Дверь тут же распахнулась и на пороге возник дядюшка собственной персоной. С кучей пакетов и коробкой с тортом.

- Шалом, господа! — весело поздоровался он и сгрузил пакеты на пол. — Не ждали?

- Ромка!

Глаза у Глеба сверкнули такой радостью, что у Ника сердце сжалось. Господи, неужели помирятся? Только бы дядюшка ничего не ляпнул, Глеба сейчас обидеть ничего не стоит. Но ведь сам приехал! Как же он вовремя!

- Валяемся? — Роман Исаевич крепко пожал руку Глеба. — Вставать нельзя?

- Можно!

В подтверждение своих слов Глеб, гораздо резвее, чем мог, вылез из кровати, накинул халат.

- А мне Иосиф позвонил, ввел в курс дела. Ты почему ничего мне не сказал? И ты, поганец мелкий? — дядюшка глянул на Ника.

Мелкий поганец, который был на две головы выше Вяземского, только плечами пожал. Напоминать, что это дядюшка с ними ссорился, а не они с ним, сейчас было бы глупо.

- Вы пообщайтесь, а я пока чай организую, — предложил Ник. — Торт, как я полагаю, для Глеба Васильевича?

- Ну а для кого же. А то я не знаю, чем лучшего друга лечить, — хмыкнул Вяземский. — И можете больше не изображать великосветский раут. Как ты его наедине зовешь? «Милым»? Глебушкой? Не стесняйся, раз уж я теперь в курсе ваших отношений. Главное, больше не трахайтесь у меня на глазах.

- Рома! — возмутился Глеб. — Прекрати. Рассказывай лучше, что в Москве делается?

- Да куда твоя Москва денется! Ты как себя чувствуешь?

Ник занялся разбором пакетов и приготовлением чая. Дядюшка приволок снеди на половину клиники, преимущественно сладости и мясные деликатесы. Знает, чем Глеба кормить. Только вот хранить это все где? Холодильник в палате есть, маленький, в него и треть привезенного не поместится. Да и куда все это, им послезавтра выписываться. По крайней мере, Ник очень на это надеялся.

Вечер удался. Глеб с жадностью слушал столичные новости и незаметно для самого себя справился с парой бутербродов и хорошим куском торта. Роман шутил и всячески развлекал друга. Обсудили и предстоящий юбилей – Глеб понял, что нового конферансье ему искать не нужно и окончательно успокоился. Ник по большей части молчал, наблюдая за ожившим Глебом и тихо радуясь. Потом появилась Галя- пришла пора делать вечерние уколы. Роман Исаевич засобирался.

- Не уходи, — Глебу явно не хотелось прощаться. — Сейчас уколюсь, и мы можем продолжить.

- Не стоит, Глеб, тебе надо отдыхать. Я на три дня прилетел, так что в Москву поедем все вместе. Жить буду у Иосифа. Завтра пообщаемся.

Никита оставил Глеба в распоряжении сестры, а сам вышел в коридор проводить дядюшку. Вместе спустились на первый этаж, вышли на улицу, остановились у входа. Ник с наслаждением закурил.

- Внутри курить негде, а Глеба одного лишний раз не оставишь.

- Буянит?

Ник кивнул.

- Кидается посудой, хамит персоналу, устраивает истерики, если что не так.

- Глеб не умеет болеть, — подтвердил дядюшка. — Дай сигаретку.

- Ты куришь?

- Таше ни слова.

- Ну это понятно.

Помолчали.

- Ты все время с ним?

Вопрос был задан будничным, спокойным тоном. Не время и не место ругаться. Хоть и понятно, что дядюшка не в восторге. Но приехал же, сумел себя перебороть.

- Все время. Это его решение.

- Вы хотя бы тут не…?

- Дядя! Ты его видел? Это он при тебе еще хорохорится. А так по стеночке ходим. Не ест ни хрена. Настроения нет вообще.

- На сцену надо, сразу все пройдет, и настроение появится. Врачи что говорят?

- Да что говорят. Спина восстановится, тут никаких проблем нет. А в остальном… То сахар, то давление, то сердце.

- Понятно.

Докурили. Постояли.

- Ладно, я поехал. Когда завтра лучше прийти?

- К обеду. С утра процедуры, а с тобой он может поест. Потом вместе к морю пойдем, если погода будет.

- Договорились. Ну до завтра.

Вяземский шагнул было к стоянке, где кучковались таксисты, но вдруг остановился, обернулся:

- А знаешь, я даже рад, что ты с ним. Ирма своей жалостью и заботой его бы угробила уже.

Глава 10. Фотографии

Москва. Господи, наконец-то. Серая, угрюмая, холодная, но такая родная. Глебу Васильевичу было ни капли не жаль покидать солнечный и теплый Израиль. К черту море и солнце, если наблюдать их приходится из окна больничной палаты. Честно говоря, последние два дня в клинике были относительно нормальными — Ромка развлекал его как мог, и гулять удавалось выбраться. Но перед отъездом Гутенберг основательно достал своими рекомендациями и назначениями: и диету соблюдать, и нагрузок избегать, и не нервничать, и спать по девять часов не меньше, и на физиопроцедуры ходить. И еще кардиологу показаться зачем-то. Это ему надо тогда сразу на пенсию, а еще лучше сложить лапки и готовиться к отбытию на тот свет. Нет уж, на сцену и как можно быстрее. Как говорит Кароль, сцена лечит любые болячки. И это тот редкий случай, когда Глеб был с ним абсолютно согласен.

Перелет Глеба изрядно утомил. Все-таки сидеть два часа кряду, да еще и в не очень удобном кресле, пока тяжело. Еще час в машине. Но тем приятнее было увидеть родной зеленый забор и красную крышу из мягкой черепицы. Ну да, сочетание странное, но это Ирма выбирала, он не при чем.