В процессе разминания ног его преподобие увидел Саэну и мимоходом сообщил, что мол, эльфийку у меня он заберет. На мое замечание, что это моя эльфийка, черный снисходительно объяснил: все эльфы — враги, и я ему потом только спасибо скажу, да и за Саэну он мне хорошо заплатит. А вот ему эльфийка нужна для важных экспериментов, и вообще, он все уже решил и это не обсуждается. Я с интересом посмотрел на несомненно слышавшую все это Саэну, та не проявляла ровным счетом никакого беспокойства, полностью доверяя мне. На душе потеплело, и я незаметно подмигнул девчонке.

После беглого осмотра долины черный священник опять отклонил приглашение войти в терем, а предпочел говорить со мной, как он выразился, «при пастве». Наша беседа протекала на центральной площади Торнгарда, в окружении всего населения нашей долины.

— Наша вера древнейшая, наш бог силен и велик, — начал завывать проповедник, патетически размахивая руками и в экстазе закатывая глаза. Мне его выступление по накалу несдержанных эмоций, патетике и одержимо-фанатичному виду напоминало выступления Гитлера из старых кинохроник времен Второй мировой. Что самое смешное, народ больше наблюдал за моей реакцией на речь миссионера, чем слушал его слова. В разгаре выступления ко мне тихонько подошел Мезлен и склонился к уху.

— Он довольно сильный маг, но не слишком, где-то третьего-четвертого уровня, — шепнул некромант. — С ним я справлюсь, хуже, что в руке его посох, заряженный заклятием некромантии высшего уровня, но и с этим я попытаюсь сладить, есть у меня одна догадка. Его защита — амулет с «небесным щитом», заклинанием четвертого уровня, довольно крепкая штука, ваши мечи могут и не пробить сразу. И еще, когда будешь его резать, бери только лунный клинок темных эльфов, на миссионере навешано несколько проклятий его убийце, лунный меч их поглотит и обезвредит.

Я проанализировал полученную информацию, кивнул некроманту и снова повернулся к проповеднику — пора завершать спектакль.

— Что твоя вера даст моему народу? — прервал я словоизвержения увлекшегося батюшки.

— Все! — патетически выкрикнул тот, сразу став похожим на кандидата в депутаты во время толкания предвыборных обещаний. Но, увидев, что общие фразы не проходят, перешел к конкретике. — Ваши воины не будут знать страха, сомнений и боли. Если их ранят, то достаточно съесть тело врага, лучше начав еще с живого, и раны зарастут, как у гуллей.

— А что ты можешь дать мне, правителю? — с прищуром глядя на миссионера, спросил я.

— Все твои подданные будут абсолютно преданы тебе, — понизив голос и заговорщицки подмигнув мне, сообщил эмиссар. — Они будут испытывать такой ужас, что и помыслить об ослушании не смогут. А если кто и осмелится, я превращу его в простую ходячую вещь, понимающую приказы. Толку с него, конечно, будет поменьше, но он будет исполнять только твою волю. Так все устроено у нас на землях храма, а сейчас такие порядки утверждаются у Кровавых клыков. Кстати, их вождь Букан весьма доволен, мятежные роды клана начитают признавать его власть, склоняясь перед ним, и только потому, что дико боятся нас! А ты вождь лучше Букана, и мы можем дать тебе власть и на его землях.

— То есть вы пришли на земли Букана и сделали его реальным вождем, — уточнил я, эмиссар кивнул, довольно улыбнувшись. Я же продолжил логическую цепь. — И тут же предаете его, заменив мной?

— Все в руках нашего бога, кто угоднее ему, тот и правит. — Голос проповедника взвился, казалось, его рот наполнился заглавными буквами.

— Вы слышите, что нам тут предложили? — обратился я к своему народу, повысив голос, чтобы меня слышали и в задних рядах. — Мы будем жить в жутком страхе, все будут решать эти черные жрецы, а взамен нас превратят в подобную тупым, бесчувственным гуллям полунежить. Как вам такое?!

Народ возмущенно зароптал, взгляды, направленные на первосвященника, стали разгораться красным пламенем злобы.

— Не забывай, что отныне здесь все решаю я, — издевательски обнажил нездоровые зубки жрец, — ведь могу и Букану дать власть здесь.

— Нельзя дать то, чего не имеешь, — не менее издевательски ухмыльнулся я в морщинистую рожу.

Взгляд миссионера сделался еще более хитрым и значительным.

— А могу и не Букану, а твоим собственным бывшим сподвижникам, — уже откровенно глумился черный, — все, все они куплены мною, куплены целиком и работают только на меня! А ну-ка, мои новые слуги, взять этого самоуверенного идиота, мнящего себя вождем, да хорошенько связать, я потом с ним еще побеседую, а моим наместником в этой долине отныне будет Хорт.

Черный папа ожидающе смотрел на моих офицеров, полностью уверенный в успехе дворцового переворота.

Мои орлы взглянули на меня, потом друг на друга, и искренне, самозабвенно захохотали. Их веселье было настолько заразительным, что к нему присоединился и я, а затем и вся площадь, исключая свиту черного жреца и его самого.

— Предательство?! — взвизгнул миссионер. — Вы… Все вы предали меня?!

— Не совсем так, — поправил я ошарашенного жреца, — как раз наоборот, ни один из моих сподвижников не предатель, они не предали меня и свой клан. Кстати, именно я велел им соглашаться на все предложения предать и требовать цену побольше, чтобы ты им поверил. Я знал о всех твоих предложениях сразу после их поступления, а ваше мудрое преподобие и не докумекало. Золото, рабы, должности… Как же низко ценишь ты орков, по себе примерился, жалкое продажное ничтожество?

— Вы, орки, примитивные убийцы, пушечное мясо, смеете противиться самому мне?! — С лица черного окончательно сползло выражение слащавой любезности.

— Кстати, твое преподобие как-то позабыло еще пару небольших деталей, — ернически добавил я. — Там, где проявляется ваше гнилое присутствие, сбегают жители, хиреют ремесла, снижается прирост населения, оно попросту вымирает. А про вечные интриги вашего храма ты знаешь лучше меня, знаешь, но молчишь, вы — кучка пожирающих друг друга пауков, без дружбы и единства. Подвластны же вам только жалкие нищие банды и несчастные поднятые мертвецы. И ты, нищая безумная тварь, посмел прийти и предлагать нам то, чего у тебя нет и никогда не было, ибо тебе нечего дать нам. Сначала я хотел просто выкинуть тебя вон, но нет, это ошибка, лучше будет тебя убить.

— Что же, вы сами выбрали свою судьбу, здесь отныне будет кладбище, некрополис, и ты прав, передо мной склонятся зомби, но гнуться будут ваши спины! — с ненавистью проскрипел черный священник и воздел посох. — Приказываю тебе, Риент, пробудись и разбуди всех, кто услышит тебя.

Череп, служивший навершием посоха, окутался полупрозрачным бледным свечением, которое постепенно сложилось в призрачную плоть. Потрясенные, мы увидели голову человека, сквозь которую просвечивал древний череп. Глаза призрачной головы открылись, лицо страдальчески перекосилось, губы зашевелились, произнося беззвучные слова на непонятном языке.

Из земли вокруг нас стали подниматься бледные призраки, тысячи созданий, становясь все плотнее. Количественно они превосходили нас многократно. Так вот как он уничтожает целые селения! Потому и не боится шляться всюду один, защитный амулет прикрывает священника, пока привидения уничтожают все живое вокруг.

Призраки окончательно материализовались, бледное пламя вспыхнуло в глазницах, костлявые руки подняли тусклые мечи. Черный папа с торжеством посмотрел в мою сторону и открыл было рот, но тут вперед выступил Мезлен. Вид некроманта был величественен и торжественен.

— Несчастные неприкаянные души, отправляйтесь каждый к своему посмертию, — обратился Мезлен к призракам, длинный посох в руке некроманта окутался таким же бледным огнем, как и тела мертвых воинов, но светлее и ярче. — Я отпускаю вас, покойтесь с миром, и отныне никто более не сумеет потревожить вас.

Призраки начали стремительно таять, исчезая в солнечном свете, голова на вершине посоха черного миссионера печально улыбнулась, губы еле слышно прошептали: «Спасибо», сияние вокруг черепа истончилось и погасло, размывая черты призрачного лица, а сам череп превратился в невесомый прах, мельчайшей пылью осыпавшейся с посоха.