Отец все-таки поехал домой, Гутенберг его уговорил не мешаться под ногами, все равно от пластического хирурга толку мало. Ник, разумеется, не спал. Вечером позвонил Ирме, отчитался, что все хорошо, без подробностей. Ночь просидел возле Глеба, стараясь ни о чем не думать. Следил за показаниями монитора, прислушивался, как Глеб дышит, смотрел в окно на звезды и восход солнца.

Утром Глеб проснулся с куда более приятным цветом лица и даже улыбнулся, увидев Ника.

- Привет! — Ник придвинул стул, ставший за ночь почти родным, поближе. — Как ты себя чувствуешь?

- Не знаю, — Глеб прислушался к своим ощущениям. — Ничего не болит, вроде бы, но голова тяжелая.

- Неудивительно, если учесть, сколько всякой дряни тебе колют. Что-нибудь хочешь?

- Домой хочу. Тебя хочу!

- Ты серьезно?!

- Нет, если честно, — вздохнул Немов. — Так сказал, настроение поднять. На самом деле ничего не хочу.

- Кушать? Пить?

- Пить можно. Но твоя сладкая вода мне уже надоела.

- Другого пока ничего нет. Придет доктор, узнаем, что тебе можно и когда будет завтрак.

- Иди ко мне, — потребовал Глеб. — Сидишь там как неродной. Ты вообще спал сегодня?

Ник отрицательно помотал головой и перебрался на край постели. Провел рукой по волосам Глеба, по щеке.

- Что, страшный?

- Нормальный. Колючий малость, но мне так даже больше нравится.

Ник взял руку Глеба, свободную от катетера, в свою, поднес к губам.

- И все что ли? На большее рассчитывать не могу?

- Родной, в реанимации камеры стоят, ты не в курсе? А еще ты к монитору подсоединен. Сейчас разгоним тебе пульс, тут же бригада врачей прибежит.

- Никакой жизни, — вздохнул Глеб. — Черт, кажется, меня опять выключает.

- Так поспи.

Но поспать Глебу особо не дали, вскоре с утренним обходом явился сам Гутенберг.

- А почему мы еще лежим? — с порога удивился он. — Физиотерапевт у вас был?

- Не был.

- Сейчас вызовем, — Гутенберг достал телефон и что-то сказал на иврите. — Сейчас будем вставать. Так, что у нас тут с анализами? Ну вот, сахар к норме подвели. Остальные показатели тоже в порядке. Молодец, Глеб Васильевич. Жалобы есть? Нет? Тогда давайте-ка переворачивайтесь, я посмотрю, как операционная рана заживает, повязку сменим.

Переворачивался Глеб без энтузиазма, а помогать ему доктор запретил:

- Вот только не делай из него беспомощного инвалида, — сказал он Нику. — Заставляй двигаться, ходить. Сегодня гулять пойдете, тут до набережной двести метров. Подышите морским воздухом, очень полезно.

- Никуда я не пойду, — возмутился Глеб. — У меня сил нет. Я спать хочу.

- Кто вас спрашивает, Глеб Васильевич? — усмехнулся Гутенберг. — Считайте это назначением врача. Так, здесь все тоже в пределах нормы. О, а вот и наш физиотерапевт. По-русски он не говорит, но специалист великолепный.

Физиотерапевт оказался здоровым мужиком, на голову выше Глеба и раза в два шире в плечах. Он что-то обсудил с Гутенбергом, посмотрел спину Глеба, потом по-английски попросил сесть. Ник перевел.

- Садишься медленно, аккуратно, он тебя подстраховывает, — объяснил Ник.

Глеб смотрел на собравшихся недоверчиво, как будто сомневался, что у него получится.

- Ну опять начинается, — усмехнулся Гутенберг. — Сложнее всего ломать стереотипы. Каждый третий наш пациент не может сесть и встать с первого раза из-за установки в голове — после операции на позвоночнике нужно лежать месяцами. Бред! На месте разрушенного диска у вас здоровый, пусть и искусственный. Все! Спина в полном порядке. Единственное, что сейчас может беспокоить, это разрез и последствия наркоза. И это не повод валяться в кровати.

Глеб все-таки сел. Осторожно свесил ноги с кровати, физиотерапевт молоточком проверил рефлексы и, видимо, остался доволен.

- Голова не кружится? — перевел Ник.

- Немного.

- Тогда вставай.

- А зачем было спрашивать?

- А вы надеялись, что если кружится, уложим вас обратно? — Гутенберг взял Глеба под локоть. — Встаем, встаем!

- Не могу, мне нехорошо.

- Было бы хорошо, скакали бы по сцене, а не тут концерты устраивали. Глеб Васильевич, я серьезно, не ведите время, у меня еще трое больных ждут обхода. Вы собираетесь неделю в кровати валяться? А, прощу прощения за вопрос, писать вы куда будете, под себя?

Глеб покраснел. Вчера с этой проблемой помогал справляться Ник, сегодня еще не успели, хотя судя по ощущениям, было давно пора.

- Ну вот и шагайте в туалет, — прочитал его мысли Гутенберг.

Ник наблюдал, как Глеб медленно встает, шатаясь делает первые шаги и бредет в туалет, держась сначала за руку физиотерапевта, потом за стеночку. Жалко любимого было до слез. Но с другой стороны, доктор прав, сейчас жалеть нельзя, а то сляжет. Надо заставлять, пинать. В туалет хорошо бы с ним зайти, конечно, но на глазах у двух врачей, наверно, не стоит. Ладно, там же тревожная веревочка есть, если что.

Глеб благополучно выбрался из санузла и направился было к постели, но физиотерапевт покачал головой и указал на коридор.