Не дожидаясь нашей просьбы, он с иронией рассказывает о постигших его сегодня охотничьих неудачах. Козлы совсем близко, еще два-три шага, и вдруг из-под ног летит предательский камень. Табун шарахается в сторону, и все пропало. Опять целые часы подхода — умелого, осторожного, как у хищного зверя. Добыча почти в руках, и опять неудача. Ружье осекается один, другой, третий раз, и все труды и лишения дня пропадают напрасно. Мы внимательно слушаем, стараемся не упустить ни одного слова и вместе с Муратом переживаем досаду. Перемена настроения киргиза-охотника сказывается на окружающих и особенно на его сыне. Гроза благополучно миновала, мальчик появляется среди нас и участвует в разговоре.

Мурат хорошо знал родные горы, до тонкости изучил повадки населяющих их животных и теперь с большой готовностью поделился со мной этими сведениями. Он рассказал, как ранней весной близко к его стоянке подходил барс, как несколько ночей он рявкал на соседних скалах. Потом хозяин рассказывал о горных птицах — уларах, подражая их весеннему крику, и, видя, что его слушают с большим вниманием, вдруг с изумительной точностью стал свистеть красным сурком. И как же бесподобно это ему удавалось! Так и казалось, что вот на обломке скалы, скатившемся на зеленую лужайку, стоит на задних лапах крупный, толстый и смешной зверек. Он кричит изо всех сил, захлебываясь, так, что вздрагивает его жирное тело, а голос слышно на много километров. В такт свисту закидывается назад его голова, подергивается хвост. Ему вторит ближайший сосед по норе, затем десятки других и вскоре все горы. «Но — болды (довольно), кудук кеткен (в колодец ушел)», — заканчивает рассказчик. И как это похоже на сурка. Он накричался вволю, взбудоражил сурков-соседей, козлов-козерогов, уларов — все живое, все предупреждены о близкой опасности, о приближении человека. И теперь он ушел в безопасную нору. Ну-ка, попробуй охотник после этого подойти к своей добыче!

— А знаешь, — обратился ко мне Андрей, — ведь это Мурат убил красного волка.

Я вспомнил тот досадный случай и попросил рассказать, как это произошло. Вот что я узнал со слов Мурата.

Поздней осенью охотники гор устроили большую охоту на козлов-козерогов. Человек пятнадцать окружили один из хребтов, где держалась группа животных, и стали гонять их с места на место. То здесь, то там гремели выстрелы, добыча обещала быть обильной. И вот острые глаза киргиза заметили четырех своеобразных хищников — они искали выхода из окружения. Это были красные волки — чо по-киргизски. Звери подошли к Мурату на верный выстрел, и тот ждал удобного момента. Вот одно животное останавливается и, не подозревая, что рядом опасность, смотрит в противоположную сторону, чутко вслушивается в нарастающий шорох в далеком ущелье. Мурат целится долго и наконец спускает курок винтовки. Грохочет выстрел, пуля пронзает шею злополучного зверя, и он падает на землю. Остальные бросаются врассыпную, но, несколько отбежав от опасного места, вновь собираются в тесную группку и исчезают за скалами. Слушая рассказ Мурата, мы засиделись до поздней ночи.

Спустя три дня мы с Андреем тем же путем возвратились в Сосновку. Опять скользкий мостик и ворчливый сыпец заставили пережить нас неприятные минуты. Мы шли не одни. За нами бежал маленький козленок, которой я приобрел у Мурата и назвал Майкой.

С тех пор прошло около года. Однажды в Зоологическом музее Московского университета мне показали шкуру интересного зверя. Ярко-желтая окраска меха, длинный пушистый хвост, строение ушей и общие размеры позволяли предполагать, что шкурка принадлежит красному волку. Однако при шкурке не было черепа, и его отсутствие мешало точному определению. Кто мог поручиться, что это не домашняя собака, размеры, окраска и другие внешние признаки которых столь изменчивы? Не было при шкурке и этикетки, указывающей, где и когда было добыто животное. Это совершенно обесценивало экземпляр с зоологической точки зрения. Сравнительно недавно она была обнаружена на Московском холодильнике среди большой партии шкур сурков и лисиц, присланных из города Фрунзе — столицы Киргизии.

«Странный зверь, — подумал сортировщик, осматривая шкурку от головы до хвоста. — Не то маленький волк, не то огромная лисица, а может быть, просто домашняя собака».

Но шкурка не могла сообщить своего происхождения, и любознательность сортировщика оставалась неудовлетворенной. На всякий случай о своем недоумении он сообщил по телефону в один из московских музеев. «Интересный, загадочный зверь, — думал директор музея. — Почти наверное красный волк, но все же не исключена возможность, что это беспородная собака. Жаль, очень жаль, что нет черепа». Также на всякий случай директор приобрел шкуру и позднее передал ее в музей университета. И здесь она вызвала недоумение. «По всем признакам шкура принадлежит красному волку, — высказывались научные сотрудники, — но нет черепа, нет этикетки — а вдруг это собака?»

Киргизия и сомнительная шкурка красного волка — я насторожился. Какое странное совпадение при большой редкости зверя. Ведь мне было хорошо известно о добыче одного красного волка в Кара-Балтинском ущелье Киргизии.

— Знаете, — вмешался я, — если этот зверь убит пулей и она пробила ему шею, то я, не сходя с места, могу снабдить его самой точной этикеткой и определить без черепа.

Мы, волнуясь, вывернули шкуру мездрой наружу. В области шеи она была насквозь пробита пулей. Всякие сомнения рассеялись. Это был красный волк, убитый на Киргизском хребте горным охотником Муратом.

Но я так мало сказал о распространении красного волка о его образе жизни. К сожалению, об этом мы недостаточно знаем. Известно, что это животное обитает в горах Центральной Азии и Восточного Китая, проникая к нам в Семиречье, в Южную Сибирь и в области рек Уссури и Амура. Вероятно, звери ведут стайный образ жизни, сообща нападают на крупных копытных животных. В Московском зоологическом музее красный волк представлен только двумя экземплярами и рассматривается как большая редкость.

Из шкуры красного волка, убитого Муратом, сделано чучело. Его можно посмотреть в верхнем зале Зоологического музея, и если вы будете его смотреть, вспомните историю, о которой я только что рассказал.

С Чубчиком я познакомился в горах Ферганы. Была поздняя осень. Роскошные ореховые и яблоневые леса уже поредели и пестрели разноцветными заплатками осенней листвы. Временами моросил дождь, даже шел снег, но кратковременное ненастье снова сменяли золотые осенние дни.

Я приехал сюда ненадолго, однако обстоятельства сложились таким образом, что мой отъезд пришлось отложить на неопределенное время.

Уже давно в нашей стране с целью обогащения фауны проводится широкая акклиматизация диких пушных животных. Сначала к нам были завезены из Армении связанные с водой грызуны — ондатры и нутрия, обладающие весьма ценным мехом. Выпущенные на свободу в тростниковые заросли наших крупных водоемов, они освоились с новыми условиями, и местами их акклиматизация дала блестящие результаты. Многие тысячи ценных шкурок ондатры ныне удается заготовлять, например, в Казахстане, в устье реки Или, на землях, ранее почти не используемых человеком.

Помимо них для акклиматизации были использованы и другие животные, обитающие у нас, но имеющие ограниченную область распространения. Среди них не последнее место занимал уссурийский енот, или, как его правильнее называть, енотовидная собака.

Это животное достигает размеров лисицы. По внешнему виду оно напоминает американского зверька енота, но, в отличие от него, ведет наземный образ жизни, поселяется в норах и относится к семейству собак.

Коренная родина енотовидной собаки — болотистые пространства и широколиственные леса Японии, Китая, Кореи и Маньчжурии. Отсюда она проникает к северу до среднего течения Амура и в Уссурийский край.