— Вы будете?
— Да.
Поставил перед ней бутылку: — Угощайтесь.
— Хам. Ты знаешь, кто я?
— Только хотел перейти на ты.
— Думаешь, — одна из этих?..
— Где-то видел тебя… Из обслуги что ли?
Проглотил, не жуя еще один кусочек, запил.
Разозлилась, глаза прищурились:
— Надо же, какие мажорики пошли пижонистые! Или ты так — очередной холуек?
— Последний кусочек — точно не будешь? Смотри… в Улан-Удэ такого нет. У тебя на когда билет?
У нее получилось. Зацепила.
— Ты не засиделась? — продолжил я. — Наверно уже ищут? Надо же отрабатывать…
— Хочешь, расскажу как ты умрешь?
— Сначала заведующий алко-диспансером, теперь ты туда же, ну-ну, расскажи — интересно…
На плечо упала чья-то тяжелая рука, блеснули знакомые перстни.
Дима:
— Спасибо за подарок, я приятно удивлен.
— Все, что мы отдали — наше. Сергей Довлатов.
— Это не его слова, но… Я присяду рядом…
— Давай-давай…
Взял стул, сел между мной и девушкой, но так, что мы видели с ней друг-друга.
— Я ждал от тебя поздравлений. Ты говоришь, такие красивые тосты…
— Выпихнули из очереди, слишком много желающих.
— Вина, немного плесни…
— Белого?
— Нет… вон того… да-да. И себе… Говори.
— Желаю… желаю… всего, что уже пожелали… но в стихах!
— Это все? А конкретней…
— Запросто… Сейчас…
— Лидочка, весь вечер про тебя спрашивала: "Где наш Глеб? А не скучает он там один?.." Чует мое сердце, что-то будет… Ну давай, за тебя Глеб!
— С днем рождения! — говорю.
Выпили.
Дима задумчиво:
— Эх… девушки, девушки, как ранимы их сердца… А с моей младшей сестрой, смотрю, уже познакомился?
— Сестра?
— Да. В том году ее не было, болела. Чем ты болела, Маша?
— Гриппом.
— Она болела гриппом. Рассказывает. Любовь там наверное у нее, ну ничего… Мы найдем нормального, солидного… На фиг этих гопников Московских, да?!
Дима провел рукой по ее волосам, ей не понравилось, отдернула голову, отодвинула стул.
— Моя строптивая сестра. Знаешь, как люблю ее!
— Значит, это Маша?
— Да. Вы так увлеченно о чем-то… Думал, познакомились… Маша — это Глеб. Славный парень — авангард моей армии. Если когда-нибудь, мне понадобится рука или почка, первым, кого возьму в доноры, будет — он.
Маша — мне:
— Ты отдашь ему свою почку?
— Ну… может, не всю… Часть какую-то… на время…
— Отдаст, отдаст Машенька, не сомневайся. Скоро Глеб станет членом нашей семьи.
— Вот как? Лидин жених? Очередной…
— Да. Как он тебе? Скажи хорош!..
— Мне не нравится.
Я расстроено покачал головой. Дима оценивающе оглядел с головы до ног, будто впервые видит:
— Почему?
— Смазливый, непутевый какой-то, желудок, наверное, больной — ест всякую дрянь.
— Это все?
— Хамоватый он… Весь из себя… Не люблю таких.
— Ну и хорошо, тебе за него замуж не выходить! Ой Лидочка! Иди к нам!
Лида уже давно ходила кругами, все ждала, когда Дима позовет.
— Привет Глеб.
— Привет.
— Чего сидите, почему не танцуете?
Дима встал, потащил еще один стул:
— Сейчас, все пойдем танцевать… Садись пока, вот сюда. Смотритесь обалденно! Куда собралась?! Сядь! Посиди с нами, поворкуйте — голубки.
В нашем углу стало тихо. "От меня, наверное, чего-то ждут"?
— Как жизнь, Лида? — спросил я.
— Хорошая. А у тебя?
— Ты знаешь?.. Тоже…
— Как… тебе, сегодня у нас?
— Необычно. Стол такой богатый. Трюфеля, особенно удались.
— Трюфелей не было, Глеб, — сказал Дима. — Но спасибо. Я, меню, всегда сам…
— Значит, не было. Я так и думал…
— А это моя сестра. Как она тебе? — Продолжила светскую беседу, Лида.
— Она мне очень нравится.
— Больше чем я?
— Я ее люблю.
— Любишь?
— Глеб! Глеб! Глеб!.. — Дима постучал ладонью по столу. — Ты чо-то все не-то говоришь… А как же..? Нехорошо…
Так она еще не улыбалась.
— А я тебе нравлюсь? — спросил я у Маши.
— Нет. Ты ей не нравишься! — возмутился Дима. Крикнул ей: — Иди отсюда — пигалица, не видишь, серьезный разговор!
— Не обзывай ее, она хорошая, — попросил я Диму.
— Я сам решу, как ее называть.
— Больше, не будешь ее при мне, так называть.
— Не зарывайся, Глеб!
— Так, все я пошла, — сказала Лида. — Я хочу танцевать!
— Сидеть! Зараза! Это мне надо? — закричал Дима.
— Ну, так что? Нравлюсь я тебе? — повторил свой вопрос.
— Нет! Нет! Нет! Не нравишься! — настаивал Дима.
— Очень нравишься! — сказала она.
— Может, это любовь?
— Да — любовь.
— А так бывает?
— Нет.
— Значит, точно она! — говорю.
— Глеб, а ты не боишься?
— Чего мне боятся?
— Он тебя уволит.
— Уволю! Уволю! Правильно! Уволю!..
— Не уволит. Дим-Димыч у нас человек дела.
— На роботу можешь не выходить, — прошипел Дима.
— Хочешь танцевать? — спрашиваю.
— Хочу.
— Пошли.
— Уволю. Уволю. Уволю…
Взял ее за руку, и мы пошли танцевать. А все таки интересно "Идти завтра на работу или?.." Нет, придется поработать. Позади причитал Дим-Димыч:
— Сволочь какая. Но отчаянный… За что люблю его… Ну иди ко мне, дурочка.
Лидина голова уперлась в Димино плечо: — Непутевая ты у меня, глупенькая…
Тогда я жил с родителями, с мамой и отчимом. У отчима своя большая квартира, но я не хотел туда. Жил с ними, и кормили и обстирывали, и с отчимом я подружился… С ним и в спортзал — футбол, тренажеры, и в кафе — коньячок, кофе, и дома в карты, до утра…
Через неделю, после дня рождения переехал. Мы с Машей стали жить вместе. Самое счастливое время, когда люди только узнают друг друга. Разница у нас три года, но рядом с ней чувствовал себя стариком. Веселая, наивная, энергичная — ворвалась в мою размеренную, устоявшуюся жизнь. И мне это понравилось. Ни дня покоя, всегда: театры, клубы, путешествия… Ее надо было хорошенько выгулять, и я старался, изо всех сил. Во всем потакал, баловал, и казалось мало, хотелось еще, еще… Не когда ее не обижу, говорил себе, не расстрою, она всегда будет улыбаться… Я неплохо зарабатывал, но наш медовый месяц, превратился в медовый год. Объездили всю Европу, и из Южной Америки уже поглядывали на Азию. Я влез в долги, но останавливаться не собирался. Пришлось продать свой любимый "Ровер", пересел на старенький "Опель". Продал дачу, гараж, и все равно не хватило. На обратную дорогу из Мальты, пришлось одалживать у отчима.
На этом наши путешествия закончились. Но потребность в них, отпала сама собой. И стоило тратить столько денег?..
Сергей купил домик, под Новгородом, триста километров от нас, совсем недорогой. Лес, река, грибы, рыбалка — отлично. Все свободное время, все праздники — там. Мы оккупировали его дачу, хозяйничали, как хотели: построили баню, посадили деревья, разбили огород. Сергей не был против, даже нравилось, что дом не пустует, сам появлялся редко, а со временем совсем перестал приезжать. Работал без выходных, с шести утра до десяти вечера: на дачи, на хобби(катался на Кайте), на личную жизнь, ни на что, времени у него больше не было. Последние два года виделись раза три, и так — мельком в городе.
Жизнь вошла в колею, все стало на свои места: робота, дом, дача, робота… Три года — как один день.
Как-то Маша сказала, что хочет ребенка, и я испугался. Я любил ее, сам хотел детей, и только от нее, но куда ей… Сама еще ребенок. Я сказал: к этому разговору мы вернемся, через два-три года. Ночью, услышал, что она плачет. Обнял:
— Машенька, нам надо поговорить.
— Ты злой, ты не любишь детей…
— Не надо так, зачем ты?.. К таким вопросам, надо подходить серьезно…
— Это как?
— Это жертвы.
— Перестань. Он будет. Такой маленький, крошечный…. Вот представь…
— Ты меня не слышишь.
