— Это я заводила о ней разговор, — призналась Диана.

— Ну и?..

— Он не дал мне ответа.

Мадлен едва сдержала улыбку. Диана, судя по всему, бог знает что себе возомнила, если Джерваз не захотел говорить об этом.

— Интересно, почему он не подтвердил этих слухов. Если бы у него действительно была жена, он бы сказал тебе о ней, чтобы ты и не надеялась на замужество.

— Ты говоришь о безнадежном человеке! — вскричала девушка. — Знаешь, просто иногда он уделяет часы, свободные от своих дел, мне. Конечно, ему нравится, когда его кормят и ублажают, но не больше. Ты разве забыла? У нас с ним просто деловые отношения, — Голос Дианы дрогнул, руки задрожали.

Взяв ее за руку, Мадлен тихо сказала:

— Ты полюбила его?

Пряча от подруги глаза, Диана промолвила неуверенным голосом:

— Неужели ты думаешь, я могу совершить подобную ошибку после того, как ты столько раз говорила мне, что куртизанка не должна влюбляться?

— Это не ответ.

— А что я знаю о любви? — прошептала Диана, пытаясь улыбнуться. — Я лишь недавно познала страсть.

— Любовь и страсть тесно связаны, ты же знаешь. Вы почти все время вместе, ты ни с кем, кроме него, не видишься, так что неудивительно, если ты в него влюбишься. Так если он скажет, что хочет жениться на тебе, что ты ему ответишь? Примешь ли ты его предложение?

Наступило долгое молчание. Когда наконец Диана заговорила хрипловатым голосом, на ее глазах выступили слезы:

— Может, все и будет хорошо. Буду надеяться на это. — Девушка с сожалением покачала головой. — Но не представляю как.

Декабрь был необычайно сухим, дороги не развезло, поэтому они могли ехать довольно быстро. Лорд Сент-Обен прислал за ними роскошный экипаж, в котором для тепла были уложены под сиденья раскаленные кирпичи, а в специальные ящики заботливые слуги по приказанию хозяина положили множество деликатесов — чтобы путешественники, не дай Бог, не проголодались в дороге. Сам виконт уехал в Обенвуд тремя днями раньше, потому что у него были кое-какие дела в поместье. Впрочем, Диана подозревала, что он просто не хочет путешествовать вместе с тремя женщинами и ребенком.

Не то чтобы она сердилась на него за это: десять часов в трясущейся карете вместе с болтающим без передышки Джеффри кого угодно могли вывести из состояния равновесия. Слуги получили выходные, хотя француженка-кухарка предложила поехать с ними, чтобы, как она сказала, помочь с Джеффри. Однако Джерваз предупредил, что в доме много слуг, так что Диана не стала брать кухарку с собой.

Джеффри был просто в восторге: он то и дело выглядывал в окно, восхищаясь пейзажем, невероятно завидовал форейторам, бросался в конюшни, когда они Делали короткие остановки, чтобы сменить лошадей. Когда наступили сумерки, Диана задремала в уголке кареты, спрашивая себя, разумно ли было везти мальчика с собой. Ее интуиция в этом случае ничего не подсказывала. Не было ли ошибкой допустить, чтобы Джеффри и Джерваз познакомились поближе? С мальчиком все всегда обходились по-доброму, и он, можно не сомневаться, будет ждать подобного отношения и от хозяина Обенвуда. Как бы она ни предостерегала сына от встреч с Сент-Обеном, они все равно будут то и дело натыкаться друг на друга. Что и говорить, Джерваз был терпелив с ребенком, но одно дело поболтать с ним несколько минут, а другое — терпеть его общество в течение нескольких дней.

По сути, Диане казалось, что будет хуже, если виконт по-настоящему заинтересуется мальчиком. Джеффри очень не хватало отца, и, конечно же, каждого взрослого, который им заинтересуется, он примет с восторгом. Но если только между Дианой и Джервазом возникнут трения, ребенок пострадает в первую очередь. Как бы там ни было, она приняла решение дать событиям развиваться своим чередом.

Карета остановилась у дома Сент-Обена. Диана выглянула в окно и сразу поняла, что Джерваз имел в виду, когда говорил, что дом готов принять ее со всеми чадами и домочадцами: создавалось такое впечатление, что весь их модный лондонский район Мэйфэир разместился в одном особняке. Мадлен и Эдит ничем не выказали своего впечатления и, подхватив юбки, направились к дому. Но вот дверь распахнулась, и Джерваз выбежал им навстречу. Диана не сводила с него глаз. В вечерних сумерках его темная фигура выделялась особенно, и девушка не могла не залюбоваться его грациозной, уверенной походкой и высокомерным выражением лица. Диана прекрасно понимала, что это высокомерие — врожденное, он его впитал с молоком матери. И Мадлен считала, что он может сделать ей предложение?! Смешно!

Но вот уже Джерваз улыбается, склоняясь над ее рукой. И вдруг, увидев его необычайно теплую улыбку, Диана подумала, что он действительно может серьезно относиться к ней.

Тем временем виконт приветствовал остальных гостей. Он еще не был знаком с Эдит, и Диана заметила, с каким пристальным вниманием они отнеслись друг к другу после того, как их представили. К большому удивлению Дианы, Джеффри вел себя очень сдержанно, возможно, потому, что был шокирован, увидев столь величественный особняк.

Вестибюль, поднимавшийся на высоту двух этажей, был отделан в псевдоготическом стиле. Под потолком вдоль стен были сделаны ниши, в которых стояли резные деревянные фигуры святых, одну из стен украшал гигантский камин. Джерваз предложил гостям отдохнуть перед обедом, и экономка мисс Рассел вызвалась показать дамам их комнаты. Как и было обещано, Джеффри и Эдит разместили в очаровательной и уютной детской комнате, расположенной довольно далеко от хозяйских покоев. Комнаты Мадлен и Дианы тоже находились в противоположных концах дома, так что им вряд ли удастся поболтать.

Роскошная комната Дианы в розовых тонах была заранее приготовлена для нее. В камине приветливо пылал огонь, и девушка протянула озябшие руки к жаркому пламени. Этот жест помог ей преодолеть смущение: увидев Обенвуд, она тут же вспомнила о пропасти, разделяющей ее и Джерваза.

…Тут легкий шум в углу комнаты привлек ее внимание. Обернувшись, Диана увидела Джерваза. Он появился из потайной двери. Она улыбнулась, потому что ожидала что-нибудь в этом роде.

Сент-Обен на мгновение застыл на месте. У него было такое выражение, словно он увидел горячо любимую женщину, с которой несколько Лет был в разлуке. В два прыжка преодолев комнату, Джерваз сжал ее лицо руками:

— Господи, Диана, как же я соскучился по тебе!

Склонившись над ней, он впился в ее губы требовательным поцелуем. Ее страсть мгновенно разгорелась в ответ, и Диана тут же забыла о своих недавних сомнениях. Обняв его за талию, девушка принялась жадно ласкать Сент-Обена, приникая к нему всем телом.

— Мне хотелось заняться с тобой любовью прямо на лестнице, — шептал виконт. — А сейчас я хочу запереть дверь и не выпускать тебя из объятий все время, что ты здесь будешь. — Сент-Обен говорил, а руки его делали свое дело: сняв с Дианы плащ, они принялись проворно расстегивать ее платье с высоким воротником.

— Может, начнем именно с того, что ты запрешь дверь, а о долгих любовных утехах подумаем позже? — задыхаясь, проговорила Диана, опасаясь, как бы кто-нибудь не вошел в комнату.

Виконт послушно запер дверь и продолжил свое дело.

Диана тем временем поспешно расстегивала пуговицы на панталонах Сент-Обена. Руки ее дрожали от волнения. Она внезапно поняла, почему охватившее ее желание было таким сильным: наверное, подспудно она хотела доказать этому огромному дому, что имеет право быть здесь, пусть даже ее присутствие и нарушает общепринятые правила.

Быстро и ловко — не хуже горничной — Джерваз раздел Диану. Спиной она почувствовала жар огня в камине, а затем в один миг очутилась на мягком персидском ковре.

Когда их тела слились, обоими владело столь горячее желание, что они не стали терять времени на ласки. Казалось, не прошло и мгновения, а они уже достигли вершины наслаждения, и хриплый крик Дианы растворился в тишине…