Как монастырский колокол определял дневные часы, так церковный календарь – праздничные дни в течение года. Годовой круг – это круг литургического календаря с его главными постами (Рождественский и Великий) и главными праздниками (Рождество, Пасха, Вознесение, Пятидесятница и День Всех Святых). Обычай праздновать Успение Богородицы (15 августа) окончательно установился лишь в середине XIII века. Дату Рождества (25 декабря) только в 325 году установил собор в Никее, а праздник Всех Святых был перенесен на 1 ноября лишь в VII веке. Даты остальных великих праздников подвижны, поэтому главная задача тех, кто занимался церковным календарем, заключалась в определении времени празднования Пасхи, которое в VI веке было закреплено «за воскресеньем после первого полнолуния после 21 марта». Правда, этот обычай оставался неустойчивым вплоть до конца VIII века. Дату этого праздника точно так же вычисляют и сегодня. Как в Средние века, так и сейчас, Пасха празднуется самое раннее 22 марта и самое позднее – 25 апреля; Вознесение – через 40 дней после Пасхи; Пятидесятница – через 50.

Если началом литургического года считался сочельник, то со светским годом дело обстояло иначе. В разных странах он начинался в разное время. Например, в Англии – 25 декабря, но затем епископальные и королевские канцелярии постепенно перенесли его на 25 марта, день Благовещения: этот стиль летосчисления будет главенствовать с конца XII века вплоть до 1751 года. Во Франции в разных административных областях начало года также приходилось на разное время. Города, географически близкие друг к другу, в этом отношении имели совершенно непохожие обычаи: так, в Суассоне год начинался 25 декабря, в Бовэ и Реймсе – 25 марта, в Париже – в день празднования Пасхи, в Мо – 22 июля (праздник святой Марии Магдалины). Не вдаваясь в подробности, запомним, что для начала года чаще всего выбирали следующие дни: Рождество (западные и юго-западные районы), Благовещение (Нормандия, Пуату, центральная и восточная часть) и Пасха (Фландрия, Артуа, королевский домен).

Из-за своей подвижности последняя дата создавала особенно много неудобств. Во французской королевской канцелярии, где год начинался в день Пасхи, в некоторых городах получалось два апреля, в других же – только половина этого месяца. Так, в 1209-м год начался 29 марта и закончился почти через 13 месяцев – 17 апреля, то есть в апреле оказалось 47 дней (30+17). Напротив, в 1213-м первым днем года было 14 апреля, а последним – 29 марта, то есть апрель насчитывал всего лишь 16 дней.

В документах и хрониках не было принято вести счет лет от Рождества Христова. Обычно предпочитали формулировки вроде «в такой-то год правления нашего короля (нашего графа)», «наш граф, правящий уже столько лет». Кроме того, хотя месяцы назывались точно так же, как и сейчас, существовало несколько способов обозначения даты.

Например, 28 сентября называли то «28-й день сентября», то «3-й день, заканчивающий сентябрь» (то есть 3-й день перед концом сентября), то «4-й день октябрьских календ», то, чаще всего, «канун праздника святого Михаила».

Таким образом, для подавляющего большинства людей литургические праздники и дни святых служили единственными ориентирами в году. Впрочем, не обходилось и без некоторой путаницы. В двух соседних диоцезах [12] могли чествовать одного и того же святого в совершенно разные дни. И наоборот, праздники некоторых повсеместно почитаемых святых могли повторяться несколько раз в году. Праздником мог стать день их рождения, обращения, мученичества, открытия или перенесения мощей. Святой Мартин, например, чествовался по меньшей мере три раза: 4 июля (летний праздник святого Мартина) – день его рукоположения; 11 ноября (зимний праздник святого) – день его погребения; 13 декабря – день перенесения его мощей из Осера в Тур. Существовали и другие обычаи, еще больше свидетельствующие о влиянии религиозной жизни на светский календарь: в определенные периоды года день недели назывался по евангельскому сюжету, читаемому в церкви. Так, четверг второй недели Великого поста – «Неразумный богач», пятница – «Виноградари», суббота – «Неверная жена».

Впрочем, эти проблемы церковного календаря заботили лишь духовенство. Сеньоры и рыцари, крепостные и свободные крестьяне, жители деревень и небольших городов не разбирались в них. Их скорее заботили дни судебных заседаний и феодальных собраний, дни торжественного посвящения в рыцари и рыцарских церемоний (Пасха, Пятидесятница), или дни выплаты оброков (Сретение, День Всех Святых) и открытия ярмарок и рынков. Безусловно, обращали внимание на смену рабочих и воскресных дней, череду будней и праздников. В те времена, впрочем, как и сегодня, люди ярче всего воспринимали смену времен года и обновление природы весной: это одинаково радовало всех.

Представить социальную структуру общества конца XII – начала XIII века в нескольких строках – задача довольно непростая. Эта тема очень обширна и сама по себе, а в отдельных аспектах, как, например, отношения дворянства и рыцарства, представляет собой одну из самых спорных областей современного исследования средневековой истории. Заметим, высший расцвет того, что называют «феодальным обществом», приходится на первую половину XII века, в то время как последние десятилетия этого столетия и первые последующего свидетельствуют уже о его медленном, но неумолимом упадке. В период между датами, ограничивающими хронологические рамки нашей книги, происходят ускоренные изменения общества, определившие будущее Запада. Впрочем, вряд ли уместно здесь останавливаться на этом. Мы попытаемся представить себе лишь общий облик различных социальных категорий, обращая особое внимание на то, что оказывало первоочередное влияние на повседневную жизнь людей с экономической, социальной или юридической точек зрения. Наш обзор будет умышленно кратким, не очень исчерпывающим и не особенно подробным. Он нам нужен лишь для того, чтобы облегчить читателю восприятие остальных глав.

Общество XII века в первую очередь – общество христианское: чтобы войти в него, требовалось быть христианином, ибо терпимость по отношению к язычникам, иудеям и мусульманам все равно оставляла их за пределами общества. Запад жил в едином ритме единой веры. Любая сеньория, любой город, любая политическая целостность составляли скорее часть мирового христианства, нежели конкретного королевства. Отсюда интенсивность обменов, прозрачность границ, отсутствие понятий «нации» и «национализма», а также универсалистский характер не только нравов и культуры, но и социальных структур и даже общественных институтов. Не существовало французского или английского общества. Жизнь, люди, вещи были одинаковы в Бургундии и Корнуэле, в Йоркшире и Анжу. Единственное, чем отличались эти территории, так это климатом и географическими условиями.

Общество того времени сугубо иерархично. Даже если оно на первый взгляд покажется анархичным нашим современникам, поскольку не существовало понятия «государство», а некоторые права и полномочия – деньги, правосудие, армия – распределялись между несколькими ветвями власти, при более внимательном рассмотрении видно, что оно строилось вокруг двух основных центров: короля и феодальной пирамиды. В интересующую нас эпоху король стремится к абсолютному господству. Именно так все складывалось в Англии, начиная со времен правления Генриха II, и во Франции в конце царствования Филиппа Августа.

С другой стороны, все слои общества стремились к образованию различных групп и ассоциаций, от городских гильдий до ремесленных цехов, от лиги баронов до сельских коммун. Люди редко действовали от своего собственного имени, они не осознавали себя отдельно от общества. Они еще окончательно не распределились по сословиям, но уже широко организовывались В «штаты» [13]. Наконец, во многих отношениях уже сложилось почти классовое общество, даже если эти классы еще не играли никакой роли с политико-юридической точки зрения или в распределении прав и обязанностей. Они пока не имели четких очертаний и оставались широко открытыми. Так, например, сын крепостного Гийом Овернский стал парижским епископом в начале XII века. Тем не менее это уже настоящее классовое общество. Но повседневная жизнь различает не столько духовных лиц, дворян и простолюдинов, сколько людей богатых и могущественных, с одной стороны, и людей бедных и не имеющих власти – с другой.