Затем я сделал глупость. Отправившись к ручью за водой, захватил с собой ятаган Бары, а топор оставил на стоянке. Вернувшись, обнаружил, что девушки и след простыл. Заодно она прихватила и мой боевой топор, и примерно половину еды. Вот ведь! Простые нравы, простые решения. Хотя, наверное, так даже лучше, очень уж независимым огнем горели желтые глаза, как я понимаю, орчанка все равно смылась бы, даже безоружная. Да и легкий стальной топор больше подойдет ей по руке, чем тяжеленный ятаган, и еды для девчонки не было жалко, пусть подкормится.

Когда совсем рассвело, я внимательно осмотрел доставшееся мне оружие. Грубовато сделанный тяжелый черный тесак около метра длиной имел одностороннюю заточку и был выгнут вперед, как классический турецкий ятаган. Лезвие шириной четыре-пять сантиметров слегка расширялось в верхней части и заканчивалось клиновидным острием, гарды не было вовсе, как и положено ятагану. Металл был довольно прочен и напоминал черную бронзу, использующуюся в Древнем Египте в бронзовом веке. Секрет ее изготовления позднее был утерян и до сих пор не найден, может, здесь его знают?

Хотя оружие было тяжеловато и коротковато, форма лезвия непривычна, а баланс совершенно никудышный, но все-таки это был меч! С мечом я умел обращаться и чувствовал себя увереннее на двести процентов. Живем! Остаток дня я посвятил чистке и заточке нового оружия и тренировке с ним, чтобы попривыкнуть к балансу.

Дальше я шел еще осторожнее, пару раз пришлось залегать в чаще, пропуская небольшие шайки гоблинов. Разговор одной из них запомнился мне надолго. Ребятки обсуждали трудности с продовольствием и пути их решения.

Жрать им было нечего, напасть на людское поселение таким числом (десятка полтора гоблинов) они не решались и потому надумали навестить местное человеческое кладбище, благо там недавно были похороны. Нет, они не собирались есть поминальные продукты со столиков возле могилок (печенья, конфеты, яйца, рюмочки водки, как делают бомжи и цыгане в моем мире), их интересовал свежезакопанный труп. Слушая подробности плана этих некрофагов-любителей, я порадовался, что давно ничего не ел, иначе мне бы точно не удалось подавить рвотные рефлексы.

Саэна полагала, что такой жуткой беды, какая постигла ее, за всю историю существования эльфов не случалось ни с одним из перворожденных. А ведь еще утром ничего не предвещало неприятностей. В доме Алой розы проходила очередная большая ярмарка, на которой собирались эльфы всех соседних домов, а также куда допускались гномы, хоббиты и люди. Ярмарка — это всегда праздник, особенно для веселой озорной сорвиголовы семнадцати лет от роду, для которой весь мир — новый и удивительный, и впереди вечность, чтобы его постичь.

Купец не понравился ей сразу — бегающие глазки, намертво прилипающие к монетам, да и весь вид невысокого тощего человечка скорее напоминал голодную церковную крысу, чем почтенного торговца. Но его товар тут же заинтересовал молодую эльфийку — у торговца на лотке лежал свиток благословения на здоровье, который она купила. Целительство давно было избрано Саэной в качестве основной специальности в Эльфийской академии светлого волшебства, и, несмотря на то что экзамены она имела право сдавать только через год, ее, так сказать частным порядком, обучал прадед и некоторые знакомые маги.

Поэтому, когда торговец еле слышным шепотом предложил жезл с заклинанием жизни пятого, высшего уровня, она попалась, как рыбка на хлебушек. Тихим, доверительным голосом торговец объяснял, что происхождение жезла весьма сомнительно, а он не желает неприятностей при официальной экспертизе и просит провести сделку за территорией ярмарки, разумеется, обещает сильно сбавить цену.

Эльфийка последовала за купцом и, выйдя из охраняемого периметра домена, оказалась возле одного из больших порталов телепортации, построенных древними магами. Отсутствие стражи насторожило ее — обычно телепорт круглосуточно охранялся. Вдруг за спиной мелькнула какая-то тень, Саэна отшатнулась за телепорт и там обнаружила пропавшую охрану — пять трупов солдат были свалены в кучку. Обескровленные лица, парные ранки на шее — только упыри могли оставить такие следы.

Из-за камня телепорта с немыслимой быстротой метнулись черные фигуры, отрезая ей путь к отступлению. Раздался тихий крысиный смешок — рядом отирался торговец.

— Хиша, я могу получить обещанное?

Один из вампиров, а точнее, вампирша обернулась к торговцу.

— Конешшно, — такой скрипяще-шипящий шепот не могло издавать живое существо, — ты получишшь гораздо больше.

В улыбке упырихи мелькнули белоснежные клыки, скользящим шагом она двинулась к торговцу. Тот быстро сунул руку в карман, и его неказистую фигуру окутало мутное свечение, сквозь которое была видна кривая ухмылка.

— Я знал, с кем связался. — Он вытянул руку со светящимся амулетом в сторону вампиров, и все упыри, кроме Хиши, окаменели. — Я повелеваю тебе отдать мне все, что у тебя есть, и не трогать меня. Я больше не твой партнер, отныне я твой хозяин.

Два существа со злобной издевкой смотрели в глаза друг другу.

— Этот амулет повелевает вампирами, оч-чень редкая, хотя и одноразовая вещь. — Улыбка упырихи превратилась в торжествующий оскал, а лицо торговца побледнело. — Но только не высшими вампирами, а свидетели мне совсем ни к чему. Так что ты прав, ты больше не мой партнер, ты мой обед, — прошипела вампирша, делая шаг в мутное свечение, торговец завизжал, тут же звук оборвался чмокающим звуком.

Словно очнувшись, эльфийка ринулась прочь, но ее мигом сбили с ног и скрутили холодные мертвые руки. Хиша отошла от осевшего бесформенным бурдюком тела торговца и, коснувшись телепорта, активировала его. Один из упырей прошмыгнул внутрь, затем туда швырнули связанную Саэну, и следом стремительной тенью скользнул второй вампир. Хиша погасила портал и вынула ключ. Теперь только архимаг Нории, и то после долгой кропотливой работы, смог бы установить, куда сделана последняя переброска. Через минуту возле телепорта не было никого, только к югу улетала крупная летучая мышь с небольшим ключом, висящим на шее в виде кулона на тонкой цепочке.

Я шел по Диким землям и прямо физически ощущал какую-то тревогу, напряжение, так затихает природа перед грозой.

Размышления были прерваны звуком охотничьего рога, я вслушался. Слева явственнее стал слышен гвалт, выкрики и лай собак. Все это сильно напоминало фильмы про облавные охоты или преследование злыми фашистами партизан.

Звук приближался, и я в темпе рванул в противоположную сторону. Поскольку дичь на границе Диких земель мне ни разу не попадалась, вариант с облавой на партизан был пугающе реальным.

Лес кончился, полянка, над плечом свистнула стрела — я пригнулся и, прикинув, что лучник, скорее всего, один, зигзагами метнулся в его сторону, на ходу извлекая ятаган. Над зарослями иван-чая показалась вихрастая голова и верхушка лука, выстрел! Я демонстративно рухнул на краю зарослей, театрально застонал, изображая умирающего лебедя, и быстро пополз вперед.

Сэнсэй когда-то намертво вбил в мою голову «звериную мудрость»: если почувствуешь себя дичью — тебе хана, а вот если сам начнешь охотиться, то дичью станет егерь. Сердце колотилось о грудную клетку, страх, холодным липким комком висевший на плечах, исчез где-то в глубине, а на смену ему поднималось дикое бешенство. Сведенные судорогой губы раздвинулись, обнажая клыки, горячее дыхание со свистом вырывалось из груди, во мне проснулся орк.

Стрелок опять высунулся, рассматривая место, где я только что дебютировал в роли умирающего лебедя, но, на мое счастье, как раз сейчас распрямлялся примятый мной иван-чай, и следующая стрела свистнула туда. Больше не скрываясь, разъяренный орк ринулся на человека. Выстрелить еще раз лучник не успел — удар ятагана, и лук выпал из рассеченной руки, удар плашмя по левой кисти — выхваченный кинжал последовал за луком.

Вдохновленный удачей в нелегком сценическом искусстве, я собрался исполнить следующую роль, называлась она, пожалуй, палач-любитель. Стрелок, плаксиво подвывая и зажимая одну поврежденную руку другой, ползал на коленях, умоляя о пощаде беспощадного орка и ничуть не смущаясь этой тавтологии.