— Что с тобой? Заболела?
Я посмотрела на него и улыбнулась:
— Ну что ты! Просто не выспалась. Сейчас подремлю немного, и все будет хорошо.
Не знаю, что там будет впереди, но я сделала все, что могла. Большего нельзя сделать даже при большом желании. Совесть моя чиста. Я добрела до кровати на ватных подкашивающихся ногах. Не раздеваясь, упала на покрывало и провалилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 26
Прошло два дня. Мы с Глебом обсуждали наши дальнейшие планы, подавляя тоскливую мысль о том, есть ли у нас будущее?
Ответить на этот вопрос мог только один человек, живший рядом со мной в соседнем номере. Но мы ни разу не сталкивались с ним ни в коридоре, ни в ресторане.
Светлана явно игнорировала свои обязанности. Похоже, все ее мысли были обращены в будущее, к предстоящему ответственному заданию, не связанному с этим городом. Приближалась какая-то развязка, и это ощущение добавляло напряжения в и без того напряженную атмосферу отеля. Гости все чаще заказывали еду в номера, а если встречались на лестнице или в холле, торопились прошмыгнуть мимо, едва поздоровавшись.
Никто не останавливался, чтобы обсудить последние животрепещущие новости, никто не произносил ни одного лишнего слова. Атмосфера царила унылая и настороженная.
Глеб поправился окончательно, и мы стали подолгу гулять вдоль берега. Хотя уходили мы из отеля не для того, чтобы прогуляться, а для того, чтобы откровенно побеседовать.
— Как ты думаешь, каким образом камень попал к Альберту? — спросил Глеб. — По всему выходило, что камень утащил Макаров. Я проверил тайник в тот день, когда мы выходили в море. Камень был на месте. Конечно, Альберт мог его найти, пока я нырял, но как-то слабо верится. А что, если камень попал к Альберту после нападения на Макарова?
— Каким образом? — удивился Глеб.
— Очень простым! Предположим, что убийца нашел «Солнце ночи» и продал его Альберту!
Глеб обдумал мое предположение.
— Возможно, конечно, — сказал он неуверенно. — Только ответь мне на один вопрос: почему Макаров прятал в кроссовке подделку, а не настоящий камень?
— Понятия не имею! — ответила я. И добавила: — Наверное, мы этого уже никогда не узнаем.
Мы вернулись в отель к обеду и стали свидетелями странной сцены. Перед ступенями террасы стоял белый «лимузин». Шофер скучал, сидя в салоне.
— Кто-то уезжает, — сказал Глеб, кивая на машину.
— Неужели уже можно? — обрадовалась я. — Тогда и мы будем собираться!
И мы, не сговариваясь, ускорили шаги. В холле собралось непривычно много народу: режиссер Палянский с супругой, Светлана и Ольга. А у самой двери стоял следователь Олег Андреевич. Если он действительно следователь.
Мизансцена выглядела следующим образом: Ольга курила сигарету за сигаретой, пепельница перед ней была доверху наполнена окурками и пеплом. Светлана сидела на подлокотнике кресла, болтала ногой и с интересом разглядывала действующих лиц. Олег Андреевич внимательно слушал режиссера, на его лице застыло выражение вежливого сочувствия. Анечка, как обычно, безмолвствовала.
— Что значит, «просим задержаться»? — бушевал Палянский. — Меня в Москве работа ждет! Понимаете, работа!
— Я вас не задерживаю, — ответил Олег Андреевич. — Просто прошу остаться на пару дней. До окончательного выяснения обстоятельств нападения на Макарова.
— Господи! Мы-то здесь при чем?!
— Есть соображения, — туманно выразился следователь. Его глаза скользнули по фигуре Анечки, в глубине зрачков вспыхнули и погасли хищные искры.
— Нет, это какое-то сумасшествие! — застонал Палянский.
— Григорий Михайлович, если вы так уж хотите, можете ехать, — сказал Олег Андреевич. — Но у нас примета есть: кто отказывается помогать органам, становится пожизненным неудачником. — Он весело рассмеялся и добавил: — Примета верная! Не раз проверено!
У Палянского отвисла нижняя челюсть. Светлана засмеялась, глядя на его растерянное лицо.
— Григорий Михайлович не верит в приметы, — сказала она.
Режиссер наконец взял себя в руки. Закрыл рот, сердито насупился.
— Ну, хорошо, — сказал он раздраженно. — Если вы так настаиваете… Придется сдать билеты. Черт, снова денежные потери…
Он шумно вздохнул и нахохлился. Ольга погасила тлеющий окурок, встала из кресла и сказала, обращаясь к следователю:
— Я хочу сделать заявление.
Следователь обернулся к ней.
— Это я убила Витьку, — сказала Ольга так спокойно, словно сообщала, что вода в море уже теплая. — То есть, господина Макарова.
Реакция на это заявление последовала разная. На лице следователя отчего-то мелькнуло разочарование. Светлана недоверчиво скривила губы, словно говоря: «Все ты, матушка, врешь! Знаем мы, кто его убил!»
Палянский снова раскрыл рот, переводя глаза с Ольги на Анечку. Анечка смотрела в окно, взгляд ее был пустым и равнодушным. Мне стало очень страшно, потому что я все поняла. Кусочки мозаики, рассыпанные по всем прошедшим дням, неожиданно легли в четкий, понятный глазу узор.
— Вы? — недоверчиво переспросил Олег Андреевич. — И по какой причине?
— По причине давней неприязни, — ответила Ольга не задумываясь. — Мы познакомились очень давно, двадцать шесть лет назад. У нас был роман, после чего Витька меня бросил.
— Но это еще не повод для убийства, — сказал Олег Андреевич.
— Нет, — согласилась Ольга. — Не повод. Тогда, двадцать пять лет назад, я родила ребенка… девочку. И оставила ее в роддоме, потому что испугалась.
— Ведьма! — неожиданно сказал Палянский. Все обернулись и посмотрели на него. Но взгляд Палянского был прикован вовсе не к Ольге, а к жене.
Анечка никак не среагировала на этот возглас. Слегка зевнула, прикрыв ладошкой хорошенький ротик, и снова уставилась в окно. У меня по коже побежали холодные мурашки.
— Ведьма! — повторил Палянский. — Ты слышала наш разговор с Макаровым, да? Ты же всегда подслушиваешь! А потом ты пошла за ним, правда?
— Заткнись, урод, — спокойно произнесла Ольга.
Все, как по команде, уставились на нее. Палянский оторвал взгляд от жены, посмотрел на Ольгу. Мне показалось, что между ними пробежала искра телепатической связи.
— Макаров давно меня шантажировал, — продолжала Ольга, не отрывая от Палянского мрачных глаз. — Насколько я знаю, шантаж — уголовное преступление?
Мне показалось, что Палянский немного покраснел. Но ответил на вопрос не он, а Олег Андреевич.
— Да, конечно. Но факт шантажа еще нужно доказать.
— Это легко сделать, — ответила Ольга. Ее глаза по-прежнему держали Палянского под прицелом. — Нужно проверить мои счета. Последние два года я снимала крупные суммы, которые не шли в дело. Не шли они в дело потому, что я отдавала их… шантажисту.
Мне стало понятно, почему она не назвала шантажиста по имени. Понятно, почему она не отрываясь смотрела в лицо Палянскому. Похоже, это дошло и до режиссера. Он молча уставился на свои руки. Руки заметно дрожали.
— Значит, Макаров вас шантажировал, — произнес Олег Андреевич. — Чем? Хотя понятно. Он пообещал рассказать вашей дочери, кто ее мать.
— Да, — подтвердила Ольга. — Я платила до тех пор, пока не лопнуло терпение. В тот вечер он снова приходил ко мне. Требовал денег. Я пообещала. А потом пошла следом и ударила его по голове.
— Чем? — спросил следователь, но в голосе его звучала безнадежность. Похоже, он не сомневался, что получит правильный ответ.
Ольга улыбнулась. Это была улыбка, полная скрытого торжества.
— Я ударила его гантелью. Знаете, в номера по просьбе гостей иногда приносят гантели. Я попросила две килограммовые, мне принесли. Вот эту гантель я и использовала.
— И где она теперь? — спросил Олег Андреевич усталым голосом. Похоже, он смирился с поражением.
— Она лежит на клумбе под кустом сирени, — объяснила Ольга. — Вы можете достать ее прямо сейчас, я покажу, под каким кустом.
Она приподнялась с кресла, но следователь остановил ее жестом:
