— Мне хватает моего заработка. Но если вы отдадите «Рендболл» под мое начало, тогда, я, возможно, соглашусь.

Честно говоря, я сам удивился этой фразе, она прозвучала неожиданно, помимо моей воли. Я не собирался становиться капитаном, даже не думал об этом — и вдруг на тебе!

— Я не могу этого сделать без согласия штаба! У нас уже есть человек, которому будет поручено командование Кораблем…

— Кто он? — впервые вмешался в разговор тот молодой инженер, что все время держался в сторонке. Его вопрос явно не понравился Ларсону.

— Когда придет время, вам сообщат!

— Видите, как мало вы доверяете собственным сотрудникам! — Я сразу же воспользовался подвернувшейся возможностью. — А еще хотите, чтобы я вам доверял! Нет уж, только если управление кораблем будет в моих руках — я соглашусь рискнуть.

— Я предупреждал вас о том, что Крайнов ненадежен! Мы не можем ему доверять. А теперь он знает слишком много и его придется ликвидировать! — гнул свое Критонов.

— Откуда вы знаете о его неблагонадежности? Это ваша собственная выдумка?

— Нет! Это данные разведотдела, он хочет использовать Тетрасоюз в своих личных целях!

«Опять Илен! — подумал я. — Сколько еще раз мне придется жалеть о своем опрометчивом поступке?»

— Сейчас бесполезно спорить о том, кто будет командовать кораблем. Сначала нужно его захватить. Потом я свяжусь со штабом, и мы решим эту проблему. — Пирсон попробовал еще раз обойти мое условие, но я твердо стоял на своем.

— Так дело не пойдет. Мне нужны гарантии.

— Вы даже не представляете, к чему меня вынуждаете и какие трудности нас ждут! Проще всего мне было бы пообещать вам сейчас все что угодно! — В его голосе слышалось отчаяние.

— Вы прекрасно знаете, что это не так. В любом случае, кроме меня, управлять «Рендболлом» у вас некому, иначе вас бы здесь не было. Ну а в штурманской рубке у меня всегда будет возможность проверить, как выполняются мои приказы.

— Чего вы добиваетесь, Крайнов? Славы? Она весьма сомнительна. Шансов довести операцию до успешного конца у нас не так уж много! Центральный компьютер напичкан защитными блоками, еще до начала операции его придется вырубить, иначе автоматика пошлет на базу аварийный сигнал. «Рендболл» поведут вручную.

— Это невозможно. Это просто за пределами человеческих возможностей.

— Я ведь не говорил, что мы останемся вовсе без техники. Все вспомогательные системы сохранят работоспособность, будет нарушена лишь общая координация их взаимодействия.

— Даже в этом случае мы, скорее всего, попросту разрушим корабль. Человеческий мозг не способен работать со скоростью, необходимой для управления кораблем в момент перехода.

— Нам понадобится всего лишь сменить координаты и выиграть время. Кибернетики у нас опытные. В конце концов они овладеют ситуацией, для этого необходимо лишь несколько часов.

— Ну хорошо. Давайте на время забудем о технических проблемах и предположим, что все удалось. Корабль захвачен, кибернетики справились с программами центрального компьютера. Что дальше? Что вы собираетесь делать с «Рендболлом», если все удастся?

— Но я же вам говорил…

— Нет, я спрашиваю не о стратегических планах Тетрасоюза. Меня интересует, что будет с нами со всеми после того, как весь флот Комора бросится за нами в погоню? Не могут же они оставить без последствий подобный инцидент! Они сделают все от них зависящее, чтобы уничтожить мятежный крейсер как можно скорее.

— Мы не будем ввязываться в драку с флотом Комора. У нас есть план, на разработку которого ушло немало сил и времени. Мы слишком дорого заплатили за излишнюю доверчивость и не собираемся повторять ошибок. Вам достаточно знать, что для осуществления нашего замысла нужен не просто штурман, а специалист, способный вывести «Рендболл» вручную, без центрального компьютера, хотя бы в мертвую зону гиперперехода.

И тогда я снова с чистой совестью отказался. Они требовали от меня невозможного.

Тем не менее они попросили меня еще раз подумать и дали на размышление несколько часов. Значительно меньше Гагарова. Время поджимало. Всем нужен был штурман. Но за этим скрывалось и нечто иное. Слишком повышенный интерес к моей особе, начиная с Лимы. Наличие следов гипноблока в моей памяти… Похоже, сведения, которыми я располагал, представляли для кого-то чрезвычайную ценность, к сожалению, я и сам не мог ими воспользоваться.

Корпорации Комора, Тетрасоюз… Сейчас оба эти понятия слились для меня, и я затруднялся определить, где кончается одна организация и начинается другая…

Может быть, этой границы не было вообще. Может быть, организация Ловинского — фикция, пустышка для обмана простаков, вроде меня… Может быть, Тетрасоюз всего лишь один из отделов все той же вездесущей тайной корпорации?

Слишком много у них было общего, и потом, если реального противника не существовало — его следовало создать искусственно.

Эта не такая уж сложная мысль могла прийти в голову кому-то из руководителей корпорации, и тогда появился Ловинский, со своим разветвленным и крайне «опасным» для Коморы Тетрасоюзом. Подобная идея могла принести корпорации много субсидий и дополнительных правительственных фондов.

Не в этом ли причина моего неожиданно возникшего стремления к самостоятельности?

Я не доверял Ловинскому и не желал больше рабски трудиться на интересы Комора. Я мог рассчитывать только на себя — но в одиночку невозможно установить контроль над «Рендболлом». Нужны были новые союзники, новые друзья. Сидя взаперти, немногого добьешься.

И тут я впервые заметил, что не работавшие до сих пор сканеры в моей камере включены… Наш разговор подслушивался. События начали развиваться стремительно, словно кто-то отпустил туго натянутую тетиву.

Лоуэлл вернулся в кабинет раздосадованный и совершенно не удовлетворенный ходом своей собственной операции. Несмотря на хорошо продуманный план, узнать ничего стоящего так и не удалось. Ни его личное присутствие на совещании заговорщиков с Крайновым, ни организованное без ведома капитана прослушивание не помогли ему установить главного — чем простой штурман мог до такой степени заинтересовать две самые могущественные организации империи.

А время поджимало. Лоуэлл прекрасно понимал, что скрытое на рейдере спецподразделение долго там не останется. Оно вот-вот приступит к выполнению основного задания, и Крайнов, вместе со своей тайной, уплывет от него навсегда.

Все честолюбивые планы придется тогда отставить.

Конечно, можно было сыграть в хорошего служаку, доложить в центр о готовящемся восстании, о раскрытии им лично целого заговора — это принесло бы ему повышение в звании по крайней мере на два пункта. Но не более того… Такая перспектива совершенно не удовлетворяла неожиданно пробудившиеся аппетиты молодого лейтенанта.

Сбросив отвратительный синий костюм инженерной службы, Лоуэлл облачился в привычную и удобную форму. Сама одежда не много значила, но она помогла ему вновь обрести утраченную уверенность в себе.

Единственное, что сулило хоть какой-то успех в сложившейся ситуации, это оттяжка или срыв задания спецгруппы. Только это позволило бы ему выиграть необходимое время и самому разобраться с Крайновым. Но как это сделать? С космодесантниками шутки плохи…

— Я придумаю что-нибудь. Я обязательно придумаю! — как заклинание произнес Лоуэлл вслух и не заметил, что после этой фразы экран давно сгоревшего монитора на нижней полке стеллажа непонятным образом замерцал под толстым слоем пыли и давно обесточенный прибор вновь обрел утраченную жизнь.

Шестеро десантников из спецподразделения капитана Мейлера отчаянно скучали, полностью изолированные от команды крейсера.

Изматывающее нервы непонятное ожидание, соблюдение первой группы секретности и вообще вся эта странная операция по захвату одного-единственного человека, находящегося к тому же под арестом, действовали на людей не лучшим образом.