И была бы права. К чему цепляться за то, что кончилось? Навязчивость всегда вызывает подозрения.

Девочка выскочила из-за камней и прошипела: «Чего орешь?» Добер подавил в себе желание немедленно развернуться и уйти. Медянка, остановившись перед ним, отдышалась.

— Чего орешь? — повторила она. — Тут неподалеку шатуны бродят!

— Шатуны? — переспросил Добер.

— Ну, — она почесала бровь, — а ты еще не в форме.

— Я? Не в форме?

— Ну не я же! — Девочка, хмурясь, смотрела ему в лицо.

— А, шатуны, — проговорил он, — я их встретил, теперь они больше не бродят.

Медянка присвистнула:

— Ого! Ну тогда с тобой все в порядке!

— С тобой, как я вижу, тоже.

— А что?

— А смерч? Тот дом развалился.

Девочка прищурилась, обдумывая его слова, и махнула рукой своему спутнику. Тот двинулся в их сторону.

— Ты что, возвращался?

Добер кивнул.

— Что-то забыл? — Это звучало ехидно, но вполне миролюбиво.

Добер пожал плечами:

— Смерч опаснее Долины.

— Тогда хорошо, что ты меня не нашел. А то я снова была бы тебе обязана!

Добер чувствовал, как у него улучшается настроение. Ее отношение к нему не изменилось. И поэтому задал совершенно бестактный вопрос:

— А куда ты теперь?

— Туда же.

— В Атику?

— В Долину.

Взглянув на мелькающего среди камней ее спутника, Добер поинтересовался:

— Что, решила стать проводником? Этот человек хорошо тебе заплатил?

Медянка, помолчав, ответила:

— Почти. Я его знаю. Он надежный, только немного странный. Услышав, что я там была, он попросил меня отвести его туда.

Доберу ее сообщение не понравилось — настоящий друг не станет подвергать друга опасности. Напрашивалось два вывода: либо ее спутник лишь выдавал себя за друга, либо она чего-то недоговаривает. Второй вариант нравился Доберу значительно больше, ведь девочка имела полное право всего ему не рассказывать.

Спутник Медянки подошел к ним, и Добер смог его рассмотреть. Девочка была права, характеризуя его словом «странный». С точки зрения Добера, этот человек выглядел более чем странно. Он был чист, гладко выбрит. По тому, как висел его автомат, одиночка сразу понял, что этот человек не умеет обращаться с оружием. У незнакомца был большой крючковатый нос и седые волосы до плеч.

Медянка дотронулась до старика и сказала Доберу:

— Его зовут Хейзер. Он мой друг.

— Добер.

— Очень приятно познакомиться! — произнес ее спутник.

У Добера от удивления открылся рот, но Медянка уже смеялась, толкая своего спутника в бок:

— Я же сказала, что он странный. Он редко бывает в степях. Ты можешь считать его отшельником.

Добер посмотрел на нее и закрыл рот. От отшельников можно было ожидать чего угодно, вплоть до таких фраз. Но только не прогулок в Долину Покоя. Хейзер в свою очередь осмотрел нового знакомого с головы до пят и неожиданно спросил:

— Это ты ходил с ней в Долину в прошлый раз?

— Да.

— Э-э, — Хейзер замялся и посмотрел на Медянку, словно желая с ней посоветоваться, — я вроде как отшельник, ваших правил не знаю. Кажется, у вас не принято просить…

— О чем ты хочешь его просить? — улыбаясь, спросила Медянка.

— Чтобы он пошел с нами.

Добер еще раз внимательно на него посмотрел. С версией о ненастоящем друге подобная просьба сочеталась плохо.

Медянка беспечно смеялась:

— Добер, он хорошо знает, что не умеет стрелять, и считает, что я тоже этого не умею. Он попросту боится.

— А ты?

Девочка перестала смеяться:

— Что я? Стрелять? Умею.

— Я про Долину.

Она мельком взглянула на своего спутника, потом перевела взгляд куда-то в пространство:

— В прошлый раз ты не спрашивал меня.

— В прошлый раз ты была одна. И не знала, что там. И ни о чем не просила…

— Ну… — она помолчала, — дорог много, и по второму разу встречаются очень редко. Конечно, я стреляю хорошо, но с тобой будет совсем надежно.

Добер почувствовал, что ему стало легче дышать.

— Вы договорились? — спросил Хейзер.

— Да, вполне, — кивнула Медянка.

— Тогда пошли.

Одиночка только усмехнулся:

— Уже поздно, далеко мы все равно не уйдем. Да и бункер — хорошее убежище на ночь.

Девочка, не говоря ни слова, развернулась и скрылась в убежище. Мужчины последовали за. ней. Занимаясь ужином и радуясь тому, что Медянка рядом, Добер наблюдал за Хейзером. Девочка в конце концов сердито сказала:

— Прекрати! Он не зарежет тебя во время сна. Я же сказала тебе, что он — мой друг!

Хейзер тотчас вскинул на нее глаза:

— Ты хочешь с ним говорить? Мне уйти?

Это не лезло уже ни в какие рамки, и Добер, не сдержавшись, грубо рявкнул:

— Сиди и слушай!

Медянка тут же ощетинилась — Добер почувствовал это всей кожей.

— В чем ты его подозреваешь?

— В том, что он не твой друг!

— Мне лучше знать.

— Тебе сколько лет?

— Сколько бы ни было, я знаю его лучше.

Тут Добер выдал свой аргумент:

— Ни один нормальный не станет просить своего друга отвести его в опасное место!

Девочка громко фыркнула и ответила:

— Ты не хуже меня знаешь, что там нет ничего опасного!

Добер осекся — этот ребенок с первого раза понял то, что гнездилось глубоко в его голове, но на поверхность выплывать не желало. В Долине действительно не было ничего опасного, если знать, как себя вести.

— А что ему нужно в Долине? — Задавая столь опасный вопрос, Добер даже не взглянул на Хейзера, он смотрел только на Медянку.

— А тебя почему это интересует? — ледяным тоном осведомилась девочка.

— Потому что никто просто так «посмотреть» в Долину не ходит.

Странный старик попытался что-то сказать, но Медянка тронула его за плечо и отчеканила:

— Я у него не спрашивала. Это его дело, и я не понимаю, почему ты в него суешь свой нос. Тебя попросили пойти с нами, но можешь и не ходить!

— Не ходить! — пробурчал Добер. — А он там тебя подставит, и что дальше?

— Он не будет меня подставлять!

— Ага! Ты глянь на этого хлюпика! Он от воя побежит, и что ты будешь делать?

— Я соображу, что делать! — пообещала девочка угрожающим тоном.

Их спор был прерван смехом. Хейзер сидел скрестив ноги и от хохота, тыкаясь носом в колени, потряхивал головой. Этого Добер стерпеть не мог. Схватив наглеца за ворот свитера, он рывком поднял его и прорычал:

— Сейчас я забью твой смех тебе обратно в глотку!

Хейзер остановиться не мог, и одиночка уже готов был привести свою угрозу в исполнение, но почувствовал сильный тычок под ребра. Это его охладило. Добер знал, что палец Медянки, лежавший на спусковом крючке, так же тверд, как и ее взгляд.

— Отпусти его, — приказала девочка. Мужчина разжал пальцы, и старик опустился на пол, потирая шею и уже не смеясь.

— Теперь отойди!

Добер сел в углу.

— Если ты еще раз его тронешь, я устрою твоим мозгам отличный сквознячок! — совершенно спокойно пообещала девочка и убрала пистолет.

Тут заговорил Хейзер:

— Давай я ему объясню?

— Что? — коротко спросила Медянка и взялась за котелок с кипяченой водой.

— Ну… — Старик явно не знал, что он собирался объяснять.

— По-моему, я ему все очень доходчиво растолковала. Да?

— Доходчиво, — согласился тот.

Хейзер посмотрел на Добера и примирительно сказал:

— Извини. Я вовсе не над тобой смеялся.

— Да? А над кем?

— Над собой.

Добер пожал плечами. Он впервые видел человека, который вслух и при свидетелях заявлял, что смеялся над собой.

— И еще раз повторяю, что не привык к вашим обычаям, — продолжил чужак, — ты ведь заботишься о ней, и из-за этого вы так сильно ссоритесь!

— Что-о? — в один голос воскликнули Добер и Медянка.

— Мне и смешно, что я невольно стал причиной вашей ссоры.

Добер и Медянка уставились друг на друга.

— Ты! Обо мне заботишься? — подозрительно спросила девочка.