Шли секунды. Мы не шевелились – просто стояли, касаясь губами, даже не целуясь, даже не осмеливаясь дышать, не способные отойти друг от друга.

Хватит. Пора. Так я думала, но не могла пошевелиться. Настал тот момент, когда он должен либо прекратить, либо пойти дальше. В груди все горело, сердце бешено колотилось. Он подошел еще ближе, значит, дальше. Он разжал пальцы, чтобы схватить мою шею еще крепче, его губы крепче прижались к моим.

Это был поцелуй. Настоящий. Все мое сопротивление, хладнокровие и здравый смысл растворились где-то в облаках над Европой. Он гладил меня свободной рукой, придерживая за талию, его огромные пальцы скользили вверх и вниз по моей узкой спине, мои руки лежали у него на плечах, спасая ослабевшие ноги.

Он казался так божественен, так невероятен, так прав. Дейв никогда не был таким. Дейв никогда не целовал меня так.

С Яношем я вонзилась в это место, двигаясь слепо среди его тепла и силы, как ракета в поисках цели. Все мое существо трепетало от непреодолимого желания. Он пробрался ко мне в душу. Я проиграла сражение.

Мои губы уступили без сопротивления под малейшим напором его языка. Я впустила его внутрь себя, гостеприимно и жадно, испытывая огромное облегчение.

В конце концов, почему нет? Почему не наслаждаться этим потрясающим мужчиной, раз можно? Почему просто не жить?

Не знаю, как долго мы целовались, но мы прервались, лишь когда насмешливый американский голос в паре метров от нас посоветовал:

– Фу ты, идите уже в гостиницу!

Странно было вновь обнаружить, что у меня все еще есть ноги, уши и так далее. Мне казалось, что я уже вся превратилась в ощущения, но нет, я оставалась все тем же безродным существом из плоти и крови.

Я опустила голову Яношу на грудь, чтобы отдышаться, все еще не в силах оторваться от него.

– Вот видишь, – прошептал он, щекоча мое ухо усами. – Тебе нужен был поцелуй.

Словно чтобы доказать это, он поцеловал мою мочку уха и потерся носом о мои волосы.

– Нам не пора домой? – ответила я шепотом.

– Ты хочешь?

– Да.

Он взял меня за руку и повел обратно к лестнице. Я погружалась, шла ко дну и надеялась лишь не потерять голову окончательно.

В трамвае я уютно устроилась в его объятиях, прижимаясь головой к его шее… Ему пришла SMS, и он достал телефон, чтобы прочитать.

– Мой друг нашел место для керта. Посмотрим его завтра. Но это риск – Восьмой район, не очень хорошая зона. Но налаживается.

– Реконструкция, – пролепетала я, – развитые и развивающиеся зоны – это почти всегда выгодное вложение.

– Не знаю, о чем ты. Но сейчас это место популярно у специалистов и студентов. В Барош утце много ветхих зданий, но можно исправить. Может сработать. Завтра посмотрим.

Мы выпрыгнули из трамвая, держась за руки, и побежали к дому.

Янош открыл дверь и практически затолкал меня внутрь, прижал к стене, и мы растворились в жадных, ненасытных поцелуях. Наши бедра плотно прижимались друг к другу. Пряжки ремней и пуговицы на джинсах звенели, ударяясь друг о друга.

Поддаваясь нарастающей волне страсти, он расстегнул их, я крепко прижалась к нему, я хотела, чтобы мои пальцы коснулись его везде, почувствовали, завоевали каждую клеточку его тела.

Здесь уже никто не мог помешать нашим сплетавшимся языкам, мы позволили им все, прикусывали губы, сосали, облизывали с жадностью.

– Идем в постель? – бросил он, тяжело дыша, внезапно охрипшим голосом.

– Да.

Сплетясь телами, качаясь, мы прошли в спальню и боком упали на кровать. Мои изнемогающие пальцы вцепились в его свитер и дергали его, желая снять, но он опрокинул меня на спину и покрыл все лицо и шею поцелуями, пока его рука ласкала мою грудь под майкой.

Медленно, неловко, бесконечно останавливаясь из-за поцелуев, мы наконец освободились от одежды. Мой топ был первым, потом оголилась его широкая загорелая грудь, и мы закрутились на кровати, сплетаясь телами, упиваясь прикосновением кожи, прежде чем он снял мой лифчик, чтоб эффект стал полным. Он бесконечно долго наслаждался моими сосками, делая с ними все возможное и даже больше – руками, пальцами, губами, зубами, грудью, нежным языком… Только когда соски уже болели от возбуждения и влагалище горело и покрывалось смазкой под джинсами, он остановился ради очередного поцелуя и опустил руки на мой ремень.

Это не было похоже ни на один мой прежний секс. Все выходило очень далеко за границы моих представлений о возбуждении. Это сумасшедшая, животная потребность в его прикосновениях оказалась бы пугающей, если бы я нашла в себе силы остановиться и задуматься об этом. Но в моей голове не осталось мыслей, они все были недосягаемо далеко, обреченные на смерть его крепкими объятиями, тяжелыми вздохами, непреодолимой силой желания.

Он расстегнул ремень и расстегнул пуговицы, его пальцы опускались все ниже, оставляя отпечатки на лобке. Теперь его поцелуи были скорее укусами, требовательными и пылкими. Мои бедра извивались, помогая ему снять джинсы. Стоя на коленях, он неистово сдернул их, так что заодно стащил до середины и мои трусы. Он снова оказался на мне, прижимаясь и пробираясь сквозь все более беспощадные поцелуи, потираясь об меня тазом.

Я чуть не сломала три ногтя, но, в конце концов, все-таки сняла с него джинсы. Оказавшись головой у его ног, в то время как мои ноги были у его лица, я почувствовала, что он окончательно снял с меня трусики. Твердый член давил мне на живот через боксеры, я терлась об него до тех пор, пока он, наконец, не выбрался из-под меня, развел мои ноги, его член слегка подталкивал мои обнаженные ягодицы, а крепкие руки лежали на моих плечах.

Именно в этот момент открылась дверь спальни.

– О, боже мой! – Джоди с рюкзаком на плече закрыла рот рукой.

Я заорала и спрятала голову под одеялом, пока Янош выкрикивал непонятные слова, преисполненные раздражения, как я догадывалась, на венгерском.

– Боже мой, Янош, я смотрю, ты времени не теряешь, а?

– Почему ты здесь? Ты поехала на Балатон с мужчиной, Руби сказала мне.

– Да уж, оказалось, что он – совсем не то. Черт возьми, Руби! Поверить не могу, что ты повелась на обаяние и акцент. Ты, такая благоразумная.

– Мы можем поговорить в другом месте? Одетые? – я закуталась в одеяло.

– Да, предоставлю вам такую возможность, – сказала она, положив рюкзак в углу. – Какой же ты гад, Янош, поверить не могу, что ты сделал это с моей подругой. Она сейчас уязвима!

– Вон! – заорал он, указывая на дверь.

Она вышла, сильно хлопнув дверью.

– Мне очень жаль, – сказал он.

Он отодвинулся от меня и сел на краю кровати, опустив голову на колени, словно старался не потерять сознание.

Я пыталась подобрать слова, вопросы, что угодно, но ничего бы не прояснилось. От четкого понимания того, где я, я перешла к полному незнанию.

– Может, это к лучшему, – сказала я наконец, но мои слова прозвучали совсем неубедительно.

– Это все непросто для меня. Для нас обоих.

– Трахаться просто.

– Ах, да.

– Разумеется, этим все ограничивалось. А как же еще?

Он потянулся ко мне, но я уклонилась от него, руками закрывая грудь. Все мое тело ощущало холод.

– Что ж, спасибо, что побыл хорошим другом, пока не было Джоди. Думаю, это, в общем, думаю, мы не можем…

Он уставился на меня. Он казался злым, возможно, уязвленным.

– Точно, – сказал он, вставая и надевая джинсы. – Рад помочь.

Его голос звучал сардонически. Онемев, я смотрела, как он надевает джинсы, потом свитер.

– Слушай, я не имела в виду, что это некрасиво… я не имела в виду…

– Ты не знаешь, что ты имела в виду. Ты не знаешь, чего ты хочешь. Ты не знаешь, как жить. Вот что я тебе скажу. Когда узнаешь, позвони мне, ладно?

Все еще босиком, с взъерошенными волосами, он восхитительно и плавно вышел из комнаты и еще громче, чем Джоди, хлопнул дверью.

Я упала на кровать и расплакалась.

Когда вошла Джоди с чашкой чая, она нашла меня с ужасной головной болью, красными от слез глазами и измученной.