Дорога к этому времени несколько раз обогнула небольшие тенистые ущелья и скоро должна была выйти к огромной котловине главного. Вправо отходил поворот, который вёл на спуск. Однако перед тем как нырнуть вниз, перед самым серпантином, дорога взбиралась на поросший соснами бугор. Это была идеальная смотровая площадка. Мы, не сговариваясь, свернули туда.

Если он заговорил про ход, то в этом есть какая-то невидимая логика, рассуждал я. Куда он клонит и что имеет в виду? Процесс размышления сегодня давался мне особенно тяжело. События прошедшей ночи, казалось, перетряхнули всё моё существо. После того как меня усыпили сверчки я провалился в очень глубокий сон. Я чувствовал его плотную завесу. Но вот что именно это был за сон, я вспомнить не мог. От этого мне было нехорошо. Учитель шёл рядом и изредка поглядывал на меня.

Мы подошли к смотровой. Собственно, никакой смотровой площадки здесь никогда не было. Название этому месту дал я. Лавируя между сосен, здесь можно найти позицию, с которой условно хорошо просматриваются верховья и противоположный борт главного ущелья. Он является отдельным хребтом, который носит очень трогательное название «Жеребёнок». А тёмная вершина слева относится уже к другой горной системе.

– Давно я не смотрел твою спину! Не хочешь показать её?

Сегодня не оставляет в покое, подумал я. Ну что ж, с меня не убудет. Я огляделся по сторонам в поисках ровного местечка. А найдя, с удовольствием опустился животом на горячую сухую хвою, и, прищурив глаза, положил голову на бок. Учитель присел на корточки, и сделал серию поглаживающих движений. Видимо, его больше интересовала левая сторона. Он прошёлся по ней несколько раз, а найдя напряжение в районе лопатки, не колеблясь, засунул туда пальцы.

– Да-да, именно здесь, – промычал я.

– Это связано с твоим сегодняшним сном. Ты, наверное, спал в неудобной позе?

Ещё смеётся, подумал я.

– Я буду тебя чуть-чуть придерживать, а ты по моей команде резко перевернёшься животом вверх.

– А насколько резко я должен перевернуться?

– Переворачивайся через левую сторону настолько резко, насколько сможешь. Но не делай это без команды. Я придерживаю тебя пальцами, почувствуй их давление. Как только я ослаблю нажим, тут же переворачивайся через левую сторону. Это и будет командой. Готов?

Я не стал отвечать, так как был уверен, что он и без слов понял, что я проделаю манёвр так, как он его описал. А сейчас я следил спиной за давлением пальцев. Видимо, он поставил их на какие-то специальные участки. Давление было распределено неравномерно. Я чувствовал вибрацию, идущую вглубь меня. Прошло несколько минут. Я не ослаблял внимания, чтобы не пропустить момент действия. И как только его пальцы оторвались от моей спины, я единым движением перевернулся через левую сторону. Резкое движение, следующее за состоянием неподвижности, вообще-то чревато всякими эффектами. Но такого эффекта я не ожидал совершенно!

– Я хочу попросить тебя сделать одно дело.

– Какое, сэнсэй?

– Ты поедешь в Россию, и разыщешь человека.

– Что от него нужно?

– Выход на наставника. Мне нужен тот, кто учит его Го.

– Получить информацию?

– Найти камни, ученица. Забрать, привезти в Японию. Вот, держи. Это тебе для образца. – Ягура достал небольшой футляр. – Не открывай, это сильнодействующий артефакт! Постарайся не трогать содержимое. Я даю тебе его, так как великие камни способны притягивать друг друга, находясь на расстоянии. Но на ближней дистанции они обладают свойством отталкивать. Поэтому комплект оказался разделён на части. Ты попробуешь помочь мне собрать его воедино. Рассматривай камень аккуратно, не вынимая из чехла. Да, ещё! – Учитель потёр переносицу, – у них может оказаться кожаный гобан.

– Гобан?

– Да, да, гобан из белой кожи! Он гибкий, напоминает кожаный плат.

В задании жило что-то, о чём сэнсэй не решался говорить, и Митико сразу уловила эту скрытую интригу.

– У Вас есть точный план, сэнсэй, или я должна найти Русского сама?

– Ты найдёшь его, это не сложно. Его Учитель – другое дело. Тот крайне осторожен. Я не думаю, что он пользуется сотовой связью или Интернет. Ученик, с которого ты начнёшь, его единственное адзи. Я не могу назвать тебе даже точный регион для твоих поисков. Моё ki говорит мне что-то странное. Как такое может быть, а, Митико? Ты должна будешь разобраться в этом. Будь максимально бдительна, этот человек опасен! – «Брови инопланетянина» сдвинулись к переносице, и Ягура-сан прокаркал голосом старого ворона. – Этот человек крайне опасен, Митико! Я хочу второй раз по вторить тебе это. Мы вместе занимались у Учителя. И он получал великие секреты наравне со мной. Но даже я не знаю, сколько Учитель успел передать ему до момента своей смерти!

Митико побледнела. Всё, что касалось сэнсэй-но сэнсэй[29], было окутано легендами и являлось запретной темой Школы. Она действительно не ожидала, что поручение, данное ей сегодня, настолько серьёзно.

– Этот человек предал нашего Учителя, Митико! Он предал его дело и меня лично. – Ягура-сан смотрел вдаль, а его губы беззвучно шевелились. – Он предал идеи Вечности и выбрал смерть. Он ушёл от нас, и только я один остался с Учителем до конца. Теперь ты знаешь больше, чем кто-либо в нашем клане!

Воцарилось молчание. Показалась пара гуляющих. Походка, присущая всем иностранцам, создавала впечатление, что люди годами тренировались ходить самым смешным способом. Их ноги вышагивали, поэтому мужчина и женщина походили на странных искусственных птиц. Дерево, под которым сидели Ягура и Митико, иногда посылало на землю капли влаги. Звук цикад заполнял собой пространство этого старинного леса, окружённого со всех сторон мегаполисом Токио. Полицейский проскрипел велосипедом, совершая обязательный объезд территории. Ученик и учитель покинули скамейку и спустились на уровень ниже. Гигантский фундамент донжона Эдоского замка возвы шался слева от них. Он был сложен из гранитных плит, положенных врасклин друг по отношению к другу. Ни одна из виденных Митико европейских крепостей не имела такой сложной и удивительно продуманной кладки. Они подошли к со оружению и, поднявшись на верхнюю площадку, смешались с туристами.

– Говорят, господин Иэясу Токугава играл на этой башне в Го. Это правда, сэнсэй?

– Ота Докан построил первое укрепление, – глаза Учителя заволокла поволока. – Извини, Митико, перемещение во времени требует много энергии, – он откашлялся. – Господин Ота не закончил жизнь по своей воле. Он был красавец! Очень красивый мужчина. А крепость в 1590 году стала официальной резиденцией Иэясу. Тогда же начались и замковые игры. Они были регулярными, вплоть до самой последней, сыгранной за пять лет до реставрации. Лишь один раз, после Великого пожара[30], игры приостановили. Тогда же сгорела и башня. Да, всё самое хорошее, что можно сделать в Го, было сделано в эпоху Токугава! Эдо стал огромным городом. Гораздо позже стало известно, что его площадь была в три раза больше Рима и в пять раз больше Лондона. Когда после реставрации из Киото переехал Мэйдзи, замок превратился в Императорский дворец. Господин Токугава был великий человек, Митико-сан, но играл крайне редко. Он любил смотреть. Часто ему было достаточно лишь взглянуть на что-либо.

– Не то, что нынешние японские профессионалы. Так, сэнсэй?

– Ты помянула их, чтобы испортить мне настроение от встречи с тобой и башней? А, Митико? – Ягура весело подмигнул девушке. Это была их игра.

– Мне кажется, сэнсэй, что японских профессионалов тяготит какое-то историческое преступление, совершённое их предками. Знающие в Игре тайные тропы, некоторые из них могут до сих пор рассматриваться как неплохие проводники. Го было для них чем-то, чем они наслаждались в тени подземелий. Ловили с его помощью рыбу и ели её сырой!