Пру приветственно улыбнулась священнику, который подошел со стороны таверны и сел рядом с ней на пирс, но губы ее дрогнули. Он и Кристина были к ней так добры, что она даже не знала, как выразить им свою благодарность.

— Хочу как можно лучше использовать оставшиеся часы перед отъездом, отец Спиридион. Здесь так прекрасно, что мне жаль отсюда уезжать.

— Несмотря на все испытания? — Улыбнувшись, он похлопал ее по руке. — Нам тоже жаль будет с тобой расставаться. Но ты должна помнить, дорогая, что если бы не было печали разлук, человеку не дано было бы испытать и радость встречи. В один прекрасный день ты обязательно вернешься на Кирион, и мы все будем очень счастливы.

Пру покачала головой, но не стала спорить с добрым священником. Она-то знала, что никогда не вернется в Грецию. Эта красота принесла ей столько боли, что она постарается забыть ее поскорее, если сможет.

— Вы думаете, Такис и Гермес смогут спасти свою лодку? — спросила она. — Если нет, то для них это будет большая потеря.

Он пожал плечами.

— По-моему, они стараются изо всех сил. Им помогают много людей с Кириона, и завтра они рассчитывают снять ее со скал. Если они смогут заделать пробоину, то отбуксируют лодку в порт, чтобы отремонтировать двигатель. Это займет много времени, и им придется выложить немало драхм.

— О Боже! — Пру вдруг тихонько рассмеялась. — Они, должно быть, рассчитывали сколотить на этой поездке целое состояние! А не потерять кучу денег!

— Их счастье, что им столько заплатили за дурное обращение с тобой, дочь моя. У них есть деньги, чтобы отремонтировать лодку. Куда бы это годилось, если бы за свои грехи они получили барыш…

— Вы правы. Хватит с них и того, что они ничего не потеряют.

— И потом, они дали нам работу. Это тоже хорошо. Радостно видеть, как Господь все обращает к нашему благу. Остров наш, как ты видишь, невелик, и туристов здесь даже летом немного. Нам нужна работа…

Оглядев безмятежный пейзаж, Пру удивленно посмотрела на священника в черной сутане.

— Как странно! Я думала, что это место многим должно нравиться. Как нравится мне…

— Возможно, для тебя оно стало безопасным прибежищем. Твое пребывание в Греции было, я думаю, не слишком спокойным, и на Кирионе ты нашла спасительную гавань.

— Вы правы! Так это и есть…

— Но вот туристы… Им нужно, чтобы было где поплавать, полежать на песочке. Ты ведь и сама убедилась в том, что наш скалистый берег опасен для корабля, если не знать фарватера. Иногда сюда заходят небольшие суда, но очень ненадолго. Как только туристы понимают, что здесь нет магазинов и мало местных промыслов, если не считать того, что мы привозим с других островов, и даже в церкви — ни одной сколько-нибудь замечательной иконы, они тут же отправляются в другое место, и на Кирионе снова становится тихо. Но мне он все равно так нравится…

— И мне! — искренне воскликнула Пру. — Мои лучшие воспоминания о Греции будут связаны именно с Кирионом.

Священник улыбнулся и похлопал ее по руке.

— О твоем незадачливом приятеле Деметриу, я думаю, этого не скажешь. Ему просто не терпится поскорее отсюда уехать.

— Не удивительно, — сухо сказала Пру. — Ему ведь придется объясняться с полицией.

И все же теперь, когда она знала, что больше с ним не увидится, Деметриу даже вызывал у Пру некоторое сочувствие. Бедняга! Рисовавшиеся перед ним перспективы были еще мрачнее, чем у нее. Он ведь вернется в отель «Иринна», к матери.

— Мужчины иногда способны на глупости, — мягко сказал ей отец Спиридион. — Горячая кровь толкает их подчас на неразумные поступки.

— Вероятно.

— Я говорил с ним. Мне кажется, он всерьез сожалеет о прошлом.

— Как и я…

— Да, как и ты, дитя мое. Но, возможно, к тебе Судьбы все же будут благосклонны. Пусть мои молитвы об этом сопровождают тебя в пути…

Пру не ответила, и несколько минут они сидели молча, купаясь в теплых солнечных лучах. При всем желании она не разделяла оптимизма отца Спиридиона относительно своего будущего, но не могла заставить себя рассказать доброму священнику о своей несчастной любви к Александру, хотя временами ей казалось, что он и так обо всем догадывается. Пру инстинктивно чувствовала, что от этих проницательных темных глаз мало что может укрыться.

Доносившаяся со стороны таверны музыка и гул голосов убаюкивали их, погружая в неподвластное времени спокойствие теплого греческого вечера. Пру первой заметила белоснежную яхту, которая появилась из-за скал, окаймлявших бухту, и теперь направлялась в гавань. Улыбнувшись, она похлопала отца Спиридиона по руке.

— Кажется, на Кирионе все-таки будут гости! А вы говорили, здесь никого не бывает! Какая великолепная яхта…

— Да. Боюсь, слишком великолепная для нашего скромного островка. Эти люди едва ли надолго здесь задержатся. Но кто знает? Может быть, блаженный святой Андрей поможет им узреть красоту нашего острова и они пробудут у нас подольше…

Они наблюдали, как судно осторожно причалило к пирсу. Высокий мужчина в белом бросил канат стайке радостно возбужденных ребятишек, появившихся словно ниоткуда, и те закрепили его в считанные минуты. Человек в белом был слишком далеко от них, чтобы можно было разглядеть его лицо, но Пру и отец Спиридион без всякого стеснения с интересом разглядывали новоприбывшего. Жизнь на Кирионе была так небогата событиями, что каждый приезжий моментально становился центром всеобщего внимания, а этот к тому же представлял особый интерес. Столь великолепное судно редко появлялось в здешних водах, и даже завсегдатаи таверны, замолчав, уставились на пирс.

Но прошло несколько минут, а никто так и не появлялся. Человек в белом исчез в каюте, и надраенная до блеска палуба опустела. Ребятишки разочарованно стали разбредаться. Они так ловко пришвартовали яхту, что вполне могли надеяться на несколько драхм. Но в этот раз им, похоже, не повезло. Отец Спиридион встал, собираясь уходить. Его ждала служба в маленькой церкви: приближался закат. Только Пру осталась сидеть на пирсе в тот момент, когда наконец на палубе появились люди и, спрыгнув на пирс, направились к ней.

Какое-то мгновение Пру была не в силах даже пошевельнуться. Точно кролик на удава, она неподвижно смотрела на приближавшуюся к ней высокую фигуру. Это был Александр Стеллас. Но как он оказался здесь, на Кирионе?! Ведь в эти минуты он за много миль отсюда должен готовиться к свадьбе! Но видеть его сейчас — Пру чувствовала, что это выше ее сил. Ее спокойствие было так хрупко, и она боялась, что одной улыбки Александра, его доброты будет достаточно, чтобы от него не осталось и следа.

Изумленно охнув, она повернулась, готовая убежать. С тревогой взглянув на ее побледневшее лицо и видя, что она вот-вот расплачется, отец Спиридион подождал, пока подойдет Александр. Он слишком хорошо разбирался в людях, чтобы не понять: Пру ожидает встреча с другой, неизвестной для него стороной ее жизни. Но он не представлял, какой помощи она от него ждет.

— Это Александр Стеллас! — отчаянно воскликнула она. — Я не хочу… не могу…

Но Александр получил явное преимущество и не преминул им воспользоваться. Пру была остановлена и вынуждена выслушать поток греческой речи, который мало что ей объяснил, но, кажется, вполне удовлетворил отца Спиридиона. Взглянув на бледное, вытянувшееся лицо Александра, у которого был такой вид, словно он не спал уже несколько дней, священник в знак одобрения энергично закивал. Пру попыталась унять дрожь в ногах, но находиться рядом с Александром, к мысли о расставании с которым она до сих пор никак не могла привыкнуть — это было выше ее сил. Она потянула отца Спиридиона за рукав его черной сутаны.

— Пожалуйста… я хочу пойти с вами, послушать службу… я…

— Ты идешь со мной, Пру, — не терпящим возражений тоном сказал Александр. — Святой отец сказал мне, что его домоправительница вчера вечером поставила для тебя в саду пару кресел. Мы можем пройти туда и поговорить.

— Нет!

— Дочь моя, тебе не стоит покидать Грецию, не решив такую важную проблему, — мягко заметил отец Спиридион. — Кириос Стеллас ищет тебя вот уже несколько дней. Он рассказал мне, как ты несчастна. Удели же ему то время, о котором он просит.