В самом деле?

Его сеть необходимо перепрограммировать. Нужно восстановить поврежденные файлы его памяти. Возможно, что некоторые из них он утратил навсегда. Необходимо починить его структурные компоненты. Кое-какие придется вырастить заново. Ему также понадобятся хирургические операции.

Я ощутила исходящую от корабля грусть. Другого слова я просто не нахожу.

Его душа также нуждается в лечении. В этом я ему помочь не могу.

Ты можешь заставить его забыть то, что помнить не следует?

Для этого потребуется стереть огромные информационные массивы его памяти. Вместе с воспоминаниями об Икуаре он лишится и многих других воспоминаний. Помолчав, Джаг добавил проникновенно: Тина, будет неправильно, если мы сотрем из его памяти то, что является частью его «я». Если ему необходимо стать прежним, его нужно лечить.

Я не хочу, чтобы ему было больно.

В ответе Джага я почувствовала нежность.

Я тоже. Мы оба не хотим этого.

Джаг, послушай…

Спи, Тина.

Перед моим лицом снова заструился туман.

Нет! Подожди! Я изо всех сил боролась со сном. Что ты там сказал, еще на Цилиндре, будто я тоже рон?

Эльтор понял это, как только встретил тебя.

Когда мы были на Земле, ты сказал, что тебе неизвестен мой пси-рейтинг.

Я сказал, что не могу точно определить его в цифрах. Рейтинг ронов порой очень сложно определить — он у них слишком велик.

Почему Эльтор не сказал мне этого?

Он опасался, что ты не сможешь скрывать свое истинное знание, если окажешься в ситуации вроде той, в которую ты угодила.

Он был прав.

На «Эпсилани» я подсоединил твои Кайл-центры к моему Расширенному Интеллекту, продолжал Джаг. Когда наемники изолировали меня, они тем самым заглушили и твои Кайл-поля.

Лучше бы ты защищал Эльтора.

Я не мог делать два дела одновременно. Это могло бы вызвать перенапряжение моих резервов.

В следующей мысли корабля прозвучала нескрываемая боль.

Я оказался перед выбором.

Но почему я?

Тебе это было нужнее. А они уже знали, кто он такой.

Джаг…

Спи, Тина.

Перед моим лицом снова закружился туман.

Джаг, подожди! Эти Тау-ракеты…

Спи!

Я погрузилась в сон.

Над горизонтом нависло красное рейликонское небо с перистыми розоватыми облаками. Прямо над моей головой оно имело сероватый оттенок, а с противоположной стороны горизонта становилось практически черным.

Мы с Эльтором стояли совершенно одни. Со всех сторон нас окружала бескрайняя пустыня. Во всех направлениях, сколько хватал глаз, тянулись низкие красноватые холмы. Вдали торчали зубья дальних скал, вонзаясь в кровавое небо подобно пальцам скелета. Линия горизонта казалась к нам гораздо ближе, чем на Земле, а сила притяжения была значительно слабее. Хотя Рейликон представлялся мне похожим на Марс, на самом деле он был не таким ярко-красным, как ближний сосед Земли. Его биосфера имела более сложный характер, а насыщенная кислородом воздушная оболочка придавала дневному небу бледно-голубой оттенок.

Эльтор был по-прежнему одет в форменные брюки и ботинки; правда, вместо мундира на нем теперь был черный пуловер ручной вязки. Свою пилотскую куртку он отдал мне. Я набросила ее поверх платья — мне она доходила до бедер. Сшитая из того же изолирующего материала, что и вся форма, куртка имела его собственную сеть.

Мы стояли, устремив взгляд на небо. Бледневшая прямо у нас на глазах звездочка — улетавший от нас Джаг — вскоре совсем растворилась в небесной вышине.

— Как ты думаешь, он сможет вернуться самостоятельно, без пилота? — спросила я.

— Трудно сказать, — ответил Эльтор.

Мне хотелось хоть как-нибудь утешить Эльтора, больно было видеть выражение муки на его лице. Однако после того как Джаг вернул нас обоих к жизни, Эльтор оставался каким-то отстраненным и замкнутым.

— Джаг был прав, — сказала я. — Здесь мы будем в большей безопасности. И ты, и я.

— Ему нужен пилот.

Похоже, Эльтор так и не смог примириться с тем, что его друг и товарищ теперь летает один.

Внезапно до меня донесся какой-то грохот. Когда я окончательно пришла в себя, стало ясно, что дрожит земля. Мне тут же вспомнилось то давнее утро в Чиапасе, когда произошло землетрясение. Когда оно закончилось, мои дядя и тетя были мертвы, наш дом разрушен, наши овцы пропали, наш урожай погиб.

Рокот сделался еще громче. Теперь сотрясалась вся пустыня. В воздух взвивалась пыль. Казалось, гром исходит от самой земли. Я шагнула ближе к Эльтору, но стоило мне прикоснуться к его руке, как он весь напрягся. Я тотчас опустила руку. Он старательно избегал моего взгляда, не сводя глаз с линии горизонта.

На фоне малинового неба неожиданно появились странные силуэты. Их были сотни — причудливые видения, возникшие из-за линии горизонта. Со стороны заходящего солнца в нашем направлении двигались, волна за волной, орды загадочных всадников.

— Уходим, — шепнула я мужу.

— Это друзья, — отозвался Эльтор. — Абаджи.

— Ваши старинные телохранители?

Он кивнул, по-прежнему не сводя глаз с всадников. Они мчались к нам, взметая клубы пыли.

— Если это телохранители, — сказала я, — то где они были, когда Джаг высадил нас здесь?

Эльтор продолжал смотреть на летящих к нам всадников.

— Абадж Такалик контролируют наземные, орбитальные и межпланетные оборонительные системы. В освоенном людьми космическом пространстве они обладают самыми мощными оборонительными комплексами. — Пыль теперь клубилась у наших ног. Всадники были уже совсем близко. — Не имеет никакого значения, в каком месте планеты мы находимся. Они защищают нас с той самой секунды, как мы оказались в этой звездной системе. — Он указал на всадников. — Сейчас ты увидишь традиционный ритуал.

Перед нами возникли высокие фигуры конных телохранителей Рубиновой Династии. Длинные полосы ткани, свисавшие с их головных уборов, громко хлопали на ветру.

На расстоянии их скакуны напомйили мне тираннозавров, однако при близком рассмотрении стали заметны отличия. Животные эти были около девяти футов ростом в холке и передвигались скачками, отталкиваясь от земли мощными задними ногами. Покрытые чешуей передние лапы были длиннее, чем у земных первоящеров, и время от времени животные могли переходить на галоп, используя одновременно все четыре конечности. В свете умирающего дня шкура этих диковинных зверей отливала оттенками золота, небесной лазури и зеленью бутылочного стекла.

Всадники были все до единого стройными и высокими — более семи футов ростом. Их лица скрывали платки, оставляя для обозрения только глаза и защищая нос и рот от песков пустыни. За спиной у абаджей развевались черные плащи, открывая взгляду живописные — золотистые, красные, зеленые и пурпурные — одеяния. В сгущающихся малиновых сумерках абаджи приближались к нам шеренга за шеренгой, словно намереваясь растоптать нас.

Похожие на динозавров скакуны замерли одновременно — самые ближние менее чем в пятидесяти ярдах от нас. Внезапно стало совсем тихо, и было слышно, как у нас в волосах шуршит ветер, приятно овевая кожу. Тишину лишь изредка нарушало либо негромкое фырканье, либо скрип песка, когда диковинные звери переступали с ноги на ногу. Крикни кто-нибудь от самого горизонта, и мы бы наверняка услышали.

Один из всадников соскочил на землю. Он снял с лица платок, и его концы тотчас затрепетали на ветру. Увязая в песке, абадж поспешил к нам. Я узнала его: знакомые черты лица, орлиный нос, темные глаза. Ростом он был гораздо выше мужчин народа майя — пожалуй, единственное различие. Даже я с моим миниатюрным носиком меньше похожа на представительницу этого древнего народа, чем он. Пусть нас разделяли огромные расстояния и многие тысячелетия, я ощутила несомненное родство. Наверное, это был голос крови.