– Ау-у?
– Потом, Грес! – шепнул я растерянному давну. – Потом объясню...
...Если смогу, конечно. Для давнов за морем земли нет.
– Сегодня мы узнали это точно. Тридцативесельная эперетма из Кефалении с грузом зерна... и с несколькими письмами. Поэтому Тидид и попросил вас всех собраться...
– Просил? – возмутился Асклепиад. – Ну, корабль, ну, с письмами. Завтра нельзя было сказать, что ли? У меня фавн...
Осекся – наши лица разглядел.
– То, что сейчас узнаете, – тайна, – я медленно встал. – Полная тайна...
Как я ненавижу такие тайны, ребята!
Таблички лежали тут же – на одной из полок. Я протянул руку – холодный алебастр внезапно показался раскаленной медью.
– Итак...
Слушали молча, даже дыхание затаив. Потом упала тишина. Долгая, безнадежная. И каждый боялся ее спугнуть.
– Сколько нам нужно времени... чтобы не опоздать? – наконец еле слышно проговорил критянин.
– Мы уже опоздали, – вздохнул я. – Лавагет?
– Три дня на сбор войск и погрузку, – чуть подумав, ответил Ром Эматионид. – Но если мы будем ждать шардана и всех остальных, то еще две недели.
– Да куда там ждать! – воскликнул Подалирий, напрочь забыв о шкоднике-фавне. – Они уже на Истме! Вы понимаете, что это такое?
– Нас здесь чуть больше тысячи, – пожал плечами Ром, – шардана и латины смогут прислать еще столько же, а если поможет и Гелен...
– Не все так просто, – перебил я. – Помните, что написано в последнем письме? Здесь, в Италии, уже есть чужие глаза. А если они заранее узнают...
...Если ОНИ узнают.
– Так придумай что-нибудь, Тидид!
Легко сказать! Несколько лет назад мы сбили с толку хеттийцев, размахнувшись на Трою и ударив по Хаттусе. А еще до этого бедняга Алкмеон ждал моих куретов в зимней промерзшей Аркадии...
– Но мы можем объявить, Диомед, что собираем войска против... э-э-э... Ливии!
Великий ты стратег, Подалирий. Прямо Любимчик какой-то!
Любимчик?
– А ну-ка, Идоменей, еще раз. Что эти... торговцы зерном рассказали об Итаке?
– Ничего особенного, – удивился критянин. – Басилиса Пенелопа никак не может выбрать жениха. Последних баранов на пирах доедают. Весь остров хохочет...
Так-так! Соломенная вдовушка харчами перебирает. Но это если с одной стороны поглядеть. А вот ежели с другой...
– Над чем тут хохотать? – рыкнул я. – Нашему другу, законному басилею Итаки, богоравному Одиссею Лаэртиду нанесено страшное оскорбление. Его семья, его власть, его царство в опасности! Объявить об этом всюду, на всех углах. Собрать войска. Корабли на воду! К Одиссею – гонца!
– А пусть эти... торговцы зерном сами в Лаций сплавают! – прищурился Асклепиад. – Пусть скажут, что их туда... э-э-э... бурей занесло. Если Одиссей все узнает от них, то это будет убедительней... с точки зрения психологии. А мы пока войска соберем!
Что такое «психология», я даже и не пытался понять. А вот насчет войск – верно. Несколько дней не помешают.
– Все ясно! Итак, объявляю план...
– ..."Итака", – подсказал кто-то.
– Точно! План «Итака»!
– Что, Грес, бегать давны еще не разучились?
– Ау-у-у-у-у!
– Самых быстрых, самых лучших – ко всем нашим. На всех четырех, хвосты вверх! К брутиям, к луканам, к певкетам, в Новую Трою. И в Лавиний, а оттуда – кораблем к шардана...
– Ау-у! Вода мокрая, вода холодная...
– Старший гетайр Грес! Волк ты или не волк?
– – А меня с собой возьмешь, регус Маурус?
– Возьму... если сам к шардана поплывешь.
– У-у-у-у-у!
* * *
Ночью налетел шторм. Ветер нес холодную соленую пену, рычащие волны ползли по песку, остро пахли выброшенные на берег водоросли.
Шторм... шторм... шторм...
– Э-э, ванакт Диомед! Зачем тут стоишь, зачем на море смотришь? Холодно, да? Сыро, да? Зачем так долго в море смотреть, понимаешь?
– Там Эллада, Мантос.
– Эх, Диомед-родич! Прав ты, конечно, Диомед-родич! Сам бы так и стоял, сам бы так и смотрел. Домой поплывем, да? Домой вернемся, да?
– Это будем уже не мы, друг Мантос. Нас нет, мы все убиты под Троей...
Волны крепчали, ветер бил в лицо, не давал вздохнуть, затыкал ноздри упругой солью...
Шторм шел от берегов Эллады. Родина звала своих мертвецов.
– Я, Диомед, сын Тидея, я, Маурус Великое Копье, регус давнов, покровитель брутиев, луканов, мессапов и певкетов, ванакт Аргоса Конеславного, призываю к оружию моих верноподданных и моих союзников, дабы рукою сильной помочь другу нашему Одиссею Лаэртиду, басилею Итаки, чья семья и чья власть находятся под угрозой великой. А посему повелеваю и прошу...
– Кораблей мало, Тидид. Но здесь близко, можно попытаться перебрасывать войска отдельными отрядами. Вдруг там и вправду поверят, что мы на Итаку собрались? Предлагаю высадиться на побережье Элиды, а оттуда двигаться...
– Нет, Идоменей. В Элиде у нас нет союзников. В Элиде уже враги. Мы высадимся в Акарнании, там до Калидона рукой подать.
– У-у-у! Регус Диоме-е-е-ед! У-у-у-у-у-у-у!
– Ну, хорошо, ребята. Беру обе сотни!
– Ау-у-у-у! Регус Маурус! Регус Мауру-у-у-ус!
– Только помните: там за морем – Эллада! Не посрамите нашу Италию!
– Твои волки не подведут тебя, деус!
– Ну, чего я вам говорил, парни? Таки вернемся!
– Да как же мы вернемся? Это через Океан-то?
– Был Океан – да весь высох! Вернемся! По земле родимой потопаем, понюхаем ее...
– Винца выпьем!..
– Не-е, винцо здешнее получше будет. А вот девочку прижать, чтобы запищала по-нашему, по-ахейски!..
– Какие девочки, пень ты амбракийский? Сказано же: на Итаку плывем, басилису Пенелопу выручать. Будешь там коз прижимать до полного писка!
– От пня амбракийского слышу! Ты чего, Диомеда Собаку не знаешь? Нужна ему эта Пенелопа! Он просто хочет Итаку захватить, чтобы всем морем-Океаном править. А потом и до Аргоса доберется...
– Аргос! Да какой к ламии Аргос, пень ты!..
– Сам ты пень!
– Радуйся, родина наша далекая!
Хей-я! Хей-я!
Радуйся, Аргос, богами хранимый!
Хей-я! Хей-я!
Днем о тебе вспоминается сладко!
Хей-я! Хей-я!
Ночью лишь ты нам, отечество, снишься!
Хей-я! Хей-я!
– Слышишь, как они радуются, Тидид? Они еще не знают...
– Узнают. Скоро...
* * *
Стыдно признаться, но об Одиссее, коему всей душой помогать решил, я через пару дней успел подзабыть. Не до рыжего мне было. Да и нам всем тоже. Даже Итака, в честь которой мы назвали наш план, стала существовать как-то отдельно от Лаэртида. И без того хорош остров. Например, в узком проливе между Итакой и Кефаленией можно спрятать десяток пентеконтер – до поры до времени. В общем, подзабыли мы о Любимчике. А напрасно!
Вначале не увидели – услышали.
– Держи! Держи дурака! Уйдет!
Давно уже Калхант-боговидец так не орал!
– Уйдет! Утонет! Бо-о-о-о!..
Кричали у самой пристани. К счастью, мы с Идоменеем были как раз поблизости – все у тех же пентеконтер, которые мы прятать собрались.
– Лови-и-и!
Одиссей Лаэртид был бос и наг. Одиссей Лаэртид нас не слышал. Одиссей Лаэртид нас не видел. Всех остальных, впрочем, тоже. Скрутить мы его смогли, только когда подоспел Протесилай.
...Я так и не понял, откуда они все тут появились. Болтали потом, будто Любимчик из-под земли выскочил – с Калахантом и Протесилаем под мышкой. Из-под земли – или из облачка туманного. Я бы не удивился. И даже если бы узнал, что Лаэртид так через всю Италию босым пробежал, тоже бы не удивился.
– Убью! Убью!
Ну, скрутили. Ну, водичкой побрызгали.
– Убью! Всех убью!
Поглядел я на это горе рыжее...
– Кого убьешь, Лаэртид?
– Вас всех! Пустите! Мне плыть надо! На Итаку!..
