В мозгу вдруг взорвались слова из прошлого.

“Ты не думал, что я захочу жить полноценной жизнью? Захочу целоваться?”

Эти слова жгли ему душу и заставляли сжиматься сердце. И даже тепло последней встречи не помогло ему хоть бы на миг поверить в то, что нужен ей. Он оледенел, снова решив, что она впускала кого-то в свою жизнь. Господи, неужели она позволяла другим мужчинам нечто большее, чем простые поцелуи? Себастьян так отчаянно не хотел верить в это!

До сегодняшнего дня.

И то, что открылось перед его глазами, повергло его в настоящий шок. Он застыл, с горечью понимая, что ничего не изменилось. Пока он отсутствует, она будет продолжать наслаждаться жизнью, позабыв о нём!

Какой же он глупец! Все эти четыре долгих, мучительных дня он пытался очистить разрушенную конюшню, старался отыскать разбежавшихся лошадей, успокоить своих работников и отыскать мерзавцев, которые это сделали. Он был так чертовски занят, что не заметил, как пролетело четыре дня.

Четыре дня без неё!

Он так сильно тосковал по ней. Так отчаянно хотел, чтобы она была рядом. И в последний вечер, сидя возле камина, уставший и опустошённый, Себастьян понял, что так дальше продолжаться не может. Он собирался вернуться в Клифтон-холл и откровенно поговорить с Вики. Он устал додумывать за неё. Он устал гадать за неё. Он так чертовски устал от жизни без неё.

Себастьян не мог забыть все те мгновения, что провёл с ней с тех пор, как вернулся. Её нежные поцелуи, когда обнимал её в библиотеке лондонского дома своего отца. Он не мог забыть сияние её глаз, когда она смотрела на него, сидя на диване в гостиной Клифтон-холла. И никогда не смог бы забыть то, как она вручила ему мешочек с миндалем, а потом с готовностью приняла его поцелуй. Приняла нечто большее, чем поцелуй. И отдала ему нечто большее, чем миндаль.

“Я так боялась, что никогда больше не увижу тебя…”

“Если я скажу, что хочу твоего поцелуя больше жизни, если я скажу, что хотела всегда только твоих поцелуев, ты меня поцелуешь?”

Эти слова значили для него намного больше. Это значило всё!

Все эти годы он так безумно боялся того, что выдумывает себе её любовь. Но эти слова, её поступки, объятия и поцелуи.

“Что бы ты ни делал, ты должен вернуться ко мне, к нашему валуну. Обязательно”

Господи, он всегда хотел вернуться! Вернуться только к ней! И всегда хотел быть только с ней. Все эти долгие годы он пытался понять, как завоевать её, как заставить её полюбить себя.

Достав из кармана коробку с кольцом, Себастьян посмотрел на золотистый ободок и блестящий камень, представляя, как вручит его ей. Он вручит Вики не просто кольцо. Он отдаст ей на безвозмездное пользование свое изнывающее любовью сердце. Себастьян вдруг отчётливо понял, что никогда не узнает ничего наверняка, пока не спросит об этом напрямую. Пока не заглянет ей в глаза и не спросит, любит ли она его так же безумно, как любит её он? Пусть, наконец, она решит, что будет с ним дальше. Захочет ли Вики видеть рядом с собой истерзанного и грешного монстра? Пора уже узнать все ответы.

Но все разумные мысли вылетели у него из головы, когда Себастьян увидел смеющуюся Вики в объятиях рыжеволосого юноши, который даже представить себе не мог, какая опасность нависла над ним.

Ему даже в голову не пришло, что это бал и что на балах танцевать совершенно естественно, настолько сильно им овладели страхи прошлого.

Она была прекрасна до боли в волнующем серебристо муслиновом платье с недлинным шлейфом и прозрачным бельгийским кружевом, которым был расшит неслыханно глубокий вырез, затейливой косой шнуровкой уходя вниз до талии. Кружевные прозрачные перчатки до локтей ещё больше подчёркивали её хрупкость. Золотистые волосы были собраны на макушке вплетёнными в них серебристыми лентами, а одна соблазнительная волнистая прядь падала ей на плечо, задевая кончиком подрагивающий холмик. У Себастьяна перехватило дыхание от одного взгляда на неё. Неудивительно, что её партнёр по танцу не мог отвести от неё своего восхищённого взгляда.

Себастьян даже не заметил, как бокал нетронутого шампанского треснул у него в руке. Он не заметил, как по кивку матери слуга тут же убрал испорченный хрусталь, и шагнул вперёд с единственным намерением прикончить наглеца. Но Эдвард неожиданно преградил ему дорогу, встав перед ним и заслонив от него смеющуюся парочку.

С пылающим взглядом Себастьян посмотрел на брата, готовый тут же швырнуть его в сторону.

- Отойди! - процедил он, тяжело дыша.

Себастьян едва владел собой, но Эдвард даже не подумал шевелиться.

- Отец хочет с тобой поговорить, - невинным тоном сообщил тот.

Братья долго смотрели друг на друга, пока не вмешалась их мать. Осторожно взяв Себастьяна за напряженную руку, графиня мягко проговорила:

- Пойдем, милый, я провожу тебя. - Она благополучно увела его из бальной залы и, когда они вышли в безлюдный холл, совсем тихо добавила: - Ты не должен сердиться на неё.

Себастьян застыл и, скинув с локтя её руку, резко повернулся к ней.

- Это мое дело! - гневно произнес он, начиная дрожать от ярости, едва вспомнив о Вики в объятиях другого. Он бы вернулся в бальную залу и привёл бы в исполнение приговор, который вынес тому сопляку, если бы перед ним не стояла его мать.

Но графиня даже не придала значения его гневу, спокойно встретив его разъярённый взгляд.

- Как бы это ни было твоим делом, я не позволю несправедливо гневаться на бедную девочку.

- Несправедливо? - Себастьян думал, что его сейчас хватит удар. - Мама, она во всю флиртует с этим сукиным сыном, а я должен спокойно смотреть на это?!

- Во-первых, - назидательным тоном начала графиня, выпрямившись во весь свой величественный рост, и напоминая тем самым сыну, кто стоит перед ним, - этого сукина сына, как ты изволил выразиться, зовут Марк О’Доннелл, и он сын хорошего друга твоего отца…

- Мне наплевать, как зовут этого щенка! - прогремел его голос.

Но это не помешало его матери закончить, которой с трудом удалось скрыть свою довольную улыбку.

- А, во-вторых, она не флиртовала с ним. Она вообще впервые с тех пор, как приехала сюда, приняла приглашение на танец, сидя в углу комнаты и глядя на дверь. Тебе подсказать, кого она ждала?

Неожиданно весь его гнев мигом испарился. Себастьян вдруг ощутил себя уставшим и опустошённым. Плечи его сникли, голова опустилась, и он хрипло молвил:

- Мама, я не могу без неё…

Глаза графини предательски заблестели. Сделав шаг к сыну, она крепко обняла его и прижала своего большого и потерянного сына к своей груди.

- Тебе не придется этого делать, - глухо проговорила она, всем сердцем веря и надеясь на это. - Обещаю.

***

Тори казалось, что этот проклятый танец никогда не закончится. Особенно потому, что, повернув голову в ту сторону, где совсем недавно стоял Себастьян, она обнаружила, что он исчез. Это почему-то жутко напугало её, наведя на очевидную мысль, будто он, снова воспылав к ней презрением, решил немедля уехать отсюда.

Как поступил пять лет назад.

Всё что угодно, но только не это! Тори не смогла бы допустить нового повторения того, что ей пришлось уже пережить. Она не смогла бы снова пройти через тот ад. Поэтому, едва танец подошёл к своему логическому завершению, как она бросилась к выходу, намереваясь как можно скорее отыскать его. И убить его, если он действительно собрался уехать.

Но едва она вознамерилась переступить порог бальной залы, как перед ней выросла графиня, и с тёплой улыбкой посмотрела на неё.

- Тори, дорогая, тебе нравится вечер?

- Уже нет, - наспех выдохнула она, думая о Себастьяне, но по тому, как вопросительно приподнялись тонкие брови графини, поняла, наконец, что сказала. И ей захотелось провалиться сквозь землю. - О, прошу меня извинить, я не то хотела сказать… - Господи, она вообще ничего не должна была говорить! От волнения у неё так сильно тряслись руки, что пришлось сжать пальцы, дабы хоть как-то скрыть своё состояние. - Бал просто замечательный… Здесь так много замечательных людей… Музыка такая замечательная…