На третье утро «львиной игры» Гэвин вдруг ощутил прилив оптимизма. Накануне они с Алекс провели тихий и, можно даже сказать, семейный вечер, и золотая клетка, разделявшая их, не смогла нарушить задушевной атмосферы. Она читала «Роб Роя» Вальтера Скотта, пока он проверял свои бухгалтерские книги, а затем подсчитывал шансы на победу в предстоящей игре.

Ответ обрадовал его. Он покорил скалу и победил дракона, а необходимость иногда прямо в море ремонтировать корпус судна сделала его профессионалом в плавании и нырянии, к тому же он метко стрелял и весьма прилично играл в шахматы.

До сих пор не зная толком о всех существующих испытаниях, он предположил, что остались самые легкие. Правда, могло случиться и так, что ему предстоит сразиться с султаном, без оружия или на кинжалах. И это будет риск не только физический, но и политический. Но если ему повезет, то такое задание может и не выпасть. А если выпадет, что ж, он воспользуется правом отказа, которое было оговорено заранее.

– Господин Эллиот!

Шень Ю передал Гэвину многогранник для третьего броска. Гэвин повертел его в руках и бросил.

Верхняя сторона многогранника оказалась пустой. Неудивительно – тот символ, что уже выпадал, был стерт. Зачем повторять одно и то же дважды? Он взял игральную кость и бросил снова.

Шень Ю объявил:

– Танцы на углях.

Что это такое, не знал даже Сурио.

– Что я должен делать?

– Это старинный обычай на Мадуре, – объяснил Хасан. – Вы должны пройти по горящим углям.

Гэвин напрягся.

– Вы шутите?

– Вовсе нет. Этот танец называется «адат», обычно это представление устраивают, когда мальчик становится мужчиной. Это одно из самых легких заданий. Я надеялся, что вам выпадет что-нибудь потруднее, – Султан улыбнулся одной из своих ленивых, затаенных улыбок.

– А вы сами пробовали? – поинтересовался Гэвин.

– Конечно, когда мне исполнилось тринадцать лет.

Рабы уже вышли на арену и укладывали квадратом дрова.

Нервно покусывая губу, Гэвин решил проконсультироваться с Сурио и Алекс.

– Не совсем так, как принято здесь, но нечто похожее я видел на Бали, – ответил слуга, пожав плечами.

– И в Индии есть люди, которые спокойно ходят по углям, – добавила Алекс. – Один офицер, побывавший в Индии, рассказывал мне об этом.

– Я и сам такое видел, – кивнул Гэвин, – но подозреваю, там был в некотором роде фокус. Возможно, угли были уже остывшие. – Он посмотрел на горящие бревна, и его тело мгновенно покрылось испариной.

– Это не фокус, – возразил Сурио. – Или, точнее, не мошенничество. Просто танцор пребывает в трансе. Молитва и экзальтация настолько сильны, что он не чувствует жара.

Гэвин глубоко вздохнул.

– На суше огонь не менее опасен, чем в море.

– У вас бывали пожары на борту? – спросила Алекс.

Он молча кивнул, не в состоянии говорить. Еще в самом начале его мореходной карьеры произошел пожар в каюте первого помощника, который выпил больше, чем следовало. Даже спустя восемнадцать лет Гэвин помнил запах горящей человеческой плоти. Трое мужчин, включая капитана, погибли, двое других получили серьезные ожоги.

Гэвин был тогда еще очень молод и служил в чине второго помощника, но как единственному выжившему офицеру командование кораблем ему пришлось взять на себя. Пожар удалось потушить, и он повел пострадавшее судно вместе с поредевшей командой в Сейлем. По иронии судьбы этот печальный инцидент сыграл положительную роль в его карьере – в следующий раз он вышел в море уже первым помощником, но так никогда и не смог забыть о том пожаре.

Осторожно взяв его руку, Алекс вернула его к действительности. Он сжал ее пальцы, благодаря за поддержку.

Огонь начал стихать, и слуги сгребали угли в одно место, Которое ярко светилось даже под лучами тропического солнца. Думая о том, как побыстрее преодолеть горящее пространство и не причинить себе вреда, Гэвин наклонился и закатал штанины. На нем была просторная, подпоясанная ремешком туника и брюки, которые султан прислал в его комнату накануне вечером. Подумав, что тонкая, голубая с серебром хлопковая ткань может воспламениться от близости раскаленных углей, он закатал штанины до колен.

– Все готово, – объявил Шень Ю. – Снимите обувь, капитан.

Гэвин в недоумении посмотрел на него.

– Как? Я должен пройти по углям босиком?

Мадурайцы, сидящие в павильоне, переглянулись с искренним удивлением.

– Конечно, – ответил султан. – Это всем известно.

– Нет! – Гэвин передернул плечами, вспомнив белизну костей на обуглившейся плоти. – Я воспользуюсь правом отказа.

Хасан сначала удивился, потом добродушно усмехнулся:

– Вы серьезно? Прогулка по углям не задача для мужчины, если он расслаблен и не отвлекается на другие мысли.

– Я ценю вашу поддержку, но по-прежнему отказываюсь, – сухо произнес Гэвин.

– Это ваше право. Бросайте снова.

Судья Дакса вмешался:

– Минуту… Мне жаль, что впустую разожгли такой прекрасный костер.

Лицо монаха было бесстрастным, но ехидная усмешка светилась в его глазах. Старик вышел из павильона и ступил на горячие угли. Спокойно и легко ступая босыми ногами, он пересек необходимое пространство, подол его робы шевелился от потока горячего воздуха.

Гэвин наблюдал, не зная, смеяться ему или плакать. Может быть, это задание было обычным делом для жителей Мадуры, но при одной мысли о прогулке по раскаленным углям у него засосало под ложечкой. Понимая, что его отказ несколько пошатнул его запас уверенности и это в конечном счете может привести к проигрышу, он подождал, пока Дакса вернется на место, и сделал очередной бросок, моля Бога, чтобы на этот раз выпало более легкое испытание.

– Дыхание жизни, – провозгласил Шень Ю.

«Что это значит, черт побери?» – подумал Гэвин. Прежде чем он успел спросить, султан пояснил:

– Нам предстоит состязаться в выпивке. Одно из двух заданий «львиной игры», которые наиболее приятны.

– И как это будет происходить?

– Вы и я должныx пить друг за другом. Кто останется на ногах и в здравом уме, тот и выигрывает.

– Тест для капитана? – удивленно спросил он.

– Лидер на то и лидер, чтобы быть первым во всем – и в выпивке, и в драке, – усмехнулся Хасан. – Пить на спор водку или пальмовое вино куда приятнее, чем сражаться на кинжалах.

– Я согласен. – Думая о том, что испытание может затянуться, Гэвин добавил: – Мне кажется, это мероприятие не для женских глаз. Нельзя ли проводить миссис Уоррен в мои покои?

Султан кивнул и отдал распоряжение. Алекс хотела возразить, ей почему-то казалось, что ее присутствие и поддержка необходимы Гэвину. Но подобное состязание могло длиться очень долго и, к счастью, не было опасно. Поэтому в сопровождении слуг она молча удалилась, надеясь, что у Гэвина крепкая голова, даже если он и не закоренелый пьяница.

Они только успели войти в туннель, ведущий во дворец, как дорогу им преградил господин Бхуди, известный на Мадуре купец – и ее бывший хозяин. Ростом ниже Алекс, но тучный и сильный, он славился своим богатством и жестокостью.

Алекс остановилась ни жива ни мертва, комок подкатил к горлу. Воспоминания о его грубости были настолько сильны, что у нее мурашки побежали по коже. Она бы сбежала, если бы два стражника не преградили ей путь.

– Искандра! – Бхуди прошипел малайское имя Алекс, беззастенчиво разглядывая ее. – А ты неплохо выглядишь… Ай-яй-яй… – Он причмокнул толстыми губами. – Может быть, я ошибся, поторопившись отправить тебя на рынок после того последнего скандала?

– Вы ошиблись, когда купили меня на торгах! – выпалила она. – Я никогда не стану принадлежать никакому мужчине. Если бы вы не отправили меня на торги, я бы убила вас.

– Такие слова непростительны для рабыни. Тебя надо проучить, негодная. Я доставлю себе удовольствие, сделав это. – Он положил руку на ее левую грудь и крепко сдавил ее.