Стрела понеслась навстречу стремительно приближавшемуся черному диску.

Лан не видел, куда она попала, но, судя по тому, что крейг взмыл вверх и резко изменил направление полета, он не промахнулся. Двое других жуко-людей тоже взлетели и, сделав в воздухе широкий полукруг, отрезали их от ангаров. Бежать теперь можно было только в сторону пустыни… Жара и раскаленный песок очень быстро лишат их сил. На этом, очевидно, и строили свой расчет их безжалостные преследователи, после выстрела Лана держащиеся на безопасном расстоянии. Три или четыре раза молодые люди пытались обойти крейгов и прорваться к поселку. Тогда кто-то из них лениво поднимался в воздух, и вновь путь оказывался отрезанным. Если Лан со взведенным арбалетом пытался подойти ближе, крейги почти полностью закапывались в песок и начинали плеваться ядовитой слюной. Вскоре раненый крейг нагнал остальных и занял свое место в строю. Капсула с ядом не оказала на него никакого действия.

Им позволяли беспрепятственно двигаться в одну-единственную сторону — в сторону пустыни.

За миллионы километров от поверхности планеты, на которой разыгралась эта трагедия, происходили события не менее значительные.

Космический корабль давно потерял управление. Молчали его разбитые двигатели, команда, состоявшая всего из трех человек, смирилась с собственной судьбой.

Пространство в зоне перехода походило на слоеный пирог. Уплотнения чередовались с разрежениями. Ни о каком направлении вообще невозможно было говорить. Мы ломились сквозь темную бездну. Мы все поставили на карту и проиграли, ничто в мире уже не могло нам помочь.

Еще один удар, затем плавное, скользящее падение и снова удар. Мы продолжали падать или, быть может, все же спускаться? Ни верха, ни низа, сплошная череда ударов.

В каком пространстве мы теперь находились? Произошел ли выход из оверсайда и если произошел, то куда именно? Прорвались ли мы в Темную зону? Ни одного ответа. Только новые удары, грозящие разрушить корпус. Защита не работала с тех пор, как полетели резервные генераторы. Вокруг нас со звоном лопались невидимые нити. Мы пронзали слои. Мы одновременно находились сразу в нескольких местах и в то же самое время не находились нигде. Может быть, мы уже умерли? Это было самым вероятным, поскольку законы обычной, прямой логики перестали для нас существовать.

Когда мы плыли вдоль очередного слоя уплотнений, в минуту относительного затишья мне удалось пробраться к выходу из рубки и убедиться, что Илен чувствует себя вполне удовлетворительно.

Сейроса нигде не было видно, и я подумал, не привиделась ли мне вся наша встреча? Теперь Илен сидела рядом со мной, в кресле второго пилота. С момента, как я помог ей включить кокон индивидуальной защиты, она не задала ни одного вопроса.

С каждым пробитым слоем пространства груз необратимости за нашей спиной нарастал. Мы продолжали проваливаться в бездну, и единственное, на что оставалось надеяться, так это достичь когда-нибудь дна, которого, возможно, не существовало.

Треск разрываемой стали сообщал о том, что еще один стрингер лопнул, не выдержала еще одна переборка. Корабль начинал разваливаться. Если верить безумствующим приборам, мы по-прежнему находились внутри сжатой области внепространства. Много раз нам пришлось умереть, и много раз мы оживали вновь!

Тогда из всех ощущений и чувств оставалась только надежда. Наконец, в последней пароксической судороге, эфир вокруг нас словно взорвался, и измученное сознание восприняло этот завершающий удар почти с удивлением — мы все еще были живы. В этот момент крайнего отчаяния вокруг нас вспыхнули миллионы живых огней.

Но мы ничего не знали об этом.

Илен первой заметила, что поверхность экранов покрылась непонятными точками. Она протянула к ним руку, пытаясь привлечь мое внимание к новому, неведомому бедствию. Проследив за ее взглядом, я снял защитные шторки со всех иллюминаторов рубки.

Вокруг ярким голубым огнем полыхали тысячи неизвестных созвездий…

Разваливающийся «Рендболл» выполнил свою последнюю миссию и выбросил нас в запредельное пространство Темной зоны.

Среди целого роя беспорядочно падавших обломков некогда огромного корабля постепенно выделялся один, далеко не самый крупный. Его падение замедлялось, переходя сначала в планирование, а затем и в свободный полет. Еще через несколько минут вдоль овальных боков этого странного, ни на что не похожего предмета появилось несколько острых, направленных вниз выбросов планетарных двигателей.

Посадочный бот, все более замедляясь, входил в плотные слои атмосферы никому не известной планеты, расположенной в глубинных областях Темной зоны.

Выбирать не приходилось. Мы садились туда, куда выбросила нас судьба.

Спасательная шлюпка могла лишь совершить посадку. Корабля, способного перенести нас к другому миру, больше не существовало.

Тормозные двигатели включились вовремя, вопреки моим худшим ожиданиям. Мы уже входили в атмосферу. О том, как нам удалось перебраться в ракетный бот на разваливающемся «Рендболле», вспоминать не хотелось, тем более не хотелось думать о том, что ожидало нас внизу. Никто не мог предсказать, в какую часть Темной зоны выведет нас набор координат, извлеченный из моей памяти.

Один только Стрим выглядел совершенно спокойным. Иногда мне даже казалось, что он улыбается. Мы нашли его случайно перед самой посадкой в шлюпку.

Держался этот человек, несмотря на страшную стреляную рану, полученную во время абордажной атаки на «Рендболл», удивительно мужественно. Возможно, его пример удерживал Илен от внешнего проявления беспокойства. О том, что она чувствовала, я мог судить лишь косвенно, замечая порой тщательно скрываемые слезинки в уголках ее глаз. Только сейчас ей, по-моему, стало ясно, насколько безвозвратен наш полет.

Словно по молчаливому уговору, мы не упоминали о том, что ждет нас внизу.

Диск планеты приблизился. Теперь он закрывал уже весь горизонт. Можно было включать локаторы.

— Это Адра. Я думаю, ты не будешь слишком разочарован.

— Разве ты знаешь, как называется планета?

Стрим пожал плечами.

— Во всяком случае, так ее назвал наш предсказатель Мельсон, а он редко ошибается в подобных вещах. Он предсказал нам мягкую посадку и сказал, что здесь нас ждет вполне пригодный для жизни мир, который называется Адра.

— Дай-то бог… Мне так и не пришлось встретиться с этим человеком… Тебе известно, что с ним произошло после захвата «Рендболла»?

— Я думаю, он сам определяет свою судьбу. Во всяком случае, среди пленных его не было. Радиоактивный отсек я проверил. Там никого не осталось.

Возможно, я знал настоящее имя этого человека. Почему-то меня не оставляла уверенность, что учитель не покинул нас и в трудную минуту еще даст о себе знать.

Я включил посадочный локатор. На экране два квадрата разной степени плотности перечеркнула волнистая линия.

— Море и пустыня. Удачное место. Садись поближе к берегу. Видишь, там есть небольшие острова. Я думаю, нам не стоит раньше времени привлекать к себе внимание.

Я полностью согласился со Стримом, и поэтому оставшуюся часть траектории шел почти без планетарных двигателей. Уже на последних метрах я понял, что скорость все еще слишком велика и посадка будет достаточно жесткой. Но этого, к моему удивлению, не произошло. Мы вообще не почувствовали удара. Лишь легкий толчок, скрежет и шелест. Свет в иллюминаторах померк. Мы падали в какую-то полость, проваливались сквозь многометровую толщу непонятной мягкой субстанции и наконец плавно остановились, словно увязли в гигантской пуховой подушке.

— Здесь есть даже матрацы для неумелых пилотов, — пошутил Стрим. Я ничего не ответил. Стиснув зубы, я ждал, пока закончат работу анализаторы наружной среды.

— Почему мы никуда не выходим? — спросила Илен.

— Потому, что наш общий друг не верит в предсказания Мельсона, он все еще сомневается, есть ли здесь воздух, пригодный для дыхания.