Еще бы не пойти, подумал тогда Виктор. Ведь они собирались за вырученные деньги купить дом в четыре комнаты, с водопроводом, подземным гаражом и даже бассейном, строительство которого, правда, нужно еще закончить. Всего сто пятьдесят, убеждала дама-брокер. Сначала выставили за двести. Но после владелец также трезво оценил ситуацию. К тому же ему очень срочно нужны деньги, кто-то там у него болеет, да и долги, бизнес в кризисное время к чертовой матери летит… Марина не только показывала Виктору фотографии их будущего дома, но даже сама звонила владельцу по телефону, который дала активная посредница, и лично убедилась, что брокер не врет. Сделку проводила она же, по доверенности, заверенной нотариусом. Марину такой вариант вполне устроил, ей просто некогда было мотаться в Киев и обратно, а Виктор вообще самоустранился, совершенно ничего не понимая в купле-продаже недвижимости плюс испытывая стойкое отвращение к бумагам, цифрам и вообще бюрократии любого рода.
Но сейчас, когда по указанному брокером адресу в Белогородке они увидели не домик с картинки, а самую настоящую убитую хату, пускай имеющую какой-никакой жилой вид, Виктор начал кое-что понимать. Однако свои соображения высказывать прямо сейчас не хотел. Тем более что парень, поджидавший их, явно ни при чем: иначе его просто не было бы здесь.
– Давай, удачи тебе. – Хижняк протянул ему руку, коротко стиснул, на секунду задержал: – Я уточню только… Почем хату выставил с самого начала?
– Сто штук, – последовал безмятежный ответ. – Брокер уболтала скинуть до восьмидесяти. А вы что, за сотку бы купили?
– Нет, ты правильно все сделал. – Виктор отпустил руку, подождал, пока парень уедет, разбрызгивая колесами мартовскую грязь, только потом перевел взгляд на тоже все понявшую и окончательно растерявшуюся Марину. – У нас хоть бабки остались, хозяйка?
– Здесь тоже гараж есть, – немного помолчав, проговорила она и решительно взялась за телефон.
– Не надо, – предугадав ее действия, сказал Хижняк. – Я с этими лохотронами никогда не сталкивался. Только что-то мне подсказывает: наша милая дамочка-брокер не сможет принять твой звонок.
Кстати, тот, кто разговаривал с Мариной под видом хозяина дома с картинки, – тоже. Схема тут же сложилась в голове Хижняка, и он легко высчитал чистую прибыль брокерши: даже если она отстегивает сообщникам, все равно ей удалось положить в карман тысяч пятьдесят, не меньше. А может, даже и больше. Воспользовавшись тем, что продавцу и покупателю все нужно было делать быстро и никому не хватало времени заниматься делами лично, а рынок недвижимости, особенно столичной и крымской, давно уже непредсказуем, она положила в карман комиссионные за якобы скинутую в результате упорных и продолжительных торгов цену. К тому же обобрала паренька, который, похоже, над всем этим не очень задумывался, радуясь тому, что есть.
То же самое Хижняк решил предложить Марине. В конце концов, другого выхода у них все равно нет, кроме как принять удар судьбы в виде старого дома с недостроенным новым крылом и деревянным сарайчиком, который его прежний владелец громко назвал гаражом. Здесь, конечно же, нет канализации, вообще никаких удобств, но все-таки есть крыша над головой, место, куда можно поставить автомобиль, даже небольшой запущенный сад, вид на лес, блестящая вдалеке полоска речной воды. А самое главное – легальное положение и Киев рядом.
Собственно, именно перспектива снова оказаться в Киеве подтолкнула Марину к решению свернуть свое маленькое дело в Крыму. Из чего Виктор заключил: в действительности ей не очень нравилось то, чем она занималась. Вернее, она не имела бы ничего против, если бы чем-то подобным можно было заниматься поближе к Киеву. Все-таки Марина Покровская, как и Виктор Хижняк, родилась в большом городе, и только стечение жизненных обстоятельств заставило их сначала уехать отсюда подальше, а после – вести по возможности тихую, размеренную жизнь в пригороде Ялты, вдыхая полной грудью здоровый морской, но все равно провинциальный воздух.
К тому же до недавнего времени Виктор даже там не мог себе позволить дышать спокойно. Оказавшись пятнадцать лет назад, в середине 90-х, в числе сотрудников только созданного специального подразделения по борьбе с организованной преступностью путем глубокого внедрения вглубь группировок для раскола их изнутри, Хижняк довольно быстро стал одним из лучших и, как неизбежное следствие, наиболее проблемным оперативником. Слишком самостоятельный и потому дерзкий, свято верящий в истину, что победителей не судят, Виктор в конце концов оказался не у дел. Правда, его списали в отходы всего лишь за год до расформирования самого подразделения. Потом попытались вернуть в строй, но ничем хорошим это не закончилось, разве что в то время он и познакомился с Мариной. В результате случилось то, к чему все шло: он объявил войну всем вокруг. И для тех, кто списал его со счетов, на самом деле было лучше знать, что бывший опер и бывший капитан Виктор Хижняк убит и о нем можно забыть навсегда как о страшном и некомфортном сне. Только назло всем он остался в живых, позже попытавшись убедить себя в том, что не очень-то и хотелось…
Так началась другая жизнь Хижняка – человека, который официально нигде не значился, но воскрешение которого было чревато неприятными последствиями как для него, так и для тех, кто имел прямое отношение к прежней работе Виктора. Жить спокойно и незаметно, под чужими, пусть и легальными, документами ему все равно не удавалось, и Марина, единственная женщина из его прошлого, смирилась с таким положением вещей. У нее к тому же имелись свои счеты с прежней жизнью: результатом того, о чем она не любила вспоминать даже в присутствии Хижняка, знавшего и понимавшего все, стала невозможность иметь детей. Правда, последняя история в Донбассе, в которую влез Виктор и где мог погибнуть – на этот раз реально, по-настоящему, – убедила Марину: с их образом жизни детей все-таки лучше не иметь. И ее вполне устроил бы тихо, без помпы и даже без шампанского – Виктору нельзя пить, его алкогольная зависимость пришла оттуда же, откуда ее бесплодие, – зарегистрированный брак. Однако мешало не только сложно объяснимое нежелание Хижняка связывать себя узами даже такого брака, но и более понятное обстоятельство. Он хоть и жил с настоящим паспортом, однако получил документ фактически незаконно, потому ставить штамп в такой документ – полностью нивелировать его вес и значение. Да и к тому же трудно представить, как можно оформить супружеские отношения с человеком, который не значится в списке живых.
Но все изменилось глубокой осенью прошлого года.
Крым погружался в мертвый сезон, когда к ним приехал Максим Неверов, новый знакомый Виктора, отчасти благодаря которому тот очутился на пороге смерти в небольшом, но очень, как оказалось, опасном для жизни городке в донбасской степи. Хижняк не обрадовался, и, только явившись без приглашения, даже без предварительного звонка, Неверов смог встретиться с ним и поговорить. Хотя на этот раз он принес неплохие новости.
За несколько последних лет, что Виктор формально считался мертвым, власть поменялась не только в стране. Ведомство, которое могло предъявить Хижняку в случае его воскрешения массу претензий, тоже наполнилось новыми людьми. Если не углубляться в подробности, сказал тогда Неверов, это значит, что прошлое списано в архив, до бывшего оперативника какого-то там забытого спецподразделения никому нет дела. Самого Неверова после того, как неприятную историю в Донбассе удалось замять, довольно быстро перевели в Киев, вернули на должность аналитика в какой-то отдел службы безопасности, о котором Виктор не имел представления и, честно говоря, не очень-то и хотел, даже определили на руководящую должность. Но Неверов приехал не предлагать Хижняку вернуться на службу или просто сотрудничать – изучив в силу необходимости материалы по нему, он понял: это бесполезно. Он явился с другим: отблагодарить Виктора.
Не считая Неверова чем-либо обязанным себе, Хижняк тем не менее решил не особо возражать. Если тот считает, что тогда, в Донбассе, позволив себе вписаться в личную разборку между давними приятелями, на одного из которых работал Неверов еще в качестве руководителя охранной структуры, Виктор чем-то помог ему, – пускай так. Вот только вслед за этим Неверов сообщил, что, по его сведениям, и даже отчасти благодаря его стараниям, Виктор Хижняк теперь – всего лишь офицер, когда-то давно уволенный из органов по служебному несоответствию. Таких полно не только в нашей стране, и, чем они занимаются, никого не волнует, ибо сегодня ни у кого не возникает желания без нужды копаться в грязи более чем пятилетней давности.
