Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Формула победы

1. Слава берется с бою

Когда в Париже смылилось все мыло,
С петицией в Конвент явились прачки.
Не плакаться и не просить подачки.
А требовать того, что их кормило.
Над сыплющими пудрой париками
«Горы» и жирондистских депутатов
Махали прачки красными руками,
Срывая ход парламентских дебатов.
А депутаты белыми платками
Отмахивались от насевших прачек.
И бледный якобинский аппаратчик
Грозил им полицейскими полками.
Но руки прачек были как знамена,
Которых ввек не целовали принцы.
И проголосовали поименно
В их пользу представители провинций.
И председатель с помутневшим взором,
Поправив парика седые клочья,
Указом предоставил полномочья —
Особые – парижским живодерам.
И пуделей – балконы и мансарды.
И пуделей – балконы и мансарды.
В напуганных предместьях поредели
Голодные и тощие бастарды.
Закон гласил: кто тявкнет – вне закона.
Мулен кричал: «где грязно, там измена».
Меж красных пальцев протекала пена.
И намокал воротничок Дантона.
(Е. Сливкин)

В этом небольшом стихотворении, описывающем реальное событие 1793 года, – вся суть Французской революции. Что же произошло? С начала 1793 года нормальная жизнь в революционном Париже совсем расстроилась. И в июне депутация парижских прачек пришла на заседание Конвента и в ультимативной форме потребовала: хоть разбейтесь в лепешку, но мыло нам дайте! Спорить с пролетарскими массами было опасно. И Конвент издал указ, по которому парижские живодеры смогли хватать на улице любых подвернувшихся собак – основное «сырье» для производства мыла. Даже «благородных» болонок и пуделей, не говоря уж о безродных и тощих «бастардах» предместий. Характерная картинка… Для тех, кто не знает: Мулен и Дантон – революционные деятели, они кончили жизнь на гильотине. Да их-то и не жалко. Но попались и многие другие. Мочили не только бедных собачек, но и людей. За что? А так, на всякий случай. У нас вот теперь модно ругать большевиков за «красный террор». А во Франции было куда хуже. Существовал специальный «декрет о подозрительных», по которому можно было забрать любого. Вот вам, к примеру, не нравится сосед. Пошли и настучали: он, мол, явно сочувствует врагам революции. И – всё. Приезжали и забирали. А во Франции Колымы не было. Все шли под «вышку». Но самое-то смешное – революционеры были по-своему правы! Вот хоть ногами меня бейте, а эти монстры вызывают все-таки больше сочувствия, чем их враги. Потому что у них были хоть какие-то идеи. И лозунг «аристократов – на фонарь» французы понимали просто. Раз все дворяне окажутся на фонарях, обратно требовать «свое законное» уже никто не явится… А землю крестьяне получили? Получили. Феодальный хомут с шеи скинули. И предприниматели перестали чувствовать себя в своей стране людьми второго сорта. Поэтому до поры до времени даже террор воспринимался как неприятная, но необходимая вещь.

Но Бог с ними, со взглядами революционеров. Проблема-то, повторим, была как раз в том, что у их врагов, по большому счету, никаких особых идей не было! Нет, они, конечно, говорили что-то о «легитимизме», то есть о святости королевской власти. Но королю – а потом и королеве – к тому времени уже отрубили головы, и у большинства французов это особенного волнения не вызвало. На принцип легитимизма им было наплевать. Какие еще идеи имелись в запасе у роялистов? А никаких! По сути, вся «белая» французская эмиграция была сборищем людей, которые клянчили у всех европейских государств об одном: «берите, что хотите, только верните нам наши поместья и привилегии». Немногие из них вроде, «отца Одессы» герцога Ришелье, способны были заняться хоть каким-то полезным делом. Большинство же бегало, интриговало, толкая государства, в которых они обосновались, на войну со своей родиной. В России в XX веке нашлись среди «белых» настоящие люди, которые сражались за свои убеждения. А вот во Франции – как-то не сложилось. Ну, в самом деле. Можно уважать генералов Корнилова и Деникина. Да и адмирал Колчак – все-таки он не слабый деятель был. А где вы встретите таких среди тогдашних французских «белых»? Нет их!

Точнее, люди-то были. И не так уж их было мало. Но с вожаками получилось хуже. Не нашлось. В итоге эмигранты так и не смогли организоваться хоть в какую-то работоспособную структуру. Но мстить – и кушать – хотелось. А значит, эмигранты превращались в обыкновенных платных агентов различных враждебных Франции государств. В первую очередь – Англии, которая их охотно подкармливала. На Родине к ним относились как к предателям. Кстати, написание слова «родина» с прописной буквы – тоже изобретение той революции.

Стоит, наверное, рассказать, откуда пошел и сам термин «белые». Так вот, он пошел не от ангельской чистоты, как теперь пытаются объяснить некоторые. А просто от того, что тогдашний королевский флаг являлся фамильным штандартом династии Бурбонов – белое знамя и три золотые лилии на нем.

Между тем положение Франции было не просто тяжелым. Оно было критическим. Мало кто верил, что революции удастся продержаться хотя бы еще несколько месяцев. Для начала отметим, что в стране царил полный экономический хаос. Когда народ борется за «свободу, равенство и братство», то работать – никто не работает. А раз так… Цены растут, жрать – нечего. И народ в Париже шатался с революционными знаменами и всё что-то требовал. В стране ширились восстания крестьян, которым уже немножко надоел такой «революционный порядок».

И со всех сторон лезли вражеские войска. Дело-то обычное. Как только в стране смута, так сразу появляются «добрые соседи», желающие навести порядок.

Казалось уже всем: этот режим – должен пасть. Но – не вышло! Оказалось вдруг, что люди, когда они идут в бой за идею – может, и ложную, но все-таки эта идея у них в головах имеется… Так вот, оказалось, что эти люди способны совершать чудеса.

Тут надо сказать поподробнее. Наполеон ведь пришел не на голое место. Во Франции уже появилась армия, равной которой в мире не было. Никакой мистики здесь нет. Все очень просто. Армии всех европейских государств были весьма консервативными структурами. В тогдашней войне преобладал принцип «линейного боя». Я вот хочу спросить читателей, служивших в армии: представьте себя в батальоне, идущем по пересеченной местности, шеренгой по фронту в пятьдесят человек. И как вы выполните команду «полуоборот налево?» Вот именно. Не выполните. И я не выполню. Нас так не учили. А тогда именно в этом и была суть маневра.

Для того, чтобы научиться так шагать и поворачиваться, требовались долгие годы обучения (именно с тех пор, кстати, в армии принята шагистика как средство воспитания). Но у французских революционеров не было времени учиться такому цирку. Офицеры прежней армии, как уже говорилось, были на сто процентов дворянских кровей. Они, спасая себя, в подавляющем большинстве быстро сбежали в эмиграцию. И что было без них делать? Но… Не было бы счастья, так несчастье помогло. Французы придумали новый способ наступления – колоннами. Для тех, кто не служил в армии, поясняю: колонна – это воинская часть, построенная прямоугольником, обращенным к противнику меньшей стороной.

Простое это изобретение оказалось гениальным новаторством. Дело было и в том, что к тому времени уже успели изобрести достаточно скорострельные ружья и пушки, выставлять против которых широкий фронт – смерти подобно. Так что «линейный бой» уже поэтому стал анахронизмом. Но в армиях всех других стран сидели старенькие генералы, которые мыслили по-старому. А во Франции – пришла молодежь. И стала бить всех! Исключение – лишь Александр Суворов. Который долбил французов в хвост и в гриву. Но исключение лишь подтверждает правило.

7
{"b":"215207","o":1}