– Э нет, мы уж сами воспользуемся ими, – отвечал солдат, к которому обратился Бийо, и вырвал у него из рук ружье, потому что фермер почти уже завладел им. – Скуси патрон! Ежели австрияки что-нибудь скажут этим храбрецам, тогда мы им покажем.

– Еще как покажем! – закричали солдаты, доставая из лядунок патроны и скусывая их.

– Вот ведь проклятие! – огорченно топнул ногой Бийо. – Надо ж мне было оставить дома охотничье ружье. Но, даст бог, кого-нибудь из этих негодяев австрийцев подстрелят, и тогда я обзаведусь мушкетоном.

– А пока возьмите этот карабин, – раздался голос. – Он заряжен.

И тут же какой-то человек вложил в руки Бийо богато изукрашенный карабин.

В эту минуту на площадь ворвались драгуны, давя конями и рубя саблями всех, кто попадался им на пути.

Офицер, командовавший французскими гвардейцами, вышел на четыре шага вперед.

– Эй, господа драгуны, – крикнул он, – благоволите остановиться!

То ли драгуны не услышали его, то ли не захотели услышать, а может, скакали слишком стремительно, чтобы остановиться, но только они, произведя полуоборот направо, сшибли и растоптали какую-то женщину и старика.

– Огонь! Огонь! – закричал Бийо.

Он стоял рядом с офицером, так что можно было подумать, что это офицер отдал команду. Солдаты вскинули ружья и дали залп, мигом остановивший драгун.

– Эй, господа гвардейцы! – обратился к ним немецкий офицер, выехавший перед фронтом смешавшегося эскадрона. – А знаете ли вы, что вы стреляли в нас?

– Еще бы не знать, черт побери! – крикнул Бийо.

Он выстрелил в офицера, и тот упал.

Тем временем гвардейцы дали второй залп, и немцы, видя, что на сей раз им придется иметь дело не с горожанами, пускающимися наутек при первом ударе саблей плашмя, а с солдатами, которые неколебимо готовы встретить атаку, развернулись и поскакали обратно на Вандомскую площадь под такой громовой рев «Ура!» и торжествующие крики, что иные кони понесли и расшибли головы о закрытые ставни.

– Да здравствуют французские гвардейцы! – кричал народ.

– Да здравствуют солдаты отчизны! – кричал Бийо.

– Благодарим! – отвечали те, к кому были обращены здравицы. – Вот мы и побывали в огне и получили крещение.

– И я тоже побывал в огне, – заметил Питу.

– И как? – поинтересовался Бийо.

– Да ничего. Оказывается, это не так страшно, как я думал.

– А теперь надо бы узнать, чье это ружье, – бросил фермер, уже успевший осмотреть карабин и оценивший, насколько это дорогое оружие.

– Моего господина, – ответил голос, уже однажды прозвучавший за спиной Бийо. – Но мой господин счел, что вы превосходно с ним обходитесь, и отдает его вам.

Бийо обернулся и увидел человека в ливрее герцога Орлеанского.

– И где же твой господин? – осведомился он.

Человек указал ему на приоткрытую штору, из-за которой герцог мог видеть все, что происходило на площади.

– И твой господин с нами? – спросил Бийо.

– Всем сердцем и всей душой он с народом.

– В таком случае – ура герцогу Орлеанскому! Друзья, герцог Орлеанский за нас! Да здравствует герцог Орлеанский! – закричал Бийо, указывая на штору, за которой укрывался герцог.

Штора полностью открылась, и герцог Орлеанский трижды поклонился.

После этого штора была задернута.

И хотя все это произошло буквально в несколько секунд, народному ликованию не было предела.

– Да здравствует герцог Орлеанский! – ревели тысячи три глоток.

– Громи оружейные лавки! – крикнул кто-то в толпе.

– В Дом инвалидов! – закричали несколько старых солдат. – У Сомбрейля[74] там двадцать тысяч ружей.

– В Дом инвалидов!

– В ратушу! – призывали третьи. – У купеческого старшины[75] Флесселя ключи от арсенала полицейской стражи, он отдаст их нам!

И народ, разделившись, растекся по трем направлениям.

В это время драгуны снова собрались на площади Людовика XV вокруг барона де Безанваля[76] и принца де Ламбеска.

Этого-то и не знали Бийо и Питу, которые не примкнули ни к одной из трех групп и чуть ли не в одиночестве остались на площади Пале-Рояля.

– Господин Бийо, скажите, пожалуйста, куда мы направимся? – поинтересовался Питу.

– Эх! – крикнул Бийо. – Очень уж мне хочется пойти с этими отважными людьми. Нет, не к оружейникам: у меня уже есть прекрасный карабин, а в ратушу или в Дом инвалидов. Но мы приехали в Париж не сражаться, а найти адрес господина Жильбера. Так что думаю, мне надо идти в коллеж Людовика Великого, где находится его сын, а уж повидаю доктора, можно будет принять участие в этой заварухе.

В глазах фермера сверкнул грозный огонек.

– Отправиться первым делом в коллеж Людовика Великого мне представляется весьма логичным, – наставительно произнес Питу, – потому что именно для этого мы и приехали.

– Ладно, возьми ружье, саблю и вообще какое-нибудь оружие у этих лежебок, что там валяются, – велел Бийо, указывая на нескольких драгун, распростертых на земле, – и пошли в коллеж Людовика Великого.

– Но ведь это оружие не мое, – нерешительно заметил Питу.

– А чье оно? – поинтересовался Бийо.

– Оно принадлежит королю.

– Оно принадлежит народу, – отрезал фермер.

После такого утверждения Бийо Питу, который знал, что фермер не способен взять у соседа без спросу и зернышка пшеницы, с величайшими предосторожностями приблизился к лежащему ближе всех драгуну и, убедившись, что тот действительно мертв, снял с него мушкетон, саблю и лядунку.

Однако же, вооружаясь, Питу прислушивался, что происходит на Вандомской площади.

– Эге, – пробормотал он, – кажется, Королевский немецкий полк возвращается.

Действительно, стал слышен топот копыт едущего шагом отряда кавалерии. Питу выглянул из-за угла кафе «Регентство» и увидел неподалеку от рынка Сент-Оноре патруль драгун, которые держали мушкетоны наизготове, оперев их прикладами на бедро.

– Быстрей! Быстрей! – крикнул Питу. – Они едут сюда.

Бийо огляделся, прикидывая, нельзя ли организовать сопротивление. Но на площади почти не осталось людей.

– Ладно, пошли в коллеж Людовика Великого, – распорядился он, и вместе с Питу, который, не зная назначения крючка на ножнах, каким они крепятся к поясу, волочил за собой длинную саблю, они зашагали по Шартрской улице.

– Тысяча чертей! – рявкнул Бийо. – У тебя вид торговца железным ломом. Прицепи ты этот палаш.

– Куда? – спросил Питу.

– Да сюда вот, черт бы тебя подрал! – отвечал Бийо.

Он подвесил саблю к поясу Питу, так что она больше уже не составляла помехи, и они могли прибавить скорости.

Без всякой помехи они добрались до площади Людовика XV и там встретили колонну, направлявшуюся к Дому инвалидов, но вскоре остановленную.

– Что там такое? – осведомился Бийо.

– Через мост Людовика Пятнадцатого не пропускают.

– А по набережным?

– Тоже.

– А через Елисейские поля?

– Тоже.

– Тогда развернемся и перейдем через мост Тюильри.

Толпа, демонстрируя готовность принять это незамысловатое предложение, последовала за Бийо, однако на полпути, недалеко от сада Тюильри, сверкнули сабли. Набережную перегораживал эскадрон драгун.

– Неужто эти проклятые драгуны всюду? – пробормотал фермер.

– А знаете, господин Бийо, – обратился к нему Питу, – мне кажется, что нас взяли в плен.

– Чушь! – ответил Бийо. – Невозможно взять в плен пять тысяч человек, а нас тут, самое малое, тысяч пять-шесть.

Драгуны ехали навстречу им по набережной, правда, медленно, шагом, но тем не менее явственно приближались.

– Нам остается Королевская улица, – сказал Бийо. – Пошли сюда, Питу.

Питу, как тень, следовал за фермером.

Однако на уровне заставы Сент-Оноре улицу перегораживала цепь солдат.

– А знаешь, Питу, – заметил Бийо, – ты, кажется, дружок, прав.