— То, что ты делаешь, непохоже, на платоническое чувство, — неожиданно сказал Лис и толкнул напарника плечом.

Вадим промолчал, но передал напарнику свое беспокойство. Лис вздохнул, положил голову ему на плечо, а ладонь на сердце.

— Нравится. Не больно.

Страх эмпата пощекотал подмышки, странное ощущение. Будь Елисей человеком, возможно, ощущал бы исходящие от Вадима волны не так остро. Страх сменился вспышкой гнева, который ощущался, словно раскаленная игла, прошивающая насквозь диафрагму. Лис закрыл глаза, нашел руку напарника и переплел пальцы.

— Дети растут вместе до бесенят, потому их отдают в обучение. Не отцам. Просто в те профессии, которые нужнее или к которым выявлена склонность. Никаких родственных связей, как у вас. Те, кто родил, редко интересуются их дальнейшей судьбой. — Лис замолчал, но с такой силой сжал человеческие пальцы охотника, что тот невольно зашипел сквозь зубы. Больно. Умрюнец ослабил хватку. Провел большим пальцем по запястью, словно в извинение и добавил — Я поинтересовался.

Теперь очередь Вадима ослепнуть и оглохнуть от волны жара. Словно языки пламени лижут пятки, и запах паленой плоти забивает ноздри. Словно когтями разрывают грудь и вынимают сердце, бросают под ноги, топчут до кровавого месива, дурно пахнущей лужи. А вместо него, сращивают с сосудами кусок сухого льда величиной с кулак.

— Больше не хочу детей, — прошептал Лис над ухом.

Вадим с трудом преодолел приступ тошноты и впервые задал ответный вопрос, обозначая реакцию словами. Чувствами сложно, слишком больно, слишком страшно.

— Убили

— Девяностые. Братки. Дебош у реки.

— Но ведь даже умрёнок…

— Наркотики. Ундины дразнят, заманивают, чтобы в воде. А они порошок в воду. Пьяные, обколотые. Хотели шик показать, что ничего ради ее колдовских глаз не жалко, даже дури.

Вадим закрыл глаза и потянулся к губам. Чужим. Впервые осознал, что бывают в жизни моменты, когда эмпатии недостаточно. Единственное спасение — что-то простое и понятное. Не душе, телу. У Лиса влажные, соленые губы. Так странно. Умрюнцы кажутся такими непохожими на людей, а слезы у них такие же соленые.

Иг привез Потапа в Царицыно, все дорогу внимательно наблюдая за умрюнцем. Старейшина вел себя смирно. Сидел на пассажирском сиденье и смотрел в окно. Как же быстро все переменилось. Теперь охотник-одиночка лучше понимал смотрящего своего района, но до полного понимания было далеко. Когда они приехали, на подъездной площадке уже яблоку негде было упасть, поэтому пришлось искать парковочное место за воротами. Припарковавшись, Иг бросил косой взгляд на своего пассажира и встретился с умрюнцем глазами.

— Тебе все еще непривычно говорить, я правильно понимаю — Рискнул он нарушить завесу тишины.

Умрюнец кивнул, но снизошел до устного ответа.

— Я буду… держаться рядом, — слова давались ему с трудом, но явно легче среднестатистических сородичей, что не могло не радовать.

Иг сдержанно кивнул и выбрался из машины.

Когда они прошли через центральные ворота, выложенные из выщербленного красного кирпича, к Игу тут же кинулись знакомые охотники. В последнее время с участившимися случаями спонтанного зомбифицирования охотники редко собирались вместе. В управлении предпочитали проводить краткие селекторные совещания, не отрывая охотников с постов. Поэтому им было о чем поговорить и чем обменяться кроме традиционных крепких рукопожатий. Иг был своим, к нему подходили, жали руку, бросали быстрый взгляд на стоящего рядом умрюнца и тут же отвлекались, принимаясь расспрашивать о случившемся на пустыре. Напрямую про Потапа никто не спрашивал. Иг понимал коллег, несмотря на стремительное изменение статуса умрюнцев, многие охотники, особенно, это касалось, конечно, таких же одиночек, как он, до конца не верили, что те разумнее некоторых из них, плюс практически на все имеют свое собственное, иногда, весьма отличное от напарника-человека мнение. Поэтому, пока он не представил им смотрящего, его предпочитали игнорировать, пока к небольшой компании, сгрудившейся вокруг Ига, не подошел один из ветеранов еще Первой волны.

— Твой — Спросил усатый пожилой мужчина, лет шестидесяти на вид.

Иг не стал прослеживать направление его взгляда, и так было понятно, кто имеется в виду. Уже собирался кивнуть, но в этот момент на локте сжались обманчиво хрупкие на вид пальцы.

— Да, — коротко выдохнул в повисшей тишине Потап и решительно потянул Ига за собой, уводя от людей, нпряженно смотрящих им вслед.

— Что случилось — Спросил охотник напряженно, только и успев неопределенно махнуть знакомым на прощание.

— Хочу… рассмотреть, — выдохнул старейшина, не глядя на него, и целенаправленно потащил за собой к пруду, на берегу которого блаженствовал белоснежный дракон, как окрестил про себя это создание Иг. А рядом играли два маленьких умрёнка.

— Не уверен, что без спроса, это хорошая идея, — заметил охотник.

Умрюнец резко затормозил, когда до цели оставалось шагов десять. Дети подняли на пришельцев немного раскосые глазки. Испугались. Иг это понял по тому, как малыши метнулись под защиту драконьей головы, поднырнув под нее и выглянув уже с противоположной стороны.

— У кого спросить — Выдохнул Потап нетерпеливо.

— У меня, — раздалось слева и к ним подошли два умряка.

В том, что это именно умряки, Иг не сомневался. На все том же селекторном совещании, им показывали Глеба, Саньку и Дюшку с требованием запомнить внешний вид и не пытаться убить в случае столкновения конкретно с этими умряками, потому что те на их стороне. Так же были продемонстрированы Чук и Гек, но насчет них руководство было не настолько категорично, потому что пока даже Глеб не мог поручиться, что у близняшек в какой-то момент крышу не сорвет, поэтому к этим двумя и к их потомству рекомендовалось присматриваться, но особого доверия не проявлять.

Предводитель умряков встал напротив Потапа и окинул старейшина пристальным взглядом.

— Можно — Спросил тот, сильнее сжав локоть Ига. Охотник даже не поморщился. Напротив, поймал себя на том, что ему приятно, что смотрящий нуждается в нем.

— Не бесплатно.

— Глеб! — Вмешался в разговор Шурка Коваль, с которым Иг был знаком по общим собраниям охотников. — Ты что это задумал

За Ковалем стоял Семен — его напарник-умрюнец, но пока никак не выказывал своего возмущения провокационным заявлением мальчишки, в котором только наметанный глаз охотника мог признать не человека. Иг напрягся, когда Потап разжал пальцы на его локте.

— Чем ты собрался платить — Ухватив старейшину за руку, уточнил охотник-одиночка.

— Собой, — неопределенно дернул плечом тот и высвободил руку. Шагнул к Глебу вплотную. Тот не посторонился. Санька, который пришел на разборки вместе с ним, весь напружинился, что не укрылось ни от охотников, ни от умрюнцев. Но пока водяной не делал резких движений, зато в тот момент, когда Потап поднял руку и положил на затылок Глеба, с берега поднялась к быстро темнеющему небу, драконья голова на длинной, чешуйчатой шее. Момент, когда Потап приоткрыл рот и выпустил сизую струйку дыма, едва не ускользнул от внимания Ига. Глеб глубоко вздохнул, с жадностью втягивая в себя отголосок чужого дыхания, и закрыл глаза. А потом сам вскинул руку, сжал в кулак волосы на затылке Потапа и уперся лбом в лоб старейшины.

— В чем дело — Раздался голос Велесова, который пришел к месту быстро разрешившегося конфликта в компании Руслана. Оба выглядели немного растрепанными, но никто не обратил на это внимание. Все присутствующие при странном обмене любезностями между умряком и старейшиной, были поглощены наблюдением за основными действующими лицами.

Коваль объяснил Всеволоду, что произошло, как раз в этот момент умряк и умрюнец синхронно открыли глаза, моргнули и одновременно отступили друг от друга. Выглядели оба неважно.

— Ну, ты наглый, — восхитился сыночком Руслан, который явно понял подоплеку произошедшего лучше людей. И переглянулся с Семеном, тот как-то подозрительно поспешно кивнул, словно подтверждая какую-то невысказанную ундиной догадку.