— Какую-то помощь он во время «боя» вам оказывал? Руководил вашими действиями?
— Да ну, что вы! Я же там управлял реально — а что такое вклиниваться в реальное управление? Можно все перемешать, перепутать. Он прекрасно это знал, понимал как бы изнутри, а потому только раза два во время боевой работы говорил: «Владимир Николаевич, держись! Смотри, не расслабляйся!»
Потом, после учений, когда разбор был проведен, войска сосредоточены, он мне позвонил, нашел возможность и несколько добрых слов сказать, и дать свои указания…
Потом еще были встречи. В частности, перед назначением меня командующим войсками Среднеазиатского военного округа я у него тоже был.
— Это уже 1984 год…
— Накануне драмы этой, когда его освобождали от должности, мы были на сборах в Министерстве обороны. Проводил их маршал Устинов. Огарков занимался вопросами реформирования… Вопрос, в частности, касался подчинения округам соединений ПВО. Были проведены эксперименты, в том числе и в САВО, результат был положительным. На сборах нам говорили, что так и должно быть, так мы будем делать дальше.
Сборы заканчиваются в пятницу, и вдруг говорят: нет, завтра продолжение. Приходим утром — уже разговоры идут, что Огарков освобожден от должности. Смотрим, он сидит на переднем ряду со всеми. Схемы в зале развешены совсем уже другие. И что меня поразило? Можно было бы и по-иному, а тут выходят на трибуну и говорят: на все, что вчера было вам доложено, наплевать и забыть. Все должно быть по-прежнему…
— Вы тогда с Огарковым не разговаривали?
— Ну почему же? Подошел к нему в перерыве, поздоровался. Самообладание у него было железное. «Вот, — говорит, — Владимир Николаевич, военная судьба у нас какая… Ничего, теперь я опять буду на главном направлении — Западное направление у меня. Но ты учись! Учись!» — и смеется.
«Чему учиться, товарищ маршал?»
«Учись хорошему! А самое хорошее — это хорошие отношения. У тебя всегда должны быть с людьми хорошие отношения! Никогда не забывай, что вокруг тебя — люди. Они все делают, и их надо уважать».
Еще поговорили — и разъехались…
— Маршал сильно переживал свое смещение?
— Конечно, внутренне он переживал, и, может быть, даже болезненно, но виду не подавал. Держал себя с исключительным мужеством, с достоинством… К тому же подчеркнуто уважительно относился к подчиненным, к генералитету.
— Владимир Николаевич, разрешите такой вопрос. Наши выдающиеся военачальники известны также чеканными военными афоризмами, мудрыми определениями. У Суворова, например, знаменитые «быстрота, глазомер, натиск»… Шапошников обозначил Генштаб как «мозг армии». А вот маршал Огарков…
— Знаете, главное ведь не слова. Это был в полном смысле военачальник современного толка, человек с глубоким интеллектом, огромными знаниями. У него было удивительное качество, я бы сказал: «Чувство держания мира перед собой». Он как бы видел его весь, где, что и как происходит, воспринимал его глобально… У него была личная реакция на все происходящее в мире. И еще — огромная человечность.
Карта для генсека
В мае 1983 года секретарь ЦК КПСС Горбачев настоял на своей поездке в Канаду, хотя государственной необходимости не было. Тогдашний генсек Юрий Андропов был против этого визита, но потом согласился на семь дней вместо запланированных десяти. Несомненно, Горбачева в Канаде ждали. Он уже пятый год находился на Старой площади. В течение года он прошел путь от кандидата в члены до члена Политбюро, что было редкостью для штатного секретаря ЦК КПСС, курировавшего сельское хозяйство. Перспективность относительно молодого советского политика была налицо. Это и вызвало повышенный интерес к нему со стороны канадского премьер-министра и не только его.
Александр Яковлев, в те годы посол СССР в Канаде, в интервью еженедельнику «Коммерсантъ-Власть» от 14 марта 2000 года объяснял: «Первым западным политиком, который с симпатией отнесся к Горбачеву, была не Тэтчер, а канадский премьер Трюдо. Михаил Сергеевич приезжал в Канаду, когда я был там послом. Своим свободным поведением он поразил канадских руководителей. Вместо одной запланированной его встречи с Трюдо состоялось три».
В разговорах с канадцами Горбачев особо не стеснялся. На одном из приемов он раскритиковал ввод советских войск в Афганистан. Учитывая, что Андропов был одним из инициаторов этой акции, Горбачев фактически «подставился». В Политбюро ЦК КПСС подобные вещи «карались» быстро и жестко. Примеров этому более чем достаточно.
Несомненно, Пьер Трюдо нашел время для трех встреч с Горбачевым не для того, чтобы слушать его критические высказывания и беспредметный дипломатический «треп». Тот же Яковлев пояснял, что Горбачев «говорит вроде как интересно-интересно. А как попробуешь сделать запись беседы, как это принято в дипломатической практике, в ней — ничего, кроме, может быть, одной ключевой фразы (message), ради которой он вел весь разговор».
На каждой встрече у Трюдо, вероятно, присутствовали разные люди, в том числе и из США, которые пытались оценить советского политика. Не случайно в 1991 году в аппарате ЦК КПСС в кулуарах шептались, что «первые смотрины» Горбачева с участием американцев состоялись в Канаде. После встреч с Горбачевым Трюдо «не раз говорил руководителям других стран, что на Горбачева следует обратить внимание».
Это не значит, что шла речь о его вербовке западными спецслужбами в Канаде в 1983 году или в Англии в 1984 году. Необходимость в прямой вербовке отсутствовала. Американцы и особенно англичане и без этого владеют методиками прямого и косвенного воздействия на человека, помимо его согласия.
Одно несомненно: личность Горбачева изучалась еще до его поездки в Канаду и Англию. По собственному опыту мне было известно, что даже комсомольские активисты были в зоне внимания западных спецслужб. Это я хорошо понял, когда был в составе молодежной делегации ЦК комсомола Литвы в Англии в 1973 году.
Горбачев, сумевший в 40 лет стать первым секретарем одного из крупнейших краев России и членом ЦК КПСС, не мог не заинтересовать английскую МИ-6 и американское ЦРУ. По утверждению бывшего заместителя заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Владимира Севрука, с которым мне приходилось неоднократно общаться в Минске в 1994—1995 годах, пара Михаил и Раиса Горбачевы попала в поле зрения экспертов ЦРУ в период их пребывания по приглашению итальянских коммунистов в Италии в августе — сентябре 1971 года.
Сам Горбачев в поле зрения западных спецслужб должен был попасть, как только он в апреле 1970 года был избран первым секретарем Ставропольского крайкома партии. Известно, что иностранные спецслужбы всегда проявляли особое внимание к представителям высшего эшелона советской власти. Ставропольский край с его правительственными здравницами, несомненно, также должен был находиться в поле зрения зарубежных спецслужб. На отдыхе человек, даже если он и член Политбюро, расслабляется и при надлежащей постановке агентурной работы можно получить информацию, до которой в Москве не добраться.
Нет сомнений, что в 1971 году Михаила Сергеевича и Раису Максимовну в Италии ждали уже в аэропорту. А далее в ходе многодневной поездки по Апениннскому полуострову легко было создать массу ситуаций для общения и проверки реакции объектов изучения. Эксперты МИ-6 уже много лет славятся своим умением составления психологических портретов политических противников. На пятки им наступают психоаналитики из США, которые в ходе Гарвардского проекта отработали эффективные методики определения психотипологии человеческих личностей.
По итогам поездки Горбачевых по Италии, вероятно, были составлены их психологические портреты. Они уточнялись во время поездки Горбачева во главе партийной делегации в 1972 года в Бельгию. Вероятно, не был обделен Михаил Сергеевич вниманием и во время поездок в ФРГ (1975 год) и Францию (1976 год).