После того как Левит рассказал о последствиях, которые ожидают тех, кто выскажет непокорность и непослушание, он говорит «о стоимости» посвящения Яхве индивида мужского пола, дома, поля и т. п. В заключении книги Левит записано: «И всякую десятину из крупного и мелкого скота, из всего, что проходит под жезлом десятое, должно посвящать Яхве… Вот заповеди, которые заповедовал Яхве Моисею для сынов израилевых на горе Синае» (XXVII, 32–34).
Как видим, жрецы и священники выговорили себе высокую награду за обоснование мифа о нерасторжимости союза Яхве с потомками Иакова.
После перечисления заповедей «люби ближнего» и т. п. авторы Пятикнижия вновь возвращаются к повествованию. На сей раз их внимание приковано к странствованию евреев по пустыне. Четвертая книга Торы под названием Числа описывает географию путешествий обремененного постановлениями и заповедями, законами и правилами народа. В первых девяти главах переданы события, происходившие в пустыне Синайской, в последующих (с X по XXVII включительно) рассказывается о проживании сынов израилевых в разных пустынных местах и наконец в последних главах (XXVIII–XXXVI) опять перечисляются постановления, которыми Яхве одарил любимый свой народ «на равнинах моавитских у Иордана». Многие из них касаются священнического чина, что откровенно говорит о том, кому они обязаны своим появлением.
Числа сохранили рассказ о тяжелой доле народа в пустыне, о его разочаровании в обещанной земле обетованной: «И подняло все общество вопль и плакал народ… и роптали на Моисея и Аарона все сыны израилевы» (Числа, XIV, 1–2). За проявленное малодушие, по утверждению кн. Чисел, обрек Яхве народ на сорокалетнее прозябание в пустыне.
Как в книге Левит имеется вставка о «хулителе» Яхве, так и в кн. Чисел перечисление указаний прерывается рассказом о нарушителе субботы. Причем в этом случае Яхве сурово приказывает: «должен умереть человек сей, пусть его побьет камнями все общество» (Числа, XV, 35).
Кн. Чисел содержат строки, отражающие протест некоторых представителей древнееврейских племен против засилия жречества. Корей, Дафон и Авирон, повествуют авторы Чисел, «восстали на Моисея, и с ними из сынов израилевых двести пятьдесят мужей, начальники общества, призываемые на собрания, люди именитые. И собрались против Моисея и Аарона, и сказали им… все общество, все святы, и среди них Яхве. Почему же вы ставите себя выше народа Яхве» (XVI, 2–3). Гнев Корея и его единомышленников доводит их до того, что они открыто высмеивают обещания Моисея привести народ в страну, где «течет молоко и мед». Мало тебе, говорят они ему, что ты привел нас в губящую пустыню, так ты «еще хочешь властвовать над нами» (13). Ты смеешь говорить от имени Яхве! А на деле «глаза людей сих ты хочешь ослепить?» (14). Нет, мы не с тобой, — мы против тебя.
Разумеется, авторы Чисел решительно осуждают Корея и его сторонников. Потому, по воле авторов, Яхве сурово наказывает вольнодумцев: «…разверзла земля уста свои и поглотила их и домы их и всех людей кореевых» (32). Наличие этой новеллы в Библии факт примечательный. Он свидетельствует о борьбе различных группировок за «право» господствовать над социальными низами в древнееврейском обществе от имени Яхве. Это право особо рьяно отстаивали священники. Именно потому в последних девяти главах Чисел усилия авторов направлены на то, чтобы «оправдать» количественный рост жертвоприношений и доказать «справедливость» исключительных прав иудейского жречества.
Особое значение в обосновании мифа о едином боге Яхве для всех евреев составители Торы придавали пятой книге — Второзаконию.
За некоторым исключением Второзаконие написано от первого лица. Главный герой этого произведения, мифический Моисей, страстно призывает сынов израилевых твердо придерживаться заповедей Яхве, когда они обретут «землю обетованную».
Авторы Второзакония в уста Моисея вложили четыре речи и одно благословение в форме песни. Первая речь (I, 6 — IV, 40) представляет собой экскурс в прошлое народа, жившего тогда в пустыне. При этом Моисей не упускает случая воспеть Яхве, проявившего трогательную заботу о народе. Во второй речи (V–XXVII и XXVIII, 68) Моисей излагает законы, многие из которых назойливо повторяют то, что Моисей уже говорил на законодательных страницах предыдущих книг.
Говоря о важности соблюдения заповедей, Моисей подчеркивает силу и значение добровольного взаимосогласованного союза народа Торы с богом Яхве. «Яхве сказал ты ныне, что он будет твоим богом… и Яхве обещал тебе ныне, что ты будешь собственным его народом» (XXVI, 17–18).
В третьей проповеди (XXIX–XXX) главный герой Второзакония предостерегает своих слушателей от попыток выразить недоверие своему богу Яхве, ибо с этим связаны великие опасности. В четвертой речи Моисей объявляет народу слова Яхве, которые были ему сказаны: «…ты не перейдешь Иордан сей… Иисус (Навин) пойдет пред тобою» (XXXI, 2–3).
В главе XXXII (1–43) Моисей воспевает свое учение, которое «польется, как мелкий дождь на зелень, как ливень на траву». Авторы Второзакония, верные концепции неотрывности Яхве от народа, в этой, так называемой песне Моисея утверждают, что между Иаковом и Моисеем существует полная преемственность идей и непрерывная связь поколений. Исходя из этого принципа, они заставляют Моисея декламировать: «…часть Яхве народ его; Иаков наследственный удел его. Он нашел его в пустыне, в степи печальной и дикой; ограждал его, смотрел за ним, хранил его, как зеницу ока своего» (XXXII, 9–10).
Составители и редакторы Библии вслед за Пятикнижием поместили произведение, приписываемое Иисусу Навину. Библеисты его объединяют с Пятикнижием под названием Hexateuch — Шестикнижия. Единство шестой книги Ветхого завета с Торой выражается не столько в том, что в ней как бы продолжается история древнееврейских племен, ворвавшихся после сорокалетнего странствования по пустыне в земли ханаанские, сколько в попытке идеологов первоначального иудаизма завершить материалом книги Иисуса Навина генотеистическую теорию яхвизма. Видимо, этим можно объяснить, что наряду с рассказами о захвате и разделе Ханаана в книге содержатся два обращения главного героя к народу (XXIV, 14–21).
Нигде, пожалуй, так четко не сформулирована ветхозаветная концепция яхвизма, как в этих обращениях. В патриархах нуждался Яхве, чтобы стать их личным богом; в Яхве нуждаются «сыны израилевы», чтобы сохранить свою целостность, племенную и религиозную общность. Зафиксированный в Торе этот миф стал основой основ всех последующих теологических построений иудейских богословов. Многотомный религиозно-литературный памятник Талмуд, создававшийся в IV в. до н. э. — IV в. н. э., является, по существу, собранием толкований и комментариев Торы. Современные богословы также почитают Тору одним из священных источников вероучения иудаизма и христианства. Израильский теолог М. Пиха пишет: «Тора неприкосновенна, именно Тора, а не ее толкования, которые во все времена были подвластны эволюции» 13. Однако Пиха вынужден признать, что в Торе имеются «случайные, отжившие ценности». Вот это верно. Тора и в самом деле есть свод «отживших ценностей», мифов и легенд, догматических и консервативных правил и установлений.
В свете данных археологии установлено, что мифы Торы о сотворении мира и человека, грехопадении Адама и Евы, рождении и законодательной деятельности Моисея и многие другие обнаруживают явное родство с более древними шумерскими, вавилонскими, финикийскими, египетскими и хеттскими преданиями. Исторической наукой доказано, что многие тексты Торы, в которых богословы открывают «возвышенные религиозные идеи» иудаизма и христианства, были распространены среди народов Древнего Востока до того, как древнееврейские племена выступили на историческую арену.
В своем стремлении затушевать классовую сущность поучений Торы религиозные деятели пытаются сохранить веру в их богооткровенность. Но научная критика Библии показала, что религиозные построения — сплошной вымысел и что в состав Пятикнижия вошли многочисленные фрагменты, относящиеся к разным древним историческим эпохам и культурам.
