А вдруг стрелявший в него вернётся и в хаосе и разрухе попытается снова причинить ему вред? Тори леденела от одной этой мысли.

Он ведь обещал, что не совершит глупых поступков! Он ведь обещал, что будет осторожен! Почему же поступил так, что сердце Тори замирало каждый раз, когда ей казалось, будто вот сейчас ей принесут самую ужасную весть на свете. Второго письма с пометкой “срочно” она бы точно не вынесла.

Бальная зала была переполнена сливками местного общества и несколькими гостьями, прибывшими из Лондона. Один яркий вечерний наряд затмевал другой, более кричащий и дорогой. Тут и там мелькали платья из муслина, шёлка, атласа, муары, перкаля и тафты, расшитые всевозможными драгоценными камнями. Джентльмены с безграничной щедростью дарили дамам самые свои обаятельные улыбки. Те же в свою очередь радостно принимали их внимание, обмахиваясь шёлковыми веерами и пряча свои довольные улыбки.

Вот он и настал, вечер бала, вечер веселья, блеска и триумфа, как именовала его графиня, но кроме горечи, боли и обиды Тори ничего не испытывала. Бал интересовал её в последнюю очередь. Она не была расположена к беседам, не была расположена к общению. И когда всё же с ней пытались заговорить, Тори предпринимала отчаянные попытки сохранить бесстрастное выражение лица и казаться заинтересованной тем, что происходит вокруг. Тори хотелось, чтобы её оставили в покое. Но больше всего на свете она хотела, чтобы Себа вернулся. Целым и невредимым.

Сесилия твердила, что он скоро вернется. Он обязательно придёт хоть бы потому, что не мог бы разгневать мать, которая организовала этот бал.

Ну конечно, пусть он думает о матери. Пусть думает о своих работниках и прислуге, которые нуждались в нём. Пусть думает обо всех жителях Англии, которых так храбро защищал на поле боя. Пусть думает о ком угодно, но только не о ней. И хоть Тори понимала, что несправедлива к нему, что ему действительно нужно было уладить дела поместья, но у неё не было больше сил скрывать свою собственную нужду в нём. Господи, сейчас он был нужен ей как никогда прежде! Тори не могла больше подавлять свои чувства. Она просто не могла прожить ещё один пустой день без него!

Опустошив второй бокал шампанского, Тори поставила его на стол и встала, чтобы выйти на балкон. Ей не необходимо было подышать свежим воздухом, чтобы набраться сил и взять себя в руки. Ей хотелось вздохнуть, но грудь сдавила мрачная тяжесть.

От громкой музыки разболелась голова. Неожиданно Тори почувствовала себя по-настоящему несчастной, и желание покинуть Ромней стала просто нестерпимой. Но именно в этот момент дорогу ей преградил молодой рыжеволосый юноша в чёрном сюртуке. Тори не хотела никого видеть, ни с кем не желала разговаривать. Она была готовая зарыдать. Господи, да ведь она даже наряд тщательно подобрала специально для него, согласилась поехать в Лондон, который хранил самые неприятные для неё воспоминания, но тот, ради кого всё это было сделано, кому было предназначено всё это, безбожно отсутствовал!

- Вы позволите пригласить вас на танец? - спросил молодой человек, протянув ей руку и затаив дыхание.

Тори посмотрела на его руку, мечтая увидеть на этом месте руку другого человека, но снова жизнь предлагала ей только горькое разочарование. Ощущая боль в груди, она протянула в ответ свою чуть дрожащую руку, мысленно посылая всё к чёрту. Она так устала ощущать только боль. И тоску! Ей было невыносимо одиноко без Себы, и если она хоть немного не отвлечётся сию же минуту, то просто сойдёт с ума.

Снова мир катился в пропасть, а она не имела возможности что-либо исправить.

Захваченный красотой девушки, молодой человек неуклюже вывел её на середину танцевальной площадки и стал исполнять фигуры танца с непростительной оплошностью. Как же наивно было полагать, что танец способен отвлечь ее? Тори начинал раздражать восхищенный взгляд своего партнера, который откровенно пялился на неё.

- Вы так прекрасны! - выдохнул он, чуть не наступив ей на ногу.

- Вы так считаете? - немного резко спросила Тори, которой вдруг стали противны и молодой человек, и его взгляд, и его прикосновения.

Юноша покраснел до самых кончиков ушей.

- О, несомненно, - пролепетал он и чуть не врезался в другую пару, слишком резко потянув Тори в сторону. - Вы прекрасны, как…

- Как восходящее солнце, - раздражённо продолжила за него Тори, готовая немедленно прекратить этот фарс под названием танец. - Моя красота затмевает даже красоту античных богинь, а голос слаще пения соловья? Вы это хотели сказать?

Подумать только, какими отвратительными иногда могут быть комплименты, но тот лишь восхищенно кивнул.

- О да… - снова выдохнул он.

Тори вдруг поняла, что если он ещё хоть бы один раз вздумает вздохнуть, она разобьет о его голову какую-нибудь вазу. Она как раз повернула голову, оглядываясь по сторонам, дабы отыскать нужный предмет, но едва не споткнулась сама, когда её взгляд остановился на пылающих зелёных глазах, которые были прикованы только к ней.

Себастьян!

Господи, он вернулся! Вернулся именно тогда, когда она уже было решила, что этого никогда не произойдет. Сердце от радости заколотилось в груди при виде любимого лица. Господи, как сильно она тосковала по нему! Как сильно боялась, что с ним могло что-то случиться! Но вот он, стоит перед ней, живой, здоровый и такой красивый, что трудно было отвести от него своего восхищённого взгляда.

Он действительно был бесподобен. Так красив, что перехватывало дыхание. Темно-серый бархатный сюртук ладно сидел на широких плечах, подчеркивая силу груди и стягивая напряженные мышцы рук. Белизна рубашки ослепляла, оттеняя загорелую кожу лица. Волосы были в легком беспорядке, падая на лоб так, будто ветер совсем недавно трепал его шевелюру. Тори отчаянно захотелось подойти к нему и откинуть назад каштановую прядь, но её остановил его взгляд. Она и забыла, что танцевала, что рядом находилось много людей. Она позабыла даже свою обиду и была готова броситься к нему.

Если бы не его взгляд.

Изумрудные глаза потемнели, взгляд стал таким острым, почти стальным, что мог проткнуть её насквозь. Тори вздрогнула, вдруг осознав, что он разгневан. В руке он держал бокал шампанского, сжимая его так, будто хотел раздавить. Он сердит? Но за что? За то, что его так долго не было, и пока она сходила с ума, волнуясь за него, приняла приглашение на танец? Потому что на балах было принято танцевать, а он об этом забыл?

Он посмел разгневаться на неё и это тогда, когда она имела полное право отругать его сама? Это она должна была сердиться! Это он подверг её испытанию! Он заставил её испытать такой страх и тревогу, что скручивалось всё внутри!

Тори могла бы прервать танец, наплевав на все правила приличия, если бы не его сверлящий, обжигающе гневный взгляд, который и остановил её. В любом случае ей следовало закончить танец и собраться с мыслями, чтобы подойти к нему. Негодование и обида буквально переполняли её. Она обернулась к своему партнеру и так ослепительно улыбнулась ему, что тот чуть не споткнулся на ровном месте. И Тори возненавидела себя за эту улыбку.

- Так как вы говорите, вас зовут? - спросила она, с отвращением отметив, что юноша потерял дар речи от её неожиданной улыбки.

- М-меня… меня зовут… - бормотал он, не в силах сообразить, как ответить. - Меня зовут Марк О’Доннелл, сэр… Ой, простите, мадам… О, Боже, мисс Виктория, простите ещё раз.

- Я прощаю, - безразлично бросила она, чувствуя каждой клеточкой своего тела присутствие Себы. - Так вас зовут Карл?

- Да, мисс Виктория, - как в тумане ответил парень.

- Я так и подумала, - с горечью кивнула Тори, мечтая оказаться за сотни миль отсюда.

И в первую очередь от человека, от взгляда которого ей вдруг захотелось заплакать.

***

Себастьян считал, и даже искреннее верил в то, что уже давно перерос возраст, когда не мог видеть её в объятиях другого мужчины, но при виде Вики, которая кружилась в танце с каким-то неоперившимся юнцом, Себастьян вдруг ощутил такое непреодолимое желание свернуть ему шею, что затряслись руки. С детской наивностью он полагал, что забыл, как в его отсутствие она наслаждалась обществом других мужчин, их вниманием и поцелуями. И бог знает, чем ещё!