Впереди показались две черные фигуры прохожих. Я в первую секунду не обратил на них внимания, но потом надежда озарила мои собранные в пружину мысли. Прохожие бежали сюда.

Я почти сумел достичь угла и уже видел каждую впадину шероховатых камней, скрепленных друг с другом. Но то ли отвлекся, предаваясь надеждам, то ли еще что, как вдруг споткнулся и упал, едва успев подставить руки. Я больно ударился животом о каменный стык тротуара и дороги. Коробка вновь выскочила из рук, но не смогла далеко отлететь, врезавшись в серую стену. Моя голова щекой лежала на плитке, теперь я мог видеть то, что происходит сзади. О, лучше бы я этого не видел!

Ко мне, оставляя за собой красноватый след, летел лилово-черный шар. Я не знал, к какому разделу магии и к какой форме относится этот шар, но почему-то был уверен: он не промахнется. Мои глаза закрылись. Не хочу смотреть на этот шар, с меня уже достаточно. Пусть он долетит или не долетит, на какое-то мгновение мне стало все равно. Зато именно в этот момент я отчетливо понял, почему у рядового курьера такая высокая зарплата.

Шар долетел. Он ударился о мою спину резко и решительно, обволакивая ее ледяными иголками. Я уже приготовился к самому худшему, к невероятной боли, попытался даже заранее усмирить ее, но… действительно мало что почувствовал. Меня охватило блеклое синее свечение и форма, вызвавшая шар, вероятно, угасла, не причинив особого вреда.

Теперь я как следует разглядел прохожих, моих спасителей. На их головах красовались черные повязки, которые так любят режиссеры фильмов о пиратах. Прохожие были одеты в строгие сюртуки с серебристыми пуговицами, чем-то напоминавшие старинные костюмы английских полицейских. Последнее сравнение было верно: обладатели повязок являлись местными жандармами.

Ненадолго оставлю без присмотра свое собственное распластанное на тротуаре тело, чтобы рассказать о городских жандармах. Это того стоит. Каждый маг в городе, а возможно, и за его пределами, обладает ограниченным резервуаром энергии. Его хватает на две-пять энергоемких форм, что зависит от силы и опыта мага. Потом опустошенный резервуар постепенно наполняется. По сути, резервуар есть у любого человека, только далеко не все могут его наполнить, а мага без резервуара и быть не может. Такого немага называют «пустым», и ко мне это тоже относится. Жандармы же могут с ходу выдать десяток форм – у них гигантский резервуар. Им таковой вручила ратуша. Мало кто из могущественных магов, обладающих отточенным мастерством, захочет связываться с ними. В жандармерии обычно служат середнячки, но огромный запас сил делает их сверхопасными.

Теперь снова вернемся к моему телу. Жандармы стояли рядом со мной, обратившись лицом к карете. Карету видел и я. Вот уж не знаю, что там произошло, но желтая деревянная крыша ввалилась внутрь, ощетинившись острыми поломанными досками. Две передних лошади рвались вперед, пытаясь встать на дыбы. Но им мешал существенный груз: задние лошади были мертвы и повисли на лямках и перекладинах. Рядом с каретой лежал незнакомый мне человек в темно-зеленом жилете, вероятно, кучер. А на полпути между кучером и мной едва шевелился Виталий. Пламя на нем погасло, и сейчас он еле слышно постанывал, механически скребя рукой мостовую. Ни блондина, ни толстяка не было видно. Похоже, удрали.

Зашевелился и я.

– Вы в порядке? – склонился надо мной один из жандармов. Я увидел совсем еще молодое лицо с небольшими черными усиками.

– Да… кажется… спасибо… – Я попытался пошевелить руками и ногами, и это вполне удалось.

– Как ваше имя? – Этот жандарм явно допрашивал меня, а его напарник устремился к Виталию.

– Глеб. Я – курьер маркиза Ори. На нас напали.

– Вы были рядом с каретой?

– Внутри.

– Это карета графа Мара.

– Да, я знаю.

Допрос прекратился столь же внезапно, как начался. Теперь жандармы оказывали помощь Виталию, кучеру она уже была ни к чему.

Встав на ноги и сделав пару неуверенных шагов, я подобрал коробку. Будь она неладна, эта миска, но я ее доставлю по месту назначения! Из-за нее погибли двое, ранен Виталий, да и мне пришлось туго. Доставлю и тут же уволюсь с этой работы. Пошло оно все!

Держа картонку под мышкой, я побрел к Виталию. Он был совсем плох. Лежал на спине, смотрел в небо немигающим взглядом и что-то неразборчиво бормотал. На его одежде и коже не было ожогов, да и быть не могло. Он был обожжен иначе.

Я заметил, что в зрачках земляка отражаются окна трехэтажного желтого дома, стоящего на противоположной стороне улицы. Окна были узкими, продолговатыми и почему-то именно сейчас казались исключительно старомодными.

– Вы его друг? Родственник? – Жандарм снова обернулся ко мне.

– Земляк, – ответил я.

– Землянин? А где же… неважно.

Виталия одно за другим окутывали небольшие разноцветные облака. Они медленно возникали, быстро исчезали и появлялись снова. Белое, голубое, розоватое, снова белое… Я знал, что это: жандармы старались вовсю, перебирая формы, надеясь, что хоть что-то поможет.

Послышался грохот повозки, и вскоре из-за дальнего поворота выскочила черная карета, украшенная двумя флажками. Она неслась лихо, стремительно приближаясь, словно стараясь обогнать цокот копыт.

Жандарм бросил на нее быстрый взгляд и тут же обернулся ко мне:

– Ваши люди. Маркиза Ори.

Виталий вновь зашевелился. Мне показалось, что его взгляд стал чуточку осмысленней. Захотелось что-нибудь ему сказать. Но что? Я не знал.

– Выздоравливай. – Мое напутствие звучало по-дурацки. Я помолчал и почему-то добавил: – Теперь вспомнил твой Жданов, вспомнил. Он ведь Мариуполь, а Жданов – устаревшее название.

Виталий посмотрел на меня, в этом не было никаких сомнений, и неожиданно четко ответил:

– Ты путаешь. Мариуполь – старинное название, а Жданов – настоящее.

Я был рад, что мой приятель пришел в себя. Ложное пламя – не шутка, оно действует на всех: и на многомудрого старца, и на развязного подростка.

Карета подъехала совсем близко и резко остановилась. Из нее выскочили трое: двое в серых костюмах и один в белой рубашке и разноцветном жилете. Я знал последнего. Его звали кавалер Файет. Большая шишка в нашей иерархии!

Испугавшись, что сейчас кавалер будет уже совсем рядом и мне не удастся больше поговорить с Виталием, я наклонился к земляку и спросил, почти крича в ухо, будто полуглухому:

– Ты сказал, что здесь всего полтора года. В каком году ты прибыл?!

Кавалер Файет уже подскочил к нам, но Виталий мигнул и ответил, с трудом шевеля пересохшими губами:

– В восемьдесят восьмом.

Я разогнулся. Он прибыл в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, а сейчас две тысячи двенадцатый. Этот город никогда не уставал преподносить сюрпризы. С самого моего первого визита сюда. Когда я только знакомился с этим местом, то почувствовал, что и в ближайшее время мне его до конца не понять. Сейчас же казалось, что вообще никогда не пойму. Петербург девятнадцатого века, надо же… Прочь отсюда, прочь! Я уже не хочу ничего понимать. Сейчас отдам коробку кавалеру – и домой. Скорее, скорее домой!

Если сильно чего-то желать, желание может быстро исполниться. Уже к концу дня я был дома и сидел в зале, игнорируя говорящий телевизор. Передо мной стояла одна вещь, еще недавно занимающая все мои мысли. Что это была за вещь, станет ясно чуть позже, а сейчас вкратце объясню, как получилось, что я все-таки оказался дома, цел и невредим, да еще с большими служебными перспективами.

Кавалер Файет по прибытии сразу же взял бразды правления в свои руки. Виталия отправили обратно в школу, а меня доставили в один из домов маркиза Ори, где подвергли допросу, хоть и мягкому, но по всем правилам этого искусства. Однако я мало что мог сказать. Описал злоумышленников, сообщил, что они знали мое имя и вообще, наверное, были хорошо подготовлены. Миска перекочевала к кавалеру. Он очень удивился, увидев ее, а я это удивление поначалу истолковал неправильно. Кавалер крутил эту миску и так и эдак, чуть ли не пробуя на зуб. Потом вызвал троих старых магов. Каждый старательно осмотрел миску, и все трое качали седыми головами совсем одинаково. Вскоре маги удалились, и в комнате, стены которой были обиты светлым резным деревом, остались я, кавалер и злополучная посудина.