Пока Лесли обдумывала, какие шаги предпримет противник, пролетела вся ночь. Впрочем, никаких иных занятий у нее не было.

К утру она составила весьма мрачный прогноз.

Ведь у всех, кто мог бы ей помочь, были, что называется, связаны руки. О Макарове Лесли ничего не знала, но она могла предположить, что генералу тоже приходится несладко…

Устав изобретать фантастические варианты спасения, Лесли обратилась к мысли о побеге.

Как раз когда она исследовала стены и пол камеры, начала медленно приоткрываться дверь.

Римла замерла. Уже не думая ни о чем, кроме побега, Лесли тщательно изучила эмоциональный фон в коридоре изолятора. Через минуту она испытала горькое разочарование — перед камерой собралось слишком много вооруженных людей. Их жизнями Лесли рисковать не могла, как бы ни хотелось ей вырваться на свободу. К тому же она понимала, что и физическим возможностям римлы есть предел. Даже если бы при попытке к бегству она растерзала десяток ни в чем не повинных охранников, просто исполняющих чей-то приказ, то не смогла бы выбраться из изолятора. Если бы ее не подстрелили, то с цифровыми замками на дверях ей уж точно не справиться…

Зашипев от злости, Лесли позволила войти в камеру одному из охранников, облаченному в комбинезон из сверхпрочной ткани. Она чувствовала, что ему страшно, но он вынужден выполнять приказ.

Она не сопротивлялась, когда на нее надели энергетический ошейник. Такие ошейники обычно применялись для усмирения особо буйных преступников. Он позволял двигаться только в нужном сопровождающему направлении, а при малейших признаках неповиновения начинал сжиматься, перекрывая доступ воздуха в легкие.

Лесли прекрасно знала все особенности ошейника, поэтому покорно двинулась по коридору, повинуясь вооруженным охранникам.

Она явственно чувствовала неприязнь и страх, вызываемые ею.

«Что ж, — мрачно подумала она, — я для этих ребят — только хищник, опасный и неприятно пахнущий. Я сама на их месте тоже не была бы в восторге».

Лесли предполагала, что ее просто переводят в лабораторию тюрьмы для каких-нибудь опытов, и была несколько удивлена, когда ее погрузили в специализированную закрытую машину и куда-то повезли.

«Ну, похоже, это конец. Скорее всего, меня везут в ветлечебницу на усыпление».

Однако через полчаса римла оказалась в помещении, предназначенном для совершенно иных целей.

Сквозь прозрачную стенку силового колпака Лесли рассматривала сферический зал, в котором обычно проводились экстренные закрытые заседания Совета Безопасности. Пару лет назад ей довелось побывать здесь. Только тогда лейтенант Лавейни сидела в самом последнем ряду кресел амфитеатра.

Они занимали добрую половину зала, поднимаясь чуть ли не до потолка. На противоположной стороне был расположен экран, а перед ним — длинный стол для членов Совета.

Колпак, под которым лежала римла, почему-то разместили очень близко от этого стола. Сбоку, между рядами амфитеатра и экраном, как раз напротив Лесли, находилось небольшое возвышение с несколькими креслами. Обычно там располагались докладчики, собиравшиеся высказаться по тому или иному вопросу, или же… или подсудимые. Сейчас кресла еще пустовали, но Лесли почти не сомневалась в том, кого именно там увидит.

Зал потихоньку наполнялся.

Римла замечала устремленные на нее изучающие взгляды, но совершенно не чувствовала ничьих эмоций и не улавливала мыслей.

Спустя пару минут она догадалась, что находится «под колпаком» во всех смыслах — силовое поле делало невозможным телепатический обмен.

Итак, предстояло закрытое заседание Совета Безопасности.

Чуть повернув голову, Лесли наблюдала, как тринадцать членов Совета занимают свои места. Один из них затеял грязную игру.

Кто-то из этих респектабельных, высокопоставленных граждан сейчас готовится к последней атаке и, скорее всего, надеется выиграть.

С другой стороны заполнялись ряды амфитеатра.

Лесли увидела полковника Халимова, занявшего место в первом ряду. Полковник был насуплен и нервно пожевывал мундштук своей неизменной трубки. Не имея возможности прочесть его мысли, Лесли только могла предположить, что ее прямой начальник озадачен происходящим и не слишком хорошо ориентируется в обстановке.

Кроме него, в зал входили другие чины Десанта и полиции. Лесли заметила даже следователя с планеты Хон.

Она внимательно разглядывала публику, но ее отвлекло движение в глубине зала, за возвышением для докладчиков. Там открылась незаметная дверь, и появились Наташа с Бертом в сопровождении охраны. Друзья одновременно увидели римлу, прикрытую силовым колпаком. Наташа кивнула, а Берт вымученно улыбнулся.

Следом — к ужасу Лесли и легкому изумлению публики — появился Леонид Макаров. Его тоже сопровождала охрана, однако генерал был в мундире десантников, и никто не отважился снять с его погон вызывающе сиявшие, крупные звезды. Макаров имел вид человека, который оказался здесь по собственной прихоти. Он дернул плечом, когда один из охранников попытался подтолкнуть его к креслу. Парень отдернул руку, словно обжегся о генеральскую звезду, а Макаров уселся в кресло, закинув ногу на ногу.

Для начала он обвел равнодушным взглядом зал, и Лесли заметила, как многие смущенно потупились. Затем Макаров посмотрел в ее сторону, вздернул брови, будто говоря: «Ну, что же поделаешь…» — и подмигнул.

Лесли прекрасно его поняла. У нее и у Макарова сейчас была прекрасная возможность вычислить «мышку» и вдоволь понаблюдать за маневрами противника.

И лейтенант Лавейни приготовилась.

Прозвучал сигнал, возвещающий о начале заседания. Шум в зале постепенно стих, многочисленные охранники замерли возле стен зала.

Первый секретарь Совета Безопасности, проводивший заседание, призвал к порядку, напомнил об ответственности и попросил огласить суть дела.

С десятого ряда амфитеатра спустился хонитский следователь и, подождав, пока рядом с ним окажется дистанционно управляемый микрофон, начал рассказывать обо всем, что произошло на планете Хон. Лесли внимательно следила за его рассказом, но не обнаружила ни неточностей, ни подтасовок. Впрочем, и без этого рассказ выглядел впечатляюще: трое землян устроили перестрелку возле культового сооружения местных жителей, в результате чего строение было разрушено и погиб один хонит.

Берт Смолс, не дослушав следователя до конца, поднял вверх руку.

Секретарь Совета покосился на него:

— Вы имеете дополнения, Смолс?

— Да, некоторые… — Берт, скрестив руки на груди, смерил следователя взглядом. — Лесли Лавейни не могла участвовать в перестрелке. У нее повредился рассудок, и она не понимала, что делает.

— Очень интересно, — тут же вмешался Майкл Феррис — самый въедливый из членов Совета Безопасности. — Об этом нам ничего не известно, поэтому, Смолс, изложите все подробно.

Лесли рассматривала Ферриса, пока тот говорил.

Она помнила, что после инцидента на «Константинополе» он задавал слишком много вопросов. По ее представлениям, Майкл Феррис неплохо подходил на роль «мышки». По крайней мере, он слишком суетился.

Берт начал отвечать:

— Лейтенанта Лавейни похитили на планете Хон. Это произошло вечером, а утром следующего дня она была обнаружена блуждающей по берегу океана. Она не понимала, что делает. С ней что-то случилось, и я повез ее на Феркус. Вы можете получить подтверждение от главврача лечебницы, в которую я ее поместил.

Майкл Феррис внимательно посмотрел на него:

— А вы, молодой человек, насколько я понимаю, подружились с лейтенантом Лавейни на крейсере «Константинополь»?

— Можно сказать и так.

— И ваша дружба зашла столь далеко, что когда лейтенант получила отпуск, а вы уволились со службы в охране, то вместе отправились на планету Хон?

Вопрос прозвучал довольно язвительно. У Берта сверкнули глаза: бывший охранник явно вознамерился нахамить Феррису. Однако Макаров вовремя повернул голову и выразительно посмотрел на молодого человека. Берт, опомнившись, вежливо ответил: