По мере того, как она перечисляла достоинства бала, графиня улыбалась всё шире. Неожиданно лицо её стало серьёзным, она нагнулась к девушке и прошептала ей прямо на ухо:

- Он в конюшне.

Тори побледнела, леденея от ужаса, и даже не подумала о том, что выдаёт себя. Графиня, несомненно, поняла, что с ней происходило. Однако Тори охватила такая паника, что ей стало всё равно абсолютно на всё. Ей уже было безразлично, что подумают или сделают люди, что земля может сойти со своей оси. Она не думала ни о чём, кроме человека, который всё же намеревался покинуть Нью-Ромней. И её! Как пять лет назад! О Боже!

- Он хочет уехать? - дрожащими губами вымолвила она, чувствуя головокружение.

Графиня выпрямилась. И глядя в её такие знакомые зелёные, слегка потемневшие глаза, Тори поняла, что может действительно потерять Себастьяна навсегда, если ничего не предпримет.

- Останови его, дорогая, - сказала графиня почти умоляюще. - Ведь именно тебя он всегда слушался и…

Тори даже не дослушала её, бросившись по коридору к выходу. Она почти летела, стягивая на ходу кружевные перчатки и бросая их по сторонам. Тори безумно боялась не успеть. Боялась, что ей представился единственный шанс остановить этого упрямого и слепого глупца.

Глава 18

- Себастьян!

Когда раздался этот совершенно неожиданный окрик, Себастьян вздрогнул так, что скребница чуть не выпала у него из руки. Резко вскинув голову, он прислушался и снова услышал до боли знакомый голос.

- Себастьян!

Это была Вики! И она звала его! Но откуда она узнала, что он здесь? Она шла за ним?

После той сцены, свидетелем которой он стал, Себастьян должен был прийти в себя и унять гнев, который мешал ему мыслить здраво. Чтобы решить, что ему делать дальше.

Трудно было поверить, что после всего того, что произошло между ними за последние несколько дней, Вики была способна вот так просто броситься в объятия другого мужчины. Смеяться с другим мужчиной. Не после тех слово, которые она говорила ему, обнимая и целуя его. Не после того, как зачарованно смотрела на его улыбку, как отдала ему мешочек с миндалём и попросила быть осторожным.

Боже, он так сильно любил её, что всякий раз, уходя и возвращаясь, боялся обнаружить хоть бы намёк на то, что она перестала считать его своим Себой! Он не ожидал увидеть её рядом с другим, отчаянно мечтая о том, чтобы она ждала его. Думала о нём.

“Она вообще впервые с тех пор, как приехала сюда, приняла приглашение на танец, сидя в углу комнаты и глядя на дверь. Тебе подсказать, кого она ждала?”

И только теперь он понял, как сильно заблуждался. И как глупо вёл себя. На балах действительно было принято танцевать, пусть даже он позабыл об этом. И Вики не совершила никакого преступления, приняв приглашение. Вот только… Вот только пока она не принадлежала ему без остатка, он не мог видеть её ни с кем.

Стоя здесь, в конюшне, и растирая бока своего коня, Себастьян почувствовал, как вновь обретает прежнюю решимость. Как возвращается к нему былая уверенность в том, что он должен сделать. Что обязан вручить ей.

Он как раз заканчивал и собирался вернуться в бальную залу, когда всю конюшню огласил звонкий крик.

- Себастьян, выходи! - грозно потребовала Вики, продолжая звать его. Голос её дрожал, хоть она и старалась подавить своё волнение. - Слышишь? Немедленно выходи!

Было в её голосе ещё и столько злости и недовольства, что Себастьян невольно приподнял брови. Она была сердита на него? Но за что? Что он такого сделал? Он ведь даже ничего ещё не успел сделать…

И почему Вики была так уверена, что он в конюшне? Неожиданно Себастьян понял, что последний человек, который видел его перед уходом из дома, была его мать, которая ни за что на свете не стала бы скрывать от Вики его местонахождение. Бросив в сторону скребницу, он тихо выругался и вышел из стойла Адама, прикрыв дверь.

Посредине конюшни в лучах трёх фонарей, которые висели на деревянных балках, стояла Вики в своем умопомрачительном платье и ждала его. Услышав его шаги, она так резко повернулась к нему, что свободно ниспадающие на плечи золотистые локоны хлестнули её по лицу. У Себастьяна на миг перехватило дыхание от её захватывающей красоты. Господи, это платье, этот неприлично глубокий вырез, затянутая корсетом тонкая талия, нежные изгибы плеч и пылающие глаза! Она была похожа на сошедшую со страниц античной истории богиню неземной красоты.

И пока еле дыша, он смотрел на неё, Вики незаметно подошла к нему и с прежним гневом выпалила:

- Ты! Ты не посмеешь снова уехать вот так просто и без всяких объяснений!

Наконец, Себастьян немного пришёл в себя. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить бешеный стук своего сердца, он нахмурился и проговорил:

- Без каких объяснений?

Он всего лишь хотел узнать, о чём она говорит, но его слова произвели на неё совершенно непредсказуемый эффект. Они ещё больше разозлили её. Выпрямившись так, что вперед выступила её высокая грудь, она яростно бросила ему в лицо:

- Ты - трус! Слышишь меня? Ты самый настоящий трус!

И неожиданно для них обоих подняла руку и ударила его прямо в грудь. Себастьян ошеломлённо уставился на неё.

- Ты что такое творишь?

Она снова ударила его. Другой рукой. На этот раз чуть сильнее.

- Ты - трус, чёртов граф Соулгрейв! - звенящим голосом повторила она, тяжело дыша. И ещё раз ударила его, так, что Себастьян изумлённо попятился. - Ты даже не можешь подойти ко мне и сказать, что тебе не нравится, когда я танцую с другим. - Последовал ещё удар. - Когда я смеюсь с другим. - И ещё один удар, но теперь не такой уверенный. У неё дрожали руки. У неё дрожал голос. Но больше всего у неё дрожала нижняя губа. И, взглянув на него потемневшими серыми глазами, она хрипло добавила: - Когда я целуюсь с другим.

У него словно что-то лопнуло в груди от её последних слов. Полностью придя в себя, Себастьян схватил её за запястья, прижал их к тонкой талии и, резко притянув девушку к себе, заставил взглянуть на себя.

- Хватит! - прогремел он, глядя ей прямо в глаза. Не понимая, что происходит. С ней. С ним и его сердцем, когда она сделала своё откровенное признание. Он никогда прежде не видел её такой… почти несчастной. - Ты что, целовалась с тем сопляком?

Глаза её загорелись таким вызовом, когда она ответила, что Себастьян побоялся обнаружить, что она говорит правду.

- А какая тебе разница?

У него потемнело в глазах.

- Какая мне разница? - Почему ситуация напоминала ему их прошлые противостояния? То, от чего он так старательно пытался убежать и забыть. - Он действительно целовал тебя?

Ожидая ответа, Себастьян вдруг понял, что если она ответит утвердительно, он немедленно пойдет и прикончит того сукина сына, кем бы он ни приходился его отцу или даже самому королю.

- А если это правда, что ты сделаешь?

Почему в её голосе вместо провокации слышалась горечь?

- Целовал? - жёстко потребовал он, сжав челюсть и теряя терпение.

- Ты ведь уезжаешь, так что это ничего не изменит. Разве нет?

- Целовал?!

- Куда ты поедешь на этот раз? - глаза её предательски заблестели, голос дрогнул. - На флот? Дослужишься до адмирала?

- Целовал или нет?!

Терпение Себастьяна лопнуло. Он сжал её запястья так сильно, что она сдавленно застонала, а потом подняла к нему сове слегка бледное лицо и совсем тихо ответила:

- Да, он целовал меня. Теперь ты доволен?

Себастьян замер, не в силах дышать. В её речи не было бравады, не было кичливости или хвастовства, чего стоило ожидать от девушки, которая жаждет поцелуев любого мужчины. Все эти долгие годы он умирал от ревности, представляя, скольких мужчин, должно быть она перецеловала, пока он гнил на континенте. Ведь именно он мешал ей жить “полной жизнью”. Ему было мучительно больно верить в то, что она познала не только поцелуи мужчины. Даже в страшном сне боялся представать, что её касались руки другого.