Наклонившись, чтобы подобрать еще несколько камешков, Джерваз потерял равновесие и едва не упал. Выпрямившись, он пробормотал что-то злобное по поводу выпитого виски и решил впредь вести себя осмотрительнее.

С самого раннего возраста Джерваз привык контролировать себя. Негоже будущему виконту так вести себя. Не то чтобы за каждым углом на Гебридах таилась опасность, но Брэнделин предпочитал не выставлять напоказ свои слабости.

…Интересно, сколько времени он провел на берегу — может, три четверти часа или час? Было уже поздно, и в баре наступила тишина. Пора возвращаться, наверное, пышная красавица уже ждет его.

После свежего ночного воздуха запах в гостинице показался Джервазу невыносимым. Вокруг было темно, все уже разошлись; горела только одна масляная лампа, оставленная хозяином, видимо, специально для него.

Джерваз поднял лампу достаточно высоко — надо было добраться до своей комнаты, которая находилась на втором этаже. Поднимаясь вверх по лестнице, он опять почувствовал головокружение. Чертово виски! Молодой человек не мог вспомнить, где его комната.

Оказавшись наверху, Джерваз остановился, не зная, в какую сторону идти, — в Шотландии он всегда останавливался точно в таких же гостиницах, и теперь они слились в его воображении в одно целое.

Подумав немного, Джерваз направился направо, и, дойдя до комнаты в противоположном конце коридора, сунул железный ключ в замочную скважину. Но то ли замок заржавел, то ли руки молодого человека плохо повиновались ему, — ключ не сразу повернулся в замке, и Джервазу пришлось немало потрудиться, прежде чем его усилия увенчались успехом. Наконец дверь отворилась.

Все беспокойство о том, что виски могло повлиять на его мужские способности исчезло, едва Джерваз заметил пышную фигуру поджидавшей его в постели женщины. Молодой человек торопливо поставил лампу на ночной столик и принялся скидывать с себя верхнюю одежду. Похоже, он провел на свежем воздухе слишком много времени, во всяком случае, девушка дремала, когда Джерваз скользнул под одеяло. Проведя рукой по ее телу, он обнаружил, что оно прикрыто лишь тонкой рубашкой. Его немного удивило, что девушка была не такой податливой, как он ожидал, зато, к удовольствию молодого человека, на сей раз она оказалась куда чище — от нее исходил свежий аромат женщины, по которому он так истосковался. Джерваз почувствовал возбуждение.

Страсть и выпитое виски слегка затмили разум Брэнделина, но он надеялся, что девушка ему поможет, заметив его нетерпение. Вечер в баре был многообещающим, к тому же он щедро оплатил эту ночь. Молодой человек по опыту знал, что в первый раз все произойдет очень быстро, но впереди у них вся ночь, и он надеялся на ее обольстительную опытность.

Приподнимая ее рубашку, Джерваз, к своему удовлетворению, заметил, что глаза лежащей подле него женщины открылись. Молодой человек нагнулся к ее губам: девушка послушно приоткрыла рот, но Джерваз был удивлен ее сонливостью и тем, как неопытно она отвечала на его поцелуй. Когда рука Джерваза скользнула между ее бедрами, девушка шевельнулась и этого движения оказалось достаточным, чтобы он потерял голову.

Брэнделин осыпал ее шею поцелуями. Вдруг девушка принялась вырываться и кричать, вначале как-то сдавленно, а потом завизжала так, что у Джерваза зазвенело в ушах. Проклиная себя за то, что не разбудил ее, молодой человек прошептал:

— Успокойся, дорогая, это всего лишь я. Замолчи, пока весь дом не переполошила.

Джерваз попытался еще раз поцеловать девушку, чтобы они затихла, но та умудрилась закричать снова. Тут молодой человек вдруг осознал, что женское тело, которое он прижимал к себе, было подозрительно хрупким. Едва до него дошел весь ужас происходящего, как дверь с треском отворилась:

— Ах вы, мерзкие, грязные сволочи! — раздался хриплый сердитый возглас.

Джерваз повернул голову. В дверях стоял высокий худощавый человек средних лет, одетый во все черное. Брэнделин в ужасе уставился на него, не понимая толком, что происходит.

Владелец гостиницы и его упитанная жена, одетые наспех в халаты, уже спешили на шум.

Они явились свидетелями интригующей сцены: человек в черном стоял в дверях, держа в одной руке свечу, а в другой пистолет.

Чтобы навести на Джерваза страху, хватило бы и одного пистолета, но молодого человека просто приковали к месту глаза незнакомца. Они грозно сверкали в темноте, а лицо искажала фанатичная гримаса ненависти.

Казалось, мужчина уже целую вечность оглядывает лежащих в постели, и было похоже, что это зрелище приносит ему какое-то странное удовлетворение. Крики девушки перешли в сдавленные рыдания; темные волосы скрыли ее лицо, когда она прикрывала одеялом свое тощее тело.

— Ага! — вскричал незнакомец. — Стало быть, ты поддался чарам этой шлюхи! — Человек бросился к кровати.

Джервазу показалось, что шотландский акцент делает его речь еще более зловещей.

— Мое имя Гамильтон, я помазанник Божий! Что только я ни делал, чтобы сохранить чистоту дочери, но, видно, и молитвами не спасти женщину, которая еще в утробе матери была проклята. Я-то видел, как она поглядывает на мужчин, как они вьются вокруг нее! Она — настоящая блудница, посланная на землю, чтобы губить мужчин. Одному Господу известно, сколько я сделал, чтобы изменить ее развратную натуру, но тщетно! Я не намерен больше терпеть ее! Она твоя! — Незнакомец в черном на мгновение смолк, а затем добавил шепотом:

— Она твоя. — В его голосе слышалось злорадство.

Мужчина подошел так близко к кровати и так низко опустил свечу, что Джерваз почувствовал на коже жар ее пламени. Молодой человек успел заметить, что, несмотря на мрачный цвет и простоту покроя платья, Гамильтон был одет как джентльмен.

Впервые в жизни Джерваз окаменел от ужаса, в голове его все смешалось. Вот уже лет десять его преследовали ночные кошмары, и вот теперь сложившаяся ситуация напоминала один из них. Но тут самозваный помазанник Божий ткнул в его грудь дулом пистолета.

— Да, мой красавчик, милорд, — чуть ли не ласково произнес мужчина. — Она твоя… — После небольшой паузы он опять взорвался:

— Ах ты, аристократишка, сучий сын! Не сдержался, мерзавец, не унял своей похоти — теперь получай! Она твоя до гробовой доски!

Викарий стоял так близко, что Джерваз видел, как из его рта брызжет слюна.

— Вы стоите друг друга, — продолжал злорадствовать Гамильтон. — Зато я теперь свободен и могу вести праведную жизнь!

Ярость Брэнделина стала постепенно уступать место страху.

— Ради Бога, выслушайте меня, — проговорил молодой человек, — не представляю, как эта женщина попала в мою постель, во всяком случае, я не имею к этому никакого отношения. Я не тронул маленькой потаскушки, и если она — ваша дочь, то забирайте ее и проваливайте отсюда!

Глаза мужчины в черном засияли нехорошим блеском, он направил пистолет в сердце молодого человека.

— Нет-нет, мой дорогой сукин сын. Нет! — зловеще прошептал он. — Ты женишься на ней. Может, у нее развратная душонка, но в глазах света она невинна. — Безумец замолчал на мгновение, чтобы перевести дыхание, а затем саркастически продолжил:

— Даже таким джентльменам, как вы, непозволительно портить хорошо воспитанных девушек. Не моя вина в том, что тебе удалось сговориться с ней. Ты женишься на ней, женишься немедленно! И я освобожусь от нее!

Ночной кошмар продолжался, и Брэнделин осознал две вещи. Во-первых, Гамильтон явно был безумцем, фанатиком, который помешался на теме греха и любви. И во-вторых, несмотря на свое безумие, он сумел загнать англичанина в ловушку.

Джерваз проклинал собственную глупость. Ведь отец все время твердил ему, чтобы он всегда был начеку, помня, что найдется немало охотников обвести вокруг пальца богатого молодого человека, наследника крупного состояния. Кстати, именно поэтому Джерваз и опустился до того, что связался с горничной — иметь дело с благовоспитанными девицами было опасно.