— Почему вы спрашиваете?

— Потому что ты единственный, кого мы можем заменить.

— Корнелиус слишком стар для камерной роли, ведь в таком составе нагрузка удвоится. — Отрицательно покачал головой Гибискус, поглаживая белую малышку между крылышек. Та тихо курлыкала ему в ухо и явно была очень даже не против продлить ласку.

— Вот поэтому, даже если не уверен, — твердо произнес Вольф, встречая взгляд Макилюня, — Я буду играть.

— Вы все будете, — очень тихо обронил Димитрий и, для собственного успокоения потрепав Эра по волосам, обнял своего дракона за плечи и направился в сторону Драконария, все потянулись следом.

Пока заканчивались основные приготовления, Гибискусмилш ухитрился выловить Савраса и отвести в сторонку, так, чтобы при серьезной разговоре им никто не помешал.

— Вы понимаете, что это может быть опасно для него? — тихо спросил он у Ригулти, наблюдая за тем, как Тай о чем-то спорит с Шельмом возле застывшего Домом Советов оборотня, в то время как Вольф, стоя рядом, пытается угомонить и одного и другого.

Гиацинт и Мята уже скрылись в доме, готовясь к началу самого необычного представления, из всех, что видел этот мир. Донт же в это время вместе со всеми, даже самыми маленькими драконами, парил на своем Кузе высоко в небе. Их попросили не мешать и не фонить своими особыми магическими полями, хватит с масочников во время ритуала и одного Радужного, который категорически отказался отпускать своего ненаглядного шута в эту авантюру одного.

— Я понимаю, что это нужно было сделать еще давно, но Александр никогда не согласится повторить весь тот ужас, через который он прошел при обретении маски, если не будет уверен, что рядом друзья.

— Да с чего вы взяли, что все так ужасно и…

— Вы в курсе, что Доктор Чума, коего заменил когда-то его отец, заставил его целовать себя, до того, как лишился маски.

— Что?

— То. Я убежден, что не просто так прошлый Совет сумел скрыть его причастность к Вольто. Скорей всего они провели его через ад, лишь для того, чтобы всучить одного Арлекина. — Ригулти убежденно пригвоздил масочника словами. И тот был вынужден молчаливо согласится.

— И что теперь? Как вы собираетесь все это сымитировать? И почему считаете, что это можно будет засчитать, как настоящую церемонию?

— А зачем нам что-то засчитывать? Нам лишь нужно, чтобы он принял свою вторую маску, так же, как когда-то принял Арлекина. По крайней мере, когда Гиня объяснял мне суть вашего ритуала, я понял так, что если это не сделать, в плане магии, обращенной к той или иной маске, масочник неполноценен до тех пор, пока полностью не сольется со своей маской в единое целое. Разве не так?

— Да. Приблизительно так.

— Приблизительно?

— Маски не даются от рождения, как вы понимаете. Они обретаются лишь с возрастом. Не даром выбран такой возраст, как четырнадцать лет. Именно тогда у нашего рода начинается половое созревание, и магия начинает обретать форму. Но развитие того или иного человека не идет, подчиняясь лишь наследственности, на нас влияют воспитание, окружение, время, в котором мы родились. Поэтому маски приходят к нам лишь со временем. Но только в Доме Советов они обретают материальность и говорят с нами, предлагая выбрать одну из них.

— Насколько материальны? — тут же уточнил Ставрас.

— Полностью.

— Духи принимают форму, представая в новом качестве, или заполняют уже готовую?

— О чем вы?

— Всего в Совете восемь масок. И все члены совета присутствуют во время Обретения, не так ли?

— Вы правильно поняли. Они и становятся проводниками для них.

— В таком случае чисто технический вопрос. В совете масок восемь, но всего-то их десять. Что с еще двумя?

— А что с ними?

— Как проявляется рождение палача или Вольто.

— Как рождается Вольто никто в этом мире не видел но, если брать в расчет, что традиционно палачий цвет — черный, то, скорей всего, при рождении Вольто, в противовес Палачу, из всех окон и труб должен пойти белый дым.

— Легко, — улыбнулся ему Ставрас и кинул быстрый взгляд на Дом Советов, словно бы передавая Муру то, что смог узнать от старшего Шлима.

— Вы все еще настроены рискнуть? — проследив направление его взгляда, обреченно уточнил масочник.

— Вы только взгляните на них, — кивнув в сторону все еще спорящих парней, улыбнулся ему Драконий Лекарь, — Они молоды, им хочется жить сейчас, а не потом. И им повезло родиться в век перемен. Пугающих, волнующих, тем не менее, долгожданных перемен. Поэтому нам с вами только и остается, что тянуться за ними и, по возможности, потакать их порывам. Чтобы успеть, чтобы нагнать, чтобы не позволить остановиться на скаку и не дать упасть и разбиться. Вы не согласны?

— Поразительно, как точно вы выразили все в словах, — восхитился Арно.

— Ничего в этом сложного нет — складывать свои собственные чувства в слова. Мне очень хочется, чтобы между нашими мирами больше не было той стены, которую мы все так дружно и слажено возводили все эти годы, а эти дети пришли и своим стремлением друг к другу сумели наконец разрушить. Я готов помогать им в этом и дальше. Сейчас наша цель ваш Карнавал.

— Карнавал? — искренне изумился Милш.

— Да. Я не думаю, что вам успели показать другие, но… — Лекарь демонстративно оттянул ворот и выгнул шею так, что стала видна татуировка в виде маски. Глаза масочника распахнулись в неподдельном удивление.

— Что это?

— Мое приглашение на Карнавал. И вся эта возня с Обретением Вольто для Шельма была задумана лишь для того, чтобы выяснить, можно ли приглашать на Карнавал тех, с кем не запечатлен, а просто дружен. К примеру, к вам очень рвется попасть Его Величество Палтус с супругой. Как вы на это смотрите?

— Размышляю о том, что впредь, при дружеских визитах к вам, мне все же следует носить с собой настой наперстянки или мелисы.

— О, зачем же с собой, — весело подмигнул ему Ригулти, — Я ведь все же лекарь, так что снадобья для успокоения нервов могу легко предоставить из своих личных запасов.

— Личных? Неужели даже с драконьим самообладанием так трудно устоять?

— А вы вспомните, что речь идет о ваших детках во главе с моим Шельмом.

— Да. Вы правы, перед такими нелегко.

— Вот то-то же, — хмыкнул дракон, и они оба направились к тем самым деткам.

— Ну, что тут у вас? — подойдя, спросил он и посмотрел на Шельма, как на старшего.

— Как что? — весело, шутовским тоном отозвался тот, — Ревность, конечно.

— Не правда! — тут же взвился Тай и добавил чуть тише, отвернувшись от всех, — Я его вовсе не ревную. Нужен он мне.

— Ну, — протянул Ландышфуки лукаво и подмигнул Ригулти и стоящему рядом Гибискусу, — А раз не нужен, тогда я его себе заберу.

— Что значит себе? Тебе что, лекаря своего мало? — возмутился Тай, взглядом взывая за помощью к Ставрасу, который пока предпочитал не вмешиваться, лишь внимательно слушал.

— Хорошо. — Неожиданно вставил свое слово Вольф, — Тогда я себе.

— Что?! — Тай благополучно ушел в ультразвук и почти тут же на кончиках его пальцев замерцали в лучах заходящего солнца полупрозрачные нити. Но не на того напал. Даже кукловод способен победить марионеточника, если это по-настоящему хороший кукловод. Вольф холодно улыбнулся и по-особому, дважды щелкнул пальцами. Никто не увидел, что именно он призвал себе на помощь против магии Икуф, но все ощутили, как вокруг них с Таем словно образовалась некая петля, превратившаяся в границу. Но обменяться ударами Тарталья и Арлекин не успели, вмешался Драконий Лекарь.

Он прошел через барьер кукольника, словно и не было его вовсе, и залепил обоим подзатыльники. Тай вскрикнул возмущенно и обиженно, хватаясь за голову. Вольф же, словно опомнившись, моргнул, и пристыжено отвел глаза.

— Очень умно с вашей стороны устраивать разборки сейчас, не находите? — холодно произнес лекарь и уточнил, — Кого хоть делили?

— Как кого, милый? — промурлыкал из-за его спины незаметно подобравшийся Шельм, — Савелия, конечно. Тайчик наш, как оказалось, такой собственник. Ни с кем делиться не желает.