Фредерик довольно кивнул.

- В семилетней войне со Швецией наша армия потеряла множество доблестных рыцарей вашего величества, – уверенно продолжил Келд.

Король снова согласился.

- Но вы не замечаете предателя, счастливо живущего совсем рядом с вами.

Фредерик нахмурился.

- Объясни.

- Регнер Торвен – предатель и изменник, – с ненавистью объявил Келд.

- Продолжай.

- Его возлюбленная жена Элен – шведка. Мы взяли ее в плен в одном сражении. Регнер с самого начала опекал ее и никому не позволял прикоснуться к ней. Эта шведка жила у него в шатре! –Келд усмехнулся. – Я уверен, что Регнер Торвен помогал ей сообщать тайные сведения шведской стороне. Когда война закончилась, он решил выдать девушку за простолюдинку, чтобы не навлечь гнев вашего величества на свою семью.

Глаза короля метали молнии. Келд высоко поднял голову и произнес:

- Эта Элен – никакая не простолюдинка, а леди из знатного шведского рода Грауэнов. Проверьте мои слова, если не верите.

Король на долгое время погрузился в раздумья.

- Ты славный рыцарь, – сказал он, наконец, – верный своему королю. Будешь теперь служить при дворе. Можешь идти.

Келд льстиво улыбнулся и исчез.

Фредерик был в ярости. Будь проклят этот Регнер Торвен! Обесчестить такой древний род! Один из столпов датской аристократии! Фредерик хорошо знал Джорка Торвена – славный был рыцарь, доблестный. Но сын, черт бы его побрал. И волею злой судьбы старший. Страшно, больно видеть крах могущественного рода. Схватить Регнера! Лишить рыцарского достоинства! Казнить!

Когда вооруженные люди ворвались в Торвелл, Регнер и Элен только проснулись и спускались вниз по роскошной центральной лестнице замка. Люди короля ворвались в замок, схватили Регнера, увели прочь. Элен бросилась за ними, умоляла, плакала, но ее никто не послушал.

- Вилфред! – крикнул Регнер напоследок. – Позаботься о моей жене, брат!

Это были последние его слова. Кто-то с размаху ударил Регнера по спине, и рыцарь потерял сознание.

Младший брат Регнера Вилфред спрятал девушку в тайной комнате замка. Элен не могла прийти в себя, без конца плакала, ничего не ела. В маленькой келье, где она находилась, не было окон, а на входе стояли рыцари из свиты Регнера и зорко следили, чтобы она не сбежала.

- Прости, Элен, – виновато объяснил Вилфред. – Это для твоего блага. Король в любую минуту может приказать убить тебя.

Казнь Регнера была назначена на понедельник. Элен умоляла Вилфреда позволить ей в последний раз посмотреть на мужа. Юноша не мог больше слышать ее мольбы, у него разрывалось сердце, когда он смотрел в красные заплаканные глаза Элен. Вилфред нашел для нее неприметное простое платье с большим капюшоном, но настоял на том, что к помосту они пойдут вместе.

Когда Регнера привели на эшафот, Элен снова заплакала. Она смотрела в его большие зеленые глаза, на темные волнистые волосы, на высокую стройную фигуру и знала, что видела мужа в последний раз. Ей хотелось кричать от боли, хотелось выть, взрывать землю окостенелыми пальцами. Она умирала вместе с Регнером. И не могла умереть. Элен должна остаться среди живых, чтобы воспитать крошечное создание, которое росло у нее под сердцем, достойным продолжателем рода Торвенов. Регнер не знал. И не когда не узнает о сыне. Но Элен расскажет маленькому Торвену об отце. Она научит его быть таким же честным, смелым, открытым, искренним. Только бы выдержать эту смертельную боль в кровоточащем сердце.

Регнер стоял на эшафоте и слушал насмешки беснующейся толпы. Он знал, что люди видели в нем предателя, люто ненавидели, жаждали смерти. Рядом с ним на помосте был подвешен рыцарский щит с фамильным гербом Торвенов. Хор священников завел заупокойную службу по еще живому Регнеру. Пропев первый псалом, святой отец подошел к нему и забрал меч. Из бесстрастных глаз Регнера выкатились две слезы. Знал ли ты отец, когда поздравлял сына с посвящением в рыцари, чем закончится столь рано начатое служение? Как счастлив был Регнер, получив право носить оружие. Как несчастлив был он теперь. Хор все пел и пел свою заупокойную службу, и после каждого псалма с Регнера снимали часть доспехов. Когда он был раздет до нижней рубахи, несколько человек разбили щит вместе с фамильным гербом на три части. Регнеру показалось, что душа его уже умерла. Не каждому выпадает видеть крах своего рода. Фамильный герб, отличительный знак семьи, носили Торвены прошлых веков, бесстрашные рыцари, вошедшие в историю доблестными победами, героическими поступками, слепой верой в короля и честь. Фредерик подошел к Регнеру.

- Что же ты сделал, – сказал он в сердцах. – Что сделал! – и вылил на голову бывшего рыцаря холодную воду в символ очищения. Регнера подвесили за руки на виселицу и спустили с эшафота, чтобы отвести к палачу. Священники продолжали петь заупокойные молитвы. Толпа осыпала Регнера проклятиями. Казалось, что эти люди были бы рады сами разорвать предателя на части. Но преступника в знак милосердия привели к палачу.

«Какая несправедливость!» – думал Регнер. – «Я мечтал доблестно служить королю, но в доблести моей усомнились, а мечту попрали. Я хотел любить всем сердцем и продолжить свой славный род, но фамилию обесчестили, а род уничтожили. Больше ничто не держит меня на этой земле».

Рыцарь поднял глаза на грязную разъяренную толпу, обступившую место казни, и безнадежно поискал знакомое лицо. Элен стояла там. Голова ее была покрыта черным капюшоном. Глаза покраснели, а лицо опухло от беспрерывных рыданий. Муж поднял правую руку и положил на противоположное плечо в знак служения. Из глаз Элен снова хлынули слезы. Это была не просто боль. Это была адская мука. Регнер опустился на колени и подставил голову карателю. Палач занес топор…

9

- После того, как Регнеру отрубили голову, – тихо заканчивал свой рассказ Джеррик, – король объявил детей и потомков рыцаря лишенными чинов, не имеющими права носить оружие и наследовать его земли. Элен с помощью Вилфреда удалось добраться в Швецию к своим родителям. Они помогли ей воспитать сына.

На небе взошла Луна и осветила лица Джеррика и Инги. Было очень тихо. Слышался только плеск волн о меловые утесы, крики чаек и шорох листвы. Девушка смотрела вдаль, вытирала молчаливые слезы. Джеррик любовался ею. Рассказывая историю, он не заметил, как придвинулся к ней совсем близко. Сейчас он даже мог чувствовать тепло ее тела и очаровательный запах волос.

- Какая жуткая история, – прошептала Инга.

- Да…

Инга посмотрела на Джеррика. Его лицо было очень бледным в сиянии Луны, а ресницы еще темнее, чем обычно. Глаза светились, как два огромных бриллианта. Инга подумала, что никогда в жизни не встречала такого красивого мужчину. Взгляд Джеррика загорелся. Просто и естественно, как если бы делал это каждый день, он наклонился к Инге и обнял ее губы своими. Инга почувствовала себя так, как будто прикоснулась к какому-то живительному источнику. Ее мучила жажда. Тихо простонав, она притянула его за шею. Ее руки запутались в его волосах. Из горла вырвалось томное урчание. Электрическая искра сотрясла тело. Ее реакция свела Джеррика с ума. Он обвил ее талию, и Инга оказалась лежащей на пледе. Джеррик целовал ее настойчиво, как будто хотел наверстать упущенное время. Инге казалось, что его руки проникли ей под кожу. Он ласкал ее шею, его губы были такими дразнящими, что с каждым поцелуем Инга чувствовала все более и более сильный голод. Джеррик еще никогда в жизни не испытывал столь всепоглощающей страсти. Она затмила все другие чувства, любые мало-мальски разумные мысли. Инга принадлежала ему, и он брал ее без стеснения, робости. Выдохнув ее имя, Джеррик провел ладонью по ее ноге от щиколотки до кружева на чулке и погладил обнажившееся бедро. Его рука легла Инге не грудь. Девушку пробила дрожь, и обдало жаром одновременно. Она расстегнула его рубашку и провела ладонью по груди вниз по плоскому животу. Джеррик громко выдохнул. Инга почувствовала, что он готов, ее пальцы потянулись к ремню. Но он вдруг поймал ее руку и одно долгое мгновение пристально смотрел ей в глаза.