Кровать была узкая, и, чтобы поместиться на ней вдвоем, Кеннет лег на бок, прижав Ребекку к себе. Ноги ее дрожали, все тело болело, как побитое камнями. Она спрятала лицо на плече Кеннета, упиваясь его близостью. Господи, помоги ей. Как было бы хорошо, если бы он всегда был рядом.

На улице шел дождь. «Как чудесно лежать в объятиях Кеннета и слушать шум дождя за окном», – думала Ребекка сквозь дрему.

Приподнявшись на локте, Кеннет поцеловал Ребекку в висок, и она, открыв глаза, посмотрела на него.

Какое у него красивое лицо! Даже Аполлон с его идеальными чертами не сможет сравниться с ним!

Заметив, что она смотрит на него, Кеннет убрал с ее лба прядь волос и улыбнулся.

– Мне придется сжечь портрет. Нет такого художника, который смог бы выразить на полотне всю твою прелесть.

– Только посмей, – сказала Ребекка, застенчиво улыбнувшись. – Портрет получился великолепный. Но не показывай его никому, особенно отцу.

Лицо Кеннета сразу омрачилось.

– На подносе бутылка вина и два стакана, – сказала Ребекка, жалея, что заговорила об отце, и желая подбодрить Кеннета.

– Великолепная мысль!

Кеннет начал подниматься, но вдруг замер и посмотрел на одеяло. Она проследила за его взглядом и увидела, что одеяло да и они оба были перепачканы кровью.

Кеннет посмотрел на нее полными ужаса глазами.

– Боже мой, так ты была девственница! Вот почему я никак не мог сразу войти в тебя.

– Да, была, – ответила Ребекка, отводя глаза. Кеннет взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– А как же насчет твоего бегства с поэтом? – спросил он, дрожа от волнения. – К чему тогда все разговоры о загубленной судьбе?

Ребекка отвернулась.

– Разговор шел только о моем положении в обществе. Фредерик не хотел трогать меня, пока мы не поженимся. К тому времени как мы приехали в Лидс, я уже поняла, что совершила большую ошибку, сбежав с ним. Он совсем не любил меня. Ему нравилась сама идея любовной победы, ну и, конечно, у него были виды на будущее. – Ребекка засмеялась. – Но самое ужасное из всего было то, что он был невыносимо скучен. Я поняла, что не смогу жить с ним рядом всю жизнь, поэтому вскочила в почтовую карету и уехала в Лондон. Я отсутствовала несколько дней, поэтому в свете заговорили о моей якобы загубленной девичьей чести.

– А твои родители знали о твоей невинности?

– Я даже не пыталась затевать этот разговор. Зачем, если все уже считали меня падшей женщиной?

Кеннет вытер взмокший лоб и уткнулся Ребекке в плечо.

– Ты сказала, что знаешь, на что идешь, но, оказывается, ты не могла этого знать.

В наступившей тишине было слышно, как стучат их сердца. Кеннет поднял голову: лицо его было мрачным.

– Если бы я не считал, что ты совершишь ошибку, выйдя за меня замуж, с этого самого момента я просто обязан на тебе жениться.

От неожиданности Ребекка села.

– В этом нет необходимости. Я выросла в среде, где к таким вещам, как потеря девственности, не относятся серьезно.

Кеннет с недоумением посмотрел на ее и, поднявшись с кровати, пошел за полотенцем:

– Все имеет значение, Ребекка. Поверь мне.

Смочив полотенце водой, Кеннет вытер кровь с себя и Ребекки и, одевшись, налил обоим вина. Он сел на кровать рядом с ней и, привалившись к стене, на минуту задумался.

– Я заслуживаю хорошей порки, – сказал он. – Ведь я знал, что не должен с тобой спать, и все-таки пошел на это.

– Можно сказать, я силой затащила тебя в постель. Нужно не иметь головы на плечах, чтобы сопротивляться.

– В моем возрасте я должен уметь держать себя в руках, даже когда меня соблазняет восхитительная женщина, – ответил Кеннет, задумчиво глядя на стакан с вином.

Восхитительная? Как приятно слышать это.

– Я рада, что все так получилось. Я такая же похотливая, как и Лилит.

Кеннет улыбнулся и покачал головой.

– Я допускал, что ты не наивная девочка, но ты так заморочила мне голову и я так сильно хотел тебя, что забыл о предохранении. Если ты забеременеешь… – Голос Кеннета сорвался.

– Не думаю, что это случится после одного-единственного раза, и, кроме того, я хочу иметь ребенка. – Ребекка натянула на себя одеяло. – Если мой отец не вынесет разразившегося скандала, я уеду в провинцию, куплю себе дом и объявлю всем, что я вдова. Слава Богу, у меня есть собственные средства, и я независима.

Рука Кеннета так сжала стакан, что Ребекке показалось, он вот-вот треснет.

– Неужели ты всерьез считаешь, что я позволю тебе сделать это? – спросил он. – Не забывай, это будет и мой ребенок. Не надо быть такой себялюбивой и лишать младенца отца. Если ты забеременеешь, то тебе придется выйти за меня замуж. – Кеннет тяжело вздохнул. – Если такое случится, да поможет нам Бог.

Ребекка закусила губу и, задумавшись, стала наматывать на палец локон. Конечно, она ведет себя как эгоистка, думая только о себе, а не об интересах ребенка. Надо подумать и о чувствах Кеннета. Ведь она знала, что под его пиратской внешностью скрывается чувствительная и благородная душа джентльмена. Если бы он знал, что она девственница, то ни за что на свете не лег бы с ней в постель.

Может, она подсознательно стремилась поймать его в свои сети? Нет, она все еще не уверена в своем намерении выйти за него замуж. Но она сгорала от страсти, и это сделало ее беспечной. Она не думала о последствиях, а они могут лечь тяжким грузом прежде всего на плечи Кеннета. Его обостренное чувство долга может толкнуть его на брак с женщиной, совсем не подходящей для роли жены. Она не вела бы себя подобным образом даже с заклятым врагом, не говоря уж о человеке, лучше которого нет никого не свете.

Снявши голову, по волосам не плачут. Ребекка отогнала невеселые мысли и спокойно сказала:

– Зачем напрасно волноваться раньше времени? – Она проглотила подступивший к горлу комок и продолжала: – А если и случится, почему тебя так пугает женитьба на мне? Я знаю, что ты не любишь меня настолько, чтобы взять в жены, но все же я тебе небезразлична. Или у тебя есть другая? Если нет, то мы могли бы хорошо поладить. Уверяю тебя, что я могу быть послушной женой и не стану докучать тебе.