— А когда у тебя день рождения? Мне стыдно, что я не поинтересовалась этим раньше!

— Господи, Диана, да какая разница! — воскликнул он, разливая вино в бокалы и раскладывая по тарелкам дымящиеся куски пирога. — Ну да ладно. Я родился двадцать четвертого декабря.

— В канун Рождества! — восторженно охнула Диана. — Какой замечательный подарок для твоей матери! — Забыв про пирог, девушка села рядом с Джервазом, наслаждаясь его близостью.

— Да нет, напротив. Она сказала, что мое появление на свет в столь неурочное время испортило ей весь праздник. — Несмотря на холодный тон виконта, в его голосе слышались горькие нотки. Поэтому Сент-Обен поспешно продолжил, не дожидаясь вопроса Дианы:

— Надо же как интересно — наши дни рождения приходятся на дни летнего и зимнего солнцестояния.

— Когда я была маленькой, — кивнула девушка, — мне казалось, что есть что-то необыкновенное в том, что я родилась в день летнего солнцестояния. Эти дни очень почитались всеми язычниками. Разве наше Рождество не сродни сатурналии[6] — празднику возвращения солнца и продолжающейся жизни, которая всегда побеждает бесконечную ночь?

Джерваз оторопело смотрел на блюда перед собой.

— Господи, откуда ты это знаешь? — Знания Дианы всегда поражали его.

— Что? — слегка покраснела девушка. — Да где-то читала. А интересно, если наши дни рождения приходятся на противоположные времена года, мы с тобой — тоже противоположности?

— Разумеется, — тихо промолвил виконт, глаза которого блеснули знакомым Диане светом. Положив вилку на тарелку, он повернулся к хозяйке лицом:

— Я — мужчина, ты — женщина. Разве люди могут отличаться больше? — Взяв ее за подбородок, виконт привлек девушку к себе. — Разве ты не слышала, что противоположности притягивают друг друга?

— И что же они притягивают?.. — прерывающимся голосом спросила Диана.

Расстегнув рубашку, она погладила Джерваза, тут же почувствовав его участившееся дыхание.

— Если ты успела забыть, я напомню. — Сент-Обен навалился на Диану, и они, смеясь, упали на скамейку.

Но поскольку скамья была твердой и узкой, а пол под ней слишком холодный, то молодые люди предпочли отправиться в спальню и там продолжить беседу. Шестидневная разлука подогрела их страсть, и они с жадностью бросились в объятия друг друга. Джерваз никак не мог вдосталь насладиться Дианой, он снова и снова ласкал ее, изучал каждую клеточку ее тела, жаждал выведать все ее секреты. Поцелуи Дианы были горячее и требовательнее, чем обычно, и она без устали отдавалась горящему в ней пламени страсти.

…А потом они лежали, прижавшись друг к другу. Джерваз сжал рукой грудь девушки, и его горячее дыхание шевелило ее каштановые кудряшки. За окном на улице выл свирепый ветер, но Сент-Обен не мог припомнить, когда чувствовал себя более счастливым и умиротворенным. Если после шести дней разлуки их ждал такой взрыв страсти, лениво размышлял он, то что будет, если они расстанутся недели на две? Возможно, такого не пережить…

Джерваз надеялся, что Диана быстро заснет в его объятиях и забудет отослать его домой. В это мгновение ему ни за что не хотелось с нею расставаться.

Виконт уже было задремал, как вдруг раздался легкий стук в дверь и его любовница поспешно выскользнула из кровати. Он слышал, как она надела халат и сунула ноги в тапки, но вот голоса из-за двери были неразличимы.

Все его умиротворение прошло, едва девушка вышла из комнаты. Джерваз окончательно проснулся, гнев охватил его. Господи, неужели к ней явился другой любовник?! В такое время! Может, какой-нибудь кутила, засидевшись в казино, решил продолжить ночные развлечения? Ярость переполняла Сент-Обена. Не владея собой, он принялся натягивать на себя одежду, отливающую багровым в красноватых отблесках тлеющих в камине углей.

Выйдя в коридор, виконт услышал в отдалении звук шагов Дианы и слуги. Он торопливо направился вслед на ними, горя от нетерпения узнать, кто побеспокоил ее в столь поздний час. Впереди была лестница. Джерваз буквально взлетел наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Он стал собранным, как хищник на охоте. Странно, конечно, что она принимает любовников наверху, с другой стороны, не могла же она привести нового клиента к себе в спальню, где спал он, Сент-Обен! «Господи, сколько же кроватей стоит у этого продажного существа наготове!» — с горечью думал он. В коридоре наверху лишь из-под одной двери лился свет, и Джерваз не раздумывая направился туда, несмотря на то что зрелище, которое скорее всего его там ожидает, вызовет лишь боль.

Сент-Обен открыл дверь и… онемел. Он ожидал увидеть влюбленную парочку, а вместо этого — ужасное зрелище! Крики и стоны, раздирающие душу, конвульсии, сотрясающие маленькое тельце на кровати. Тело маленького мальчика изгибалось дугой, вся кровать ходила ходуном. Рядом стояла Диана. Женщина лепетала что-то ласковое и поддерживала ребенка, чтобы тот не упал на пол. Краем глаза виконт заметил еще двух женщин, но не узнал их в тот момент, потому что его внимание было приковано к кровати.

Скоро припадок кончился. Наступила тишина. Ребенок расслабился, прерывистое дыхание успокоилось. Диана нежно обняла его.

Сент-Обен не мог двинуться с места. С одной стороны, он был рад, что нашел миссис Линдсей не в постели с мужчиной, а с другой… он вдруг почувствовал настоящую ревность к этому маленькому существу. Диана, его Диана, сейчас отдавала мальчику всю свою любовь. Джерваз прекрасно понимал, как нелепо его чувство, но в нем говорил не разум зрелого мужчина, а оскорбленный ребенок.

Никто не заметил его присутствия, и виконт мог бы спокойно уйти, но вместо этого, движимый непонятным побуждением, он распахнул дверь шире и шагнул в спальню.

Женщины повернулись к нему, но Сент-Обен видел лишь две пары одинаковых лазурно-голубых глаз. У ребенка было вопросительное выражение лица, но Диана, нежная Диана, которая всегда так радушно принимала виконта, напоминала в этот миг разъяренную тигрицу, охраняющую своего детеныша. Если взгляд способен убить, то у Франсиса Брэнделина, кажется, появился шанс стать виконтом раньше времени. Джерваз тут же уловил ее враждебное настроение и не мог понять, чем вызвана такая реакция. Неужели эта мегера и была истинной Дианой, которая так умело притворялась нежной женщиной?!

Не задавая вопросов, виконт подошел к самой кровати. Атмосфера в комнате стала до того взрывоопасной и напряженной, что, казалось, это ощущалось физически. Лишь один мальчик чувствовал себя спокойно в объятиях матери.

— Вы кто? — спросил ребенок.

Виконт присел на край кровати напротив своей любовницы. Ложе было необычно низким, наверняка его делали на заказ, чтобы мальчик не упал и не расшибся во время припадков.

— Мое имя — Сент-Обен. Я — друг твоей матери.

Мальчик протянул ему руку.

— Добрый вечер, сэр. Я — Джеффри Линдсей. — Он мог бы и не называть свою фамилию — и так было ясно, чей он сын. Джеффри крепко пожал руку Джервазу, а потом спросил:

— А почему вы пришли так поздно?

Сент-Обен почувствовал, что Диана напряглась еще сильнее, хотя это казалось просто невозможным. Неужто она подумала, что виконт назовет ее шлюхой при ребенке? Обдумав ответ, виконт произнес:

— Я знаю, что воспитанные люди в такое время не приходят, но, видишь ли, меня долго не было в городе. Я заехал сюда в надежде, что твоя мама накормит меня.

— Она это любит, — усмехнулся мальчик.

— У нее замечательно это получается, — подтвердил Джерваз.

Как и можно было предположить, сын Дианы был очень красив. У него были темные волосы, умное личико, а взгляд голубых глаз поражал несвойственной детям его возраста серьезностью.

Внезапно лицо ребенка помрачнело — Вы видели, что со мной было? — спросил он.

— Да, — кивнул в ответ виконт. — У тебя был припадок. Это очень неприятная штука, правда?

— У вас бывают такие же припадки? — вытаращил глаза ребенок.

— Сейчас нет, а вот когда я был маленьким, они случались нередко.