У Эймса и Джефферсона был несколько мрачный, даже раздраженный вид; они смерили Корригана и Тома нехорошими и очень выразительными взглядами и покинули зал судебных заседаний.

– Хм, – протянул Корриган. – Я не планировал выступить настолько хорошо.

– По-моему, вы выступили великолепно, – сказал Том.

Корриган пожал плечами:

– Что ж… мы молились. Все в руках Божьих. – Он слабо улыбнулся, опустил глаза и признался:

– Но я не знаю, Том. Иногда я задаюсь вопросом: может это я никудышный адвокат, а может просто Господь не желает присутствовать в залах суда? Последнее время у меня было мало оснований для довольства собой.

Том улыбнулся от глубины своего сердца.

– О, что бы ни случилось, Бога не обмануть. Он – Господь Вседержитель, Уэйн. Как Он ни пожелает повернуть дело, я смирюсь с Его волей. – Он похлопал Корригана по спине. – Пойдемте пообедаем.

Корриган слегка замялся.

– Надеюсь, у вас есть при себе деньги.

– M-м… да, доллара три наберется.

– Окей, думаю, у меня столько же.

– Значит перекусим в «Макдоналдсе»!

Безмятежная гладь озера отражала прибрежные деревья, сохраняя чистоту и ясность очертаний и все богатство весенних красок, а над самой водой плясали мириады мошек, в лучах солнца похожие на крохотные золотистые искорки. Одинокий рыбак сидел в алюминиевой лодке, радуясь тишине, наслаждаясь своим одиночеством. Это был мужчина за пятьдесят, с волосами с проседью и моложавым лицом; он был в джинсах, фланелевой рубашке и рыбацкой шляпе с обвисшими полями – очевидно, любимой уже много лет. Рыба особенно не клевала, но он наслаждался покоем, за которым приехал сюда, и чувствовал полное удовлетворение. Сейчас он лениво облокотился на борт лодки и просто тихо плыл по течению, расслабившись, ни о чем не думая.

Примерно в полдень он услышал легкий плеск весел и посмотрел из-под полей шляпы. Да, кто-то приближался к нему в маленькой деревянной шлюпке.

Когда гость подплыл ближе, рыбак выпрямился. Он знал этого полноватого мужчину в очках и соломенной шляпе. Они не были друзьями в строгом смысле этого слова, но неоднократно сталкивались по разным делам. Что он здесь делает? Рыбак предполагал укрыться в этом месте на некоторое время от всех.

Гость обернулся через плечо, улыбнулся и продолжал грести, не говоря ни слова.

У рыбака возникло какое-то нехорошее предчувствие. Если гость молчит, тогда будет говорить он.

– Джим?

Джим снова обернулся через плечо.

– Привет, Оуэн! – Несколькими последними сильными ударами весел он подогнал шлюпку к алюминиевой лодке. Оуэн перебросил ему короткую веревку, чтобы соединить лодки. – О, спасибо!

– Чему обязан вашим визитом? – спросил Оуэн Беннетт. – Надеюсь, вас привели сюда не дела. Я сейчас в отпуске.

– О, я решил, что здесь прекрасное место для небольшого разговора с глазу на глаз. – Джим оглянулся на берег. Там отдыхало несколько семей. – Но я буду говорить тихо, Оуэн. Звук сегодня разносится очень далеко.

Оуэн понизил голос и сказал:

– Так излагайте ваше дело побыстрее. Сегодня я очень занят ничегонеделанием и хотел бы немедленно вернуться к этому занятию.

Джим глубоко вздохнул, уперся локтями в колени и несколько мгновений просто молча смотрел на Оуэна.

– Я перейду прямо к делу, но даже это потребует некоторого времени. Полагаю, вы следили за событиями в Бэконе-Корнере?

Оуэн посмотрел на него ничего не выражающим взглядом и покачал головой.

– Никогда не слышали о таком городе?

– Нет. Боюсь, нет.

– Что ж… я тоже о нем никогда не слышал. ААСГ начала там судебный процесс, а я знал, что в связи с этим их путь пересекся с вашим. Вдобавок они выдвинули обвинение против христианской школы и привели все свои силы в боевую готовность, включая вас.

– Ну, если это ныне идущий процесс, очевидно, я не вправе обсуждать его… Джим поднял руку.

– О нет, нет, нет… Не волнуйтесь, у нас нет необходимости обсуждать дело, сэр. Мы можем побеседовать о других вещах.

– Хорошо.

Джим взглянул через озеро, собираясь с мыслями.

– Полагаю, мы можем побеседовать о некоторых личных предметах… ну, например, о некоем тайном обществе, Королевском и Священном ордене нации.

Оуэн улыбнулся.

– Но послушайте, если я заговорю о нем, вероятно, это перестанет быть тайной, не так ли? Джим кивнул:

– Я именно так и понял. Вы знаете, меня удивляет тот факт, что так много моих предполагаемых друзей знает все, что угодно, кроме того, что я хочу узнать об этой организации.

– Это просто масонская ложа. Ничего особенного. Джим не хотел позволить собеседнику отмахнуться от предмета разговора.

– Эх-х-х… вы должны понять, что человек моего положения немножко пугается, когда люди вашего положения начинают покрывать друг друга и держать при себе свои маленькие секреты. Я сказал маленькие секреты, но на самом деле я не знаю, какого они размера, правда?

Оуэн сидел с плотно сжатыми губами. Эту встречу организовал Джим, пусть он и поддерживает разговор. Джим так и делал.

– Я слышал, что Карл Сантинелли является членом упомянутого общества, и это волнует меня – тем сильнее, чем большее влияние обретает он в Вашингтоне. Как подумаешь, что вы двое, закадычные друзья, состоите в одном тайном обществе, холодок по спине пробегает.

Оуэн немного напрягся, и голос его прозвучал резко:

– У меня возникает совершенно естественный вопрос, хотя едва ли я получу ответ: откуда вы это узнали?

– Я читал кое-какие письма, Оуэн. Много писем. – Джим прямо взглянул на него. – Письма, написанные Салли Бет Роу.

Удар достиг цели. Джим видел, как изменилось лицо его собеседника при этих словах. Оуэн опустил голову и пробормотал:

– О, черт…

– А, у всех пас есть свои тайны, Оуэн. Вы знаете это обо мне, а я знаю это о вас.

Оуэн не мог сдержать любопытства:

– А что… Неужели она писала вам?

– О нет. Она писала директору той христианской школы – полагаю, чтобы снабдить его кое-какой секретной информацией и выручить из беды.

– Что ж… надеюсь, вы в силах отличить правду от лжи мстительного человека.

– М-м-м… В первом письме среди всего прочего она написала, что она не умерла, и ее правдивость произвела на меня впечатление.

– Джим, мне кажется, вы говорите загадками.

– Хорошо, остановите меня, если вы уже слышали эту историю: Салли Роу написала целую пачку писем директору той христианской школы – полагаю, с целью выручить его. Единственная проблема заключалась в том, что он не получил эти письма, поскольку кто-то нарушил закон Соединенных Штатов о тайне переписки и перехватил их все. Как выяснилось, этим человеком была начальница местного почтамта, являющаяся одновременно истицей в судебном процессе; она согласилась сотрудничать с нами и сообщила, куда отправляла все письма. Вы ни за что не догадаетесь, куда: в Саммитский институт! Агенты ФБР отправились туда и нашли письма, все до единого, у кого бы вы думали? Вы готовы услышать? – у Карла Сантинелли, самого мистера ААСГ. Ему сейчас действительно приходится туго.

– Я не имею к этому никакого отношения. Казалось, Джим был несколько потрясен.

– Куда делся старый добрый дух товарищества, Оуэн? Я думал, вас связывают узы масонского братства.

– Это ничего не значит.

– Хорошо, хорошо, постараемся никого не обвинять на основании косвенных данных.

– Был бы вам чрезвычайно признателен.

– Но чисто из любопытства позвольте спросить: разве каждый член ордена не имеет особое кольцо братства – такое забавное золотое кольцо с изображением уродливого лица на внешней стороне и выгравированным кодовым именем на внутренней?

– У меня нет такого кольца.

– Я знаю, что его у вас нет. Оно у Салли Роу. Вернее, было у Салли Роу. Сейчас оно у нас.

Оуэн просто молча смотрел на собеседника.

– Да, оно принадлежит вам, все верно. Мы нашли ваше тайное имя в списках членов Ордена нации. «Гэвайн», не так ли?