— Вполне. Один-ноль в твою пользу, — важно кивнул головой Анатолий.
— Теперь второй вопрос: «Цель в жизни». Что это по-ихнему означает? Очень просто! Всю жизнь надрываться, нести тяготы и жертвы, чтобы потом, под конец жизни, не было стыдно за бесцельно прожитые годы. Хорошенькая перспектива! Ведь это, в лучшем случае, только один миг радости. Мне, например, этого мало! Я не хочу надрываться ради какой-то там цели! Я хочу каждый день получать радость. Какое мне в конце концов дело до других? Это, надеюсь, тоже логично?
— Пожалуй, — без прежней уверенности согласился Анатолий, поправляя свой галстук-бабочку. — Но крика будет…
— И все-таки это уже два-ноль! — азартно объявил Валерий.
Внезапно Анатолий сделал предостерегающий жест рукой и негромко сказал, кивнув на освещенный подъезд библиотеки:
— А теперь попробуй, чтобы было три-ноль.
Валерий поспешно обернулся и увидел Машу.
— Через час я тебе звоню, — тихо сказал он. — Больше мне на этот раз не потребуется.
Приятели замерли в тени деревьев, дожидаясь, пока Маша простится с подругой. Потом Валерий небрежной походкой последовал за ней, все так же перекинув плащ через плечо, хотя дождь и не думал униматься.
Догнав девушку, он мягко тронул ее за локоть и сказал:
— Привет, Машенька.
Маша с удивлением подняла голову.
— Ах, это вы! Здравствуйте.
Они пошли рядом, обмениваясь веселыми замечаниями о погоде и городскими новостями.
Потом Валерий спросил:
— Машенька, вы придете к нам завтра на диспут? — И загадочно добавил: — Там будет жарко.
— Я знаю, знаю. Мы обязательно придем.
— Кто это «мы»?
— Я с подругой.
— С какой, если не секрет?
Маша засмеялась.
— Это не секрет. Ее зовут Аня. Она работает в райкоме комсомола.
— Боже, как серьезно! — с комическим испугом воскликнул Валерий. — Я буду смущаться.
— Ну, вас, кажется, трудно смутить, — улыбнулась Маша. — Вы всегда чувствуете себя так уверенно.
— Ах, Машенька, — голос Валерия внезапно дрогнул. — Если бы вы могли так же хорошо разбираться и в других моих чувствах.
«Что такое? — в недоумении подумал он. — Почему я так волнуюсь?» Ласковый и звонкий голос Маши, застенчивый взгляд ее больших карих глаз, чистых и ясных, не затуманенных ни одной дурной мыслью, трогательная морщинка на лбу, когда она вдруг задумывалась, ее веселый, радостный смех или вдруг взгляд удивленный и наивно-строгий, когда ей было что-то неприятно слышать от него, — все в этой девушке изумляло и притягивало Валерия. Он вспомнил слова Анатолия: «Девочка люкс». И сейчас эти слова его вдруг покоробили. Да разве можно так говорить о Маше, именно о ней?
Валерий вдруг поймал себя на том, что рядом с Машей он думает о многом совсем иначе, чем в привычном кругу друзей. И это порой сковывало его, делало их разговор трудным и напряженным. Он даже вздыхал с невольным облегчением, когда расставался с Машей. Но уже на другой день думал о новой встрече. Это было как наваждение, как колдовство.
— Вот мы и пришли, — донесся до него откуда-то голос Маши. — До свидания.
Они стояли у подъезда дома, где жила Маша.
На этот раз Валерий не стал ее задерживать.
— До завтра, Машенька.
Он наклонился и с непривычной для себя сдержанной нежностью поцеловал ее руку.
Таран с негодованием отвернулся и ускорил шаг.
«Еще ручки целует, тоже мне… — зло подумал он, узнав Машу и Валерия Гельтищева. — Морду надо бить за такие дела».
На душе у него было так тяжело, как никогда еще в жизни. Хотя именно в этот день Таран почувствовал все же некоторое облегчение: больше нечего было таить от ребят, рассказал все, и баста! И про этого гада Жорку рассказал и про всех других тоже, даже про Киру. Рассказал, а сам все-таки идет сейчас к ней. Но ведь раз обещал, надо идти. А зачем обещал? Эх, неустойчивый он, видно, человек, нет у него характера. Вот и Аня ему однажды это сказала. Аня…
О ней лучше не думать, а то вдруг охватывает такая тоска, что хоть головой в море…
Дождь усилился. Таран поднял воротник пальто, надвинул на глаза мокрую кепку. И чего он тащится?
На кой она сдалась ему, эта Кира? Но в кармане лежали еще вчера купленные билеты в кино, и Кира ждала его у входа. Эх, если бы его там ждал другой человек! Он бы полетел как на крыльях… Василий досадно тряхнул головой, отгоняя эти глупые мысли.
Кира действительно ждала его, стоя под деревом на светлом пятачке сухого асфальта. Она была в ярко-красном плаще, из-под капюшона кокетливо выбивались курчавые пряди волос. Несмотря на дождь, на ногах у нее были открытые туфельки с длинным игольчатым каблучком.
Когда Таран подошел, Кира сказала раздраженно и ядовито:
— Еще в любви я тебе не объяснилась, а уже ждать приходится. Другие…
— Задержали меня, — хмурясь, перебил ее Таран. — А на других мне наплевать.
— Ах, наплевать? Другие хоть подарки делают. Жорик мне однажды такой нейлон оторвал, жуть! А ты… Вот только в кино и можешь.
Она говорила быстро и громко, захлебываясь от обиды.
Таран беспокойно огляделся.
— Тише ты!..
— А чего мне тише! Что я, украла чего?
Не в силах больше сдержать накипевшую злость, Василий сказал:
— Я с тобой объясняться в любви и не собираюсь. Поняла? И подарки делать тоже. И в кино — тоже!
Он вынул из кармана билеты и со злостью разорвал их. Потом мстительно добавил:
— А от Жорика твоего завтра пух и перья полетят. И от всех других тоже.
— Уж не ты ли его щипать собрался?
— Найдутся поумнее.
Таран искал, что ему сказать Кире напоследок.
Больше он с ней никогда не встретится. Все! Хватит! Был дураком, да не остался. Пусть катится к своему Жорику и вообще куда хочет. Василий даже не подозревал, что он может так презирать какую-нибудь девушку, тем более такую хорошенькую.
Кира по-своему объяснила его молчание. Она усмехнулась, вплотную подошла к Тарану, почти прижалась к нему и, подняв глаза, лукаво спросила:
— Ревнуешь?
Но Таран в ответ обжег ее таким взглядом, что, невольно отпрянув от него, Кира всхлипнула:
— Прямо псих какой-то бешеный… Ну тебя!..
В этот момент дождь хлынул сплошным потоком.
Но Кира, не задумываясь, кинулась бежать через дорогу.
Внезапно взвизгнули тормоза, и большая грузовая машина резко вильнула в сторону, чуть не задев девушку. Кира испуганно вскрикнула, отскочила к тротуару и, поскользнувшись, упала.
Таран в два прыжка оказался около нее. Вся мокрая, Кира лежала на боку, обхватив руками неестественно вывернутую ногу, и тихо плакала от боли. И такой жалкой, беспомощной и одинокой показалась она Тарану в этот момент.
— Эх ты, неудачница!..
Он без всяких усилий поднял девушку на руки и оглянулся. Под деревьями темнели силуэты людей.
Кто-то уже бежал к нему на помощь.
В сером плаще подошел милиционер.
— Отнесите ее вон туда, в подъезд, — он указал на один из домов. — Справитесь? А я сейчас «Скорую помощь» вызову. Перелом, видно…
Таран кивнул головой. Один, легко и бережно, он понес Киру.
На следующий день в бригаде Вехова произошло чп: Коля Маленький «запорол» важные детали.
Потный и огорченный, стоял он у станка, вытирая ветошью перепачканные в масле руки, и угрюмо прислушивался, как Николай и Куклев вместе с мастером обсуждали, можно ли исправить бракованные детали.
С Колей Маленьким никто не говорил, его просто не замечали. И он прекрасно понимал почему. Проклятый второй разряд! Ну, ладно. Все! Что он, рыжий, да? И Коля Маленький с искренним ожесточением предупредил самого, себя: «В будущем месяце лопнешь, а сдашь на третий».
Подошел Костя Петухов. В цехе он, как тень, всюду следовал за своим учителем Куклевым, уважительно прислушиваясь к каждому его слову.
А Куклев тем временем уже принялся за дело и включил станок. Костя протиснулся поближе и замер в тревожном ожидании. «И надо ему за чужой брак отвечать, — с досадой подумал он. — А если не исправит?» И, не выдержав, он проворчал:
