– Пригнись, – приказал Женька, подходя к шалашу, – сюда не суются ни стар, ни млад, ни всяк хозяин.

– Что так? – подыграл ему Родион.

– У нас каждый остров свою историю имеет, – нехотя ответил Женька.

– Значит, и у этого есть своя. Так? – настаивал Рожнов. – Иначе бы не привёз меня сюда.

– Так, – кивнул его приятель. – Этот остров – убивец. У нас его так давно уже величают, и названия менять пока никто не собирается. Потому-то и жить на нём нельзя.

– Вот как? Кого ж он убивает?

– Всякого, кто является с дурной мыслью, – бросил Женька, стараясь придать голосу безразличие. – Надеюсь, слыхал, что возможность и умение умереть – это завоевание человечества, без которого люди не смогли бы существовать, потому что жертва равна Богу во всём.

Родион так и сел.

– Ты что, устроил мне тест на пригодность? – зашипел Рожнов. – Откуда тебе знать дурные у меня мысли или нет? Какого лешего? И ещё, ты каждого здесь обучаешь умирать, чтобы стать равным Богу? Может, я не готов пока к таким мистериям. Ты об этом не подумал?

– Успокойся, – улыбнулся Евгений. – На тебя дано разрешение.

– Спасибо, дорогой! Обрадовал. И кто же на меня выписал лицензию, если не секрет? Уж не твоя ли принцесса на горошине? Она здесь живёт?

– Что ж тут удивительного? – пожал плечами Женька. – Каждый живёт там, где ему нравится. Почему бы принцессе не пожить на «убивце»? Здесь никто не тронет, сюда никто не сунется. Чем не замок для принцессы? – Женька явно провоцировал Родиона.

– Здесь никто не живёт, – отчеканил москвич. – Во всяком случае – женщина. Нюх меня ещё никогда не обманывал.

– А кто сказал, что это – человек? Любой, ставший оборотнем, в состоянии превратиться в волка или там ещё в кого – ему виднее. А если волк станет оборотнем, сможет ли он принять образ человека, тем более красивой женщины? Вот в чём вопрос.

Женька замолчал, сел, закурил какие-то вонючие сигареты, уставился в одну точку. Родион поневоле поёжился: вдруг у его дружка крыша поехала в этом буйном растительном мире? А что, очень даже запросто. И оборотни – это не сказка и не досужие выдумки или мистика. Скорее всего, с Женькой случилось что-то нехорошее, недаром ночью он говорил на непонятном языке и выполнял мантрические пассы руками.

– Не беспокойся, – голос приятеля зазвучал по-прежнему ясно и четко. – Не думай, я не шизик. И звал тебя просто отдохнуть в наших краях по полной программе, а не нагружать потусторонними идеями. Так что отдыхай, оттягивайся. Хочешь на рыбалку?

Пока Рожнов соображал, соглашаться или не стоит, Женька распалил костёр, принёс из плавней воды в котелке и принялся хозяйничать со сноровкой профессионального кашевара. Вода в котелке быстро закипела. Евгений засыпал туда из бумажного пакета какую-то крупу и подкинул в костёр мелких дровишек, сложенных неподалеку в поленницу.

– Слушай, Жека, а твоя принцесса, случаем, не внучка Владимира Ильича? – ядовито поинтересовался Рожнов. – По истории он мировой революцией из шалаша руководил, так что для внучки в самый раз учение из шалаша в жизнь проталкивать.

– С милым рай в шалаше, если милый – атташе, – буркнул Женька. – Накладывай каши, сварилась уже. Здесь – это самая лучшая еда. Ты в шахматы играешь? – вдруг ни с того ни с сего спросил он.

– Да. Это важно?

– Очень, – Женькино лицо снова озарила улыбка. – Любое умение не даётся просто так. Если человек что-то освоил, то никто этого у него не отнимет. Ведь так?

Он еще немного посидел, уставившись в одну точку, дожидаясь, пока московский гость доест кашу, выскребая её из алюминиевой миски, загасил вонючий окурок, посмотрел на Родиона отрешенным взглядом и, больше ни слова не говоря, пошел к лодке.

– Ты все же, может быть, поведаешь мне какую-нибудь страшную историю, связанную с этим местом, – попросил Родион, уже сидя в лодке. – Небось, прячется принцесса от Синей Бороды или Кащея Бессмертного? Или от террористов мирового масштаба, навроде Бени Ладена? Может, он себе в гарем такую наложницу заполучить желает? Девица эта ясно, не Венера, но нечто очень притягательное в ней проглядывается даже через красное бальное платье. Не молчи, поведай мне о незнакомке, и зачем я ей понадобился.

– Что совсем невтерпеж? – усмехнулся Женька. – Она сама тебе всё и расскажет. Понравился ты ей. Скажи лучше, ты как к старообрядцам относишься?

– Вот те раз: то шахматы, то старообрядцы!.. – Родион был явно сбит с толку. – Что-то заносит тебя, старик. Не находишь?

Женька ничего не ответил, лишь улыбнулся. И в этой безобидной улыбке вдруг промелькнула тень давешнего друга, который не раз выручал Рожнова в блужданиях по тайге. Которого сам Родион однажды тащил на спине к геодезической базе возле Уральской Лыбытнанги. Тогда Родион впервые услышал от обмороженного, отбивающегося в горячке Женьки бормотание каких-то непонятных слов.

Слова! Именно слова! Что-то похожее Женька говорил вчера ночью!

Это внезапно свалившееся открытие заставило Родиона сжаться, превратиться в пружину, как в тайге, когда опасность может подстерегать за ближайшим косогором. В экспедициях выживают сильнейшие. Для остальных – это «табу». И не без дела бродили они с Жэкой по закоулкам России, исколесили пешком полстраны! Всё во благо Военного Министерства. На Родину работали.

– Остынь, – Женька, как и прежде, остро чувствовал любое настроение приятеля.

Это Родиона опять немного расслабило. Ведь не стал бы Евгений приглашать давешнего друга для… А для чего? Он прислал письмо, просил приехать. Срочно приехать. Об отдыхе, рыбалке, грибах не было сказано ни слова. С чего же Родион решил, что едет на пикник? Нет, здесь явно что-то не так.

– Не так, – согласился Евгений.

– Ты что, научился читать чужие мысли? – прищурился Рожнов. – Тебя новая знакомая обучила мистическим способностям?

– Иногда получается само собой. Но сейчас не надо быть особым прорицателем – у тебя все на лице написано.

Рожнов не нашелся, что ответить, и остаток пути приятели проделали молча. Понтонный мост был уже пуст, а на берегу не видно ни одного рыбака. Вечером Женька пригласил друга прогуляться, разогнать, так сказать, тоску. Тёплый сумрак был заполнен духмяными запахами цветущих трав, свежескошенного сена и много чего другого, так что отсиживаться за стенами не хотелось.

– Кстати, может, и твою прекрасную даму встретим, влюбленный пингвин, – поддел Женька.

– Стареешь, брат, стареешь, – парировал Родион. – Ты, оказывается, в сваты подался, и меня за этим в свои края выманил? Девочка совсем не против поселиться в столице, тем более, у тебя там дружбан на выданье, то есть, я и к тому же холостой. Пуркуа бы и не па, как говорят лягушатники.

– Ага, угадал, – согласился Евгений. – Ну, прям в десятку!

Деревенская молодежь чинными стайками фланировала по пыльным улицам, но друзья свернули с более многолюдных мест к понтонному мосту, который в подступившей темноте казался ещё более чёрным на чёрном зеркале тихой реки с серебристыми крапинками звёздных отражений. На середине моста, на том же самом месте, маячило пурпурное платье давешней незнакомки.

– Это она? – неуверенно спросил Родион.

– Не видишь, что ли? Нас ждёт, – Женька уверенно шагнул на мост.

– Прям-таки только нас и ждёт.

– Ты же говорил, что играешь в шахматы.

– Причём тут шахматы? – откровенно удивился Родион. – Ты, надеюсь, не станешь меж нами устраивать турнир? Если ей жених нужен, то нечего в бирюльки играть. Турнир оставь для избранных.

– Ты и есть избранный, – сдержанно ответил друг.

Не сбавляя шага, они протопали по деревянному настилу для машин, положенному поверх металлических поплавков, и через несколько мгновений стояли возле «пурпурной» девушки. В темноте её лицо казалось много старше, но никакая темнота не приглушила блеск золотой цепи и креста на груди.

– Янга, это Родион, – окликнул её Жека. – Я позвал – он приехал.

Та грациозно наклонила голову, но в облике незнакомки ещё сильнее проступила неугаданная строгость, причудливо смешанная с торжественностью.