Двое из пленников были миссурийцы из того отряда, который зашел в рощу Блэк-Джек, третий — их случайным попутчиком.

Миссурийцы рассказали, что в их отряде пятьдесят всадников и шесть фургонов. Ими командует капитан Генри Клей Пейт, он — корреспондент «Миссурийского Республиканца», но отряд подчинен также помощнику федерального шерифа. Они пришли наводить порядок и уже участвовали в облавах на противников рабства. Там захватили в плен двух сыновей старика Брауна, их передали федеральным войскам. Есть приказ об аресте самого Брауна, других его сыновей и еще нескольких аболиционистов. Пока захватили только одного священника Мура…

В толпе зашумели. Мур был местным жителем. Его сыновья, бойцы отряда требовали немедленно выступать. Браун сказал, что необходимо дождаться темноты, двигаться ночью и атаковать на рассвете.

Хотя отряд Шоура стал многочисленнее — к вечеру набралось уже сорок стрелков, — но он сам предложил, чтоб объединенными силами командовал Браун.

— Прошу вас, сэр, вы старше, опытнее…

Ночевали в лесу по пути к лагерю противника, костров не разводили. Когда начало светать, оказалось, что отряд заметно сократился. Шоур смущенно признался, что несколько человек вернулись еще с пути — вспомнили, что у них дома неотложные дела.

Двинулись дальше, ведя лошадей на поводу. Браун и Шоур вышли вперед. Лагерь миссурийцев был на пологом холме, поросшем редкими, мощными дубами, недаром называлось это место «Блэк-Джек» — дубина.

Кругом стояли фургоны, за ними виднелись палатки, а выше, почти у гребня холма, — коновязи — не меньше полусотни лошадей и мулов.

Браун распорядился:

— Лошадей привязать к деревьям здесь, в овраге. Ты, Фредерик, и ты, — он указал на одного из молодых стрелков Прери-Сити, — остаетесь с лошадьми. Вы, капитан Шоур, ведите ваших людей налево, это будет подальше, но зато у ваших у всех винтовки Шарпа, они бьют издалека, а у нас гладкоствольные, мы зайдем справа. Сколько у вас зарядов?

— Винтовочных по дюжине есть у всех, кое у кого больше.

— Мало, капитан. Ведь не на куропаток охота. Внимание, джентльмены. Вы будете наступать с севера, мы с юга. Враги на холме, когда солнце начнет всходить, они будут хорошо освещены, а мы внизу, в тени. Нужно разбить их, пока не наступит день. Помните, целиться пониже, в ноги, тогда вернее попадете. Стреляйте только наверняка. Берегите заряды. Вперед!

Отряды разошлись. Браун вел своих цепочкой по кустам. Испуганно вспархивали птицы. Лес просыпался до времени, птичий гомон то взрывался, то затихал.

— Если бы там были индейцы или охотники, они б уже давно заметили опасность.

С холма ударил выстрел.

— Заметили. Но нам еще далеко. Без команды не стрелять.

Слева захлопали резкие выстрелы винтовок Шарпа… Один за другим.

— Торопятся. Издалека начали. Вперед, быстрее.

С холма отвечали залпами. Вспышки дальних выстрелов — багровые, оранжевые длинные пучки огня, поближе — клубы черно-белого дыма. Над ними темные кузова фургонов, еще выше четкие силуэты конских голов и спины, испуганно дергающиеся на красновато-зеленом фоне рассвета.

Пальба на севере стала затихать. Сзади окликали. Голос Шоура.

— Капитан Браун, у нас один тяжело ранен… Его унесли четверо. Другие расстреляли уже все заряды. Что делать?

— Те, у кого еще остались… Нет, те, кто еще может сражаться, пусть возьмут у нас, из наших запасов. Возвращайтесь туда, стреляйте пореже, постарайтесь метко. После каждого выстрела переходите на другое место. Сейчас начнем и мы. Не падайте духом… Вот поглядите, там уже несколько миссурийских героев седлают коней — удирают… Оуэн, передай всем — стрелять по лошадям и мулам, вернее попадете и вызовете смятение… Вы четверо идите влево, а вы отправляйтесь за подкреплением, постарайтесь вернуть тех, кто просто испугался… Объясните им, что покидать товарищей в бою стыдно… Ага, вот заговорили и наши карабины… Вперед, джентльмены!

Они подошли к лагерю шагов на сто — сто пятьдесят. Бойцы Брауна перебегали между кустами и деревьями, стреляли неторопливо… На холме испуганно ржали, метались кони и мулы… Из-за фургонов крик:

— Помогите, я истекаю кровью…

Браун с колена, тщательно прицелясь, выстрелил в ушастого мула, тот взбрыкнул, стал рваться, лягать привязанных рядом коней. Оторвалась одна лошадь, потом другая, и обе поскакали к лесу.

Миссурийцы разноголосо шумели, слов не было слышно, но шум звучал тревожно.

Внезапно на склоне холма показался всадник. Фредерик Браун скакал, размахивая тесаком, и громко кричал:

— Отец, мы их окружили… Джентльмены, вперед в атаку… Бейте рабовладельческую сволочь!

По нему стреляли, но он проскакал еще раз, крича: «Мы их окружили… Вперед, в атаку».

Браун стиснул челюсти так, что заболели зубы. У парня приступ безумия… Последние дни он был мрачен. Вчера все время бормотал: «Это было неделю назад… Как раз неделю… В прошлое воскресенье… Кровь пролита в день воскресения…» Поэтому отец не взял его в бой. А теперь Фредерик сам рвется под пули…

— Стреляйте, стреляйте!

Браун прицелился в спину плечистого миссурийца, который выстрелил в Фредерика, но не попал, тот уже скакал по лесу за холмом.

Белый платок над кустами и фургонами. Выстрелы прекратились. Из лагеря вышли двое.

— Не стреляйте… Перемирие.

Браун отложил ружье, проверил револьвер у пояса. Пошел навстречу.

— Я проповедник из Прери-Сити, пленник этих джентльменов. Капитан Пейт просил меня договориться с вами о перемирии. Нужно прекратить кровопролитие. Предотвратить братоубийство.

— А кто вы?

— Я лейтенант Джеймс Тернер, заместитель капитана.

— Вы останетесь со мной, лейтенант, а вы, достопочтенный сэр, идите и скажите капитану, чтобы он сам пришел сюда, я — капитан Браун, командир отряда свободных стрелков, я приму капитуляцию только от него.

Оставшись вдвоем, они молча разглядывали друг друга. Молодой щеголеватый южанин в коричневой шляпе с лихо заломленными полями, в красной куртке и высоких сапогах с большими зубчатыми шпорами опирался на длинную саблю, поглаживая рукоятки двух револьверов, торчащие из-под широкого кожаного пояса, и с презрительным любопытством смотрел на рваные сапоги старого тощего янки, на его застиранную посеревшую рубашку и револьверы, просто засунутые за кушак.

— Вы не боитесь, что наши парни подстрелят вас, капитан?

— Вы стоите на виду у наших стрелков, лейтенант. Они стреляют, пожалуй, лучше, а расстояние такое же. Мы с вами одинаково рискуем… А вот, должно быть, и ваш капитан.

Такой же молодой франт, в шляпе, сапогах, с длинной саблей. Бледный, черные усики как приклеены, глаза снуют во все стороны.

— Я капитан Пейт, я предупреждаю вас: мой отряд исполняет распоряжение правительства Соединенных Штатов, ваше нападение есть не что иное, как мятеж, государственная измена…

— Ваш отряд вторгся на территорию Канзаса из Миссури и разбойничает. Если вы не сложите оружие, мы уничтожим вас беспощадно.

— Я не могу ответить сразу. Мы должны обсудить. Прошу вас, сэр, два часа перемирия. Мы посоветуемся и договоримся об условиях.

— Никаких условий. Никаких отсрочек. Либо вы сдаетесь, либо вас не станет…

— Но как же так, сэр? Я должен иметь время объяснить моим людям.

— Идемте, я сам им объясню…

Они пошли к лагерю. Из-за фургонов, из-за кустов выглядывали миссурийцы. Браун, обернувшись к своим, крикнул:

— Всем оставаться на местах. Не стрелять. Готовьтесь принимать военнопленных.

Пейт снял шляпу, вытер лоб чистым платком и откашлялся.

— Джентльмены, это капитан Браун, он предлагает нам капитулировать…

Браун достал из-за пояса револьвер и направил его на Пейта.

— Прикажите вашим людям немедленно сложить оружие и стать строем в два ряда…

— Джентльмены!.. Прошу… Приказываю… Исполняйте распоряжение капитана, вы же не хотите моей смерти.

— Ладно… Черт с ними, с ружьями. Забирайте наши трещотки. Пусть ими играют маленькие янки.