Дождавшись начала свадебного марша, Ребекка прижала к груди букет цветов и медленной походкой направилась к алтарю. Она была в своем шелковом, цвета янтаря платье и волновалась не меньше новобрачной.
Бет поставила трость к стене и оперлась на руку брата.
– Я не хочу идти к алтарю, опираясь на трость, – сказала она, заметив удивление на лице Кеннета. Ее лицо сияло любовью и счастьем. – И кроме того, она мне больше не нужна. Я постараюсь обходиться без нее.
– Ты выглядишь великолепно, Бет, – сказал Кеннет с печальной улыбкой. – Жаль, что мама не видит тебя сейчас.
Бет указала рукой, сжимавшей букет, на высокие стены и узкие стрельчатые окна с цветными стеклами и ответила:
– Думаю, она с нами, Кеннет.
Под руку они прошествовали к алтарю, откуда начиналась новая дорога в жизни Бет.
После брачной церемонии молодожены и гости вернулись в дом Ашбертона, где их ждал свадебный завтрак. Все женщины, за исключением Ребекки, прослезились от счастья. Обмениваясь впечатлениями и смеясь, гости снимали плащи и шляпы, наблюдая, как Луи Ленивый пытается играть с длинным шлейфом Бет.
Наконец все собрались в столовой.
– Не знаю, как и благодарить вас с Катариной за вашу безмерную доброту, – сказал Кеннет, пожимая Майклу руку.
– Ну что ты, – ответил Майкл. – Мы это делали от всего сердца. Мне всегда нравился Джек Дэвидсон, а твоя сестра – просто душка. Ты отдал ее в хорошие руки и можешь быть спокоен.
– Теперь у тебя есть опыт, и он тебе пригодится, когда ты будешь выдавать Эми замуж, – улыбнулся Кеннет.
– Ради Бога, не надо об этом, – простонал Майкл. – Мне кажется, я сверну шею тому молодому человеку, который осмелится приблизиться к Эми.
Кеннет улыбнулся, отметив про себя, что его друг давно уже из отчима превратился в настоящего отца. Они уже собирались садиться за стол, как раздался громкий стук в дверь. Майкл пошел открывать.
– Наверное, кто-то из запоздавших гостей; правда, я не могу себе представить, кто именно.
Дверь с шумом распахнулась, и в холл разъяренной фурией ворвалась Гермион. Оттолкнув Майкла, она накинулась на Кеннета:
– Да как ты смеешь! – закричала она. – Сначала ты проникаешь в мой дом и крадешь драгоценности, затем набираешься наглости заставить Бет благодарить меня за них и делаешь вид, что я вернула их обратно. Ты… ты просто подонок! Грязный плебей!
Вот это была настоящая Гермион. Вне себя от злобы она набросилась на Кеннета, готовая выцарапать ему глаза, но он мертвой хваткой удержал ее руку.
– Поздно, Гермион, – сказал он ледяным голосом. – У меня есть доказательства, что ты вернула драгоценности по доброй воле, и твои усилия обвинить меня в краже напрасны.
– Лжец! У тебя нет никаких доказательств! – Гермион выдернула руку. – Я подам на тебя в магистрат, и ты сядешь в тюрьму за воровство.
– Ты так считаешь? – Кеннет вынул из кармана письмо, которое прилагалось к драгоценностям. – Разве это не твой почерк?
Дрожащей рукой Гермион взяла письмо.
– Это подделка! – взвизгнула она. – Я ничего подобного не писала!
– Может, ты написала его по рассеянности, а затем забыла, – заметил Кеннет, вырывая письмо из трясущихся пальцев мачехи. Оно еще могло понадобиться ему как доказательство его невиновности.
Гермион была готова обрушить на голову Кеннета новый град обвинений, но в это время за их спинами прозвучал мелодичный женский голос:
– Леди Кимболл, как приятно видеть вас здесь. Бет будет очень рада.
В холле появилась Катарина, излучая радушие и гостеприимство.
– Я леди Майкл Кеннан. Мы с вами никогда не были представлены друг другу, но кто не знает одну из первых красавиц лондонского света, – продолжала Катарина, сияя обворожительной улыбкой. – Я была растрогана до слез, когда узнала, что вы вернули драгоценности. Это делает вам честь. Вы уважаете семейные традиции, и за это вам воздастся сторицей.
Гермион как завороженная смотрела на хозяйку, не в силах произнести ни слова.
– Как только я увидела драгоценности, то немедленно села писать письмо своему деверю Ашбертону, где сообщила ему о вашем необыкновенном благородстве. Вы, конечно же, знакомы с ним?
В светло-голубых глазах Гермион появилось любопытство.
– Я никогда не имела чести быть представленной герцогу, – ответила она.
– Тогда я приглашу вас отобедать с нами по его возвращении в Лондон. Это будет обед в узком семейном кругу, так как герцог недавно овдовел и носит траур. Мне очень хочется, чтобы он познакомился с вами. Я надеюсь, он женится вторично, а лучшей партии, чем вы, и представить трудно. Вы та самая женщина, которая ему нужна.
Наступила многозначительная тишина, во время которой обе женщины оценивающе смотрели друг на друга. На губах Гермион появилась фальшивая грустная улыбка.
– Я тоже имела несчастье недавно лишиться моего дорогого супруга, – сказала она, – поэтому у нас с герцогом много общего.
Лицо Катарины просияло.
– У нас сейчас свадебный завтрак, и я приглашаю вас присоединиться к нам. Бет не терпится поблагодарить вас за то, что вы вернули ей материнский жемчуг и она смогла украсить им себя в день свадьбы.
– К сожалению, я не могу остаться, но мне хочется поздравить Бет и пожелать ей счастья. – Гермион весело рассмеялась, и ее смех был похож на перезвон колокольчиков. – Вы знаете, Бет всего на два года моложе меня, и мне пришлось заменить ей мать, когда я вышла замуж за лорда Кимболла.
Женщины, довольные друг другом, двинулись в столовую.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, но только что на моих глазах твоя похожая на святую жена обещала гарпии посодействовать ее браку с самым завидным женихом Лондона, – сказал Кеннет другу, еще не веря в благополучное завершение скандала.
– Катарина – очень умная женщина, – ответил Майкл. – Я каждый день благодарю Бога, что он послал ее мне в жены.
– Она заслуживает звания генерала, – с огромным уважением заметил Кеннет. – Однако я всегда считал, что ты любишь брата и желаешь ему счастья. Неужели ты позволишь, чтобы это исчадие ада поймало его в свои сети?
– Мой брат не так глуп, чтобы не видеть всей сущности этой гарпии. К тому времени, когда она поймет, что ей никогда не стать герцогиней, требовать назад драгоценности будет поздно.
