Куэйд внимательно слушал, какие Глории предъявляют обвинения. Одни были чепуховые, а другие вызывали у него сомнение в здравомыслии обвинителей.

— Смерть Джейн Кобб всколыхнула весь город. Дочка Эллинов тоже плоха, и ее брат объявил, что это ему месть за стихи о ведьме, — устав от долгих речей, Вартон тяжело поднялся. — Девушка не ведьма, и я скажу это, если она предстанет перед судом, ведь я помню ее еще ребенком и никогда не замечал за ней ничего худого.

— Хорошо. Спасибо, Вартон. Вы не представляете, что сделали для меня, — Куэйд крепко пожал ему руку. — И я этого не забуду.

— Не больше, чем вы для меня. Сожалею, что сразу не смог ей помочь, но она исчезла прежде, чем до меня дошло в чем дело.

— Все хорошо, — успокоил его Куэйд. Сэм Хоук открыл Вартону дверь. Куэйд нашел друга в этом рабе-индейце, который знал, каково человеку, привыкшему к свободе, сидеть за решеткой. Ему самому было не лучше, и он часто делился с Куэйдом мечтой бежать от хозяина.

— Сэм Хоук, — тихо спросил его Куэйд, — ты готов бежать?

Сэм Хоук не умел много говорить, поэтому он только кивнул головой.

— Помоги мне, а я проведу тебя в безопасное место, — пообещал Куэйд. — На французских землях ты будешь свободным человеком.

Оглядевшись, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивает, Сэм согласился, и Куэйд изложил ему план действий на ближайшую ночь. Час уходил за часом, и Куэйд все больше походил на посаженного в клетку зверя. Он ни на мгновение не мог забыть о том, что Глория скачет одна по дороге из Сили-Гроув в Аркпорт. Уже давно стемнело и Брэй с женой легли спать, когда вернулся Сэм Хоук. Куэйд напоминал загнанную в угол дикую кошку.

Трудно было сказать, кто двигался бесшумнее — Куэйд или индеец. Как бы то ни было, оба они сбежали из тюрьмы, не замеченные ни одним человеком. Конь Куэйда уже был оседлан и ждал его. Это сделал индеец. Куэйд вскочил в седло, индеец устроился позади него, и когда первые лучи солнца осветили землю, они были уже далеко от Кроссленда.

— Ты не здешняя?

— Нет, — ответила Глория женщине, сидевшей в тени дерева недалеко от колодца. — Я путешествую, и мне надо в Аркпорт. Скажите, правильно я еду?

Женщина вытащила изо рта трубку.

— Держи левее, и через десять — двенадцать миль будет Аркпорт.

Глория поблагодарила ее и поскакала дальше. Она даже не заметила, как ворон опустился ей на плечо, зато женщина с трубкой это заметила и не могла забыть. Ее бросало в дрожь каждый раз, как она вспоминала черную птицу на плече у скачущей на лошади девушки. Разве не такая же птица кружилась над головой ведьмы Марты Кори? Или нет? Вроде бы ее птица была желтой. По крайней мере так говорили девочки, на которых она наслала порчу. Трубка выпала у женщины изо рта, и пепел высыпался ей на ногу. Она видела черную птицу. Что бы это могло значить? Неужели салемское проклятье теперь пришло в их деревню? Кто эта девушка со сверкающими голубыми глазами?

Глория всматривалась в дорогу. Ей казалось, что десять миль уже давно остались позади, а развилки все не было видно.

Она сошла с лошади, чтобы дать ей отдых, и хотя сама устала не меньше, отдыхать она не собиралась. Увидав вдали облако пыли, она испугалась. Неужели погоня? Не медля ни секунды, она повела нерасседланную лошадь в лес и тащила ее за собой, пока не удостоверилась, что с дороги их не видно.

Глория зажала себе рот рукой, когда всадники проскакали мимо, однако легче ей не стало и она не решилась вернуться на дорогу. Вместо этого она повела лошадь дальше в лес, и они шли, пока обе не выбились из сил. Тогда, расседлав свою любимицу и отпустив ее щипать траву, правда, сначала спутав ей ноги, Глория повалилась на землю возле дерева. Единственный оставшийся с ней друг, Пэдди, кружил в воздухе. Если придется еще раз убегать, у нее просто не хватит сил. Почему бы им не оставить ее в покое. Она ведь никому в Сили-Гроув не сделала ничего дурного, так за что они напустились на нее? Разве она не старалась со всеми дружить и ни с кем не ссориться?

В конце концов ей стало холодно, и она достала из сумки плащ. Ей хотелось всего лишь одного. Стать женой Куэйда и рожать ему ребятишек. А теперь у нее ничего не осталось. Совсем ничего, кроме страха. У нее даже нет уверенности, что она найдет Джона Байярда или что Куэйд разыщет ее. Глория была слишком измучена, чтобы думать о еде, поэтому она прислонилась спиной к дереву и стала ждать темноты.

Наступила беззвездная ночь. Небо было тяжелым, как черный бархат, и холодок в воздухе предвещал скорый дождь. Фыркала сытая лошадь, кричали древесные лягушки и стрекотали сверчки. Глория дрожала под своим плащом, не зная, не заблудилась ли она в дополнение к остальным своим несчастьям. Не зная, как далеко она убежала от дороги и как ей выйти обратно, ведь на карте Куэйда Аркпорт был гораздо ближе.

Если лагерь Байярда будет отыскать так же тяжело, то она может проблуждать по лесу несколько недель. От этой мысли холод стал еще нестерпимее, а тьма непрогляднее. Если бы Куэйд был рядом, еще куда ни шло, а одной ей не выдержать больше ни одного дня. Хорошо бы, если Куэйд не ошибся и Джон Байярд с женой примет ее с открытым сердцем.

Прошло несколько часов, прежде чем Глории удалось заснуть. Когда лошадь разбудила ее, она совсем закоченела от холода, и хотя не услышала ничего необычного и настораживающего, ее все-таки прошибла дрожь.

Сжавшись в комочек, она надвинула на лицо капюшон, словно ребенок, который хочет спрятаться от беды. Однако Глория не была ребенком и не обманывала себя. Опасностей в лесу было сколько угодно. И дикие звери, и индейцы, не говоря уж о погоне из Сили-Гроув. Следовало бы поискать более безопасное место, где не надо опасаться выдать себя.

Глория услыхала, как кто-то хрустнул веткой, и поняла, что рядом чужой человек. Она и сама не знала, почему так решила. Прикусив губу, чтобы не закричать от страха, Глория еще больше сжалась под плащом, мечтая остаться незамеченной и не веря в это. Остается только положиться на лошадь. Испуганное животное фыркало, било копытом и, если бы не спутанные ноги, давно умчалось бы в лес.

Глория затаила дыхание. Неужели те, кого она видела на дороге, вернулись и пошли по ее следам? Это они приближаются или ей мерещится? Лошадь тоже застыла, словно по команде. Успокоилась? Решила, что опасность грозит не ей?

Охваченная страхом, Глория ругала себя. Ведь у нее с собой материнский мушкет, а она даже не позаботилась отцепить его от седла. Теперь до него не доберешься. И все-таки Глория решила попытать счастья, не желая покорно принимать очередное испытание злой судьбы. Закутанная в плащ, она по-кошачьи осторожно направилась за оружием.

И ее схватили. Глория дралась и царапалась как разъяренная кошка, и готова была разорвать на куски невидимого врага.

Надо отдать должное его ловкости, он все же сумел увернуться от ее ногтей и зубов.

— Черт!

Он перехватил ее руки и прижал голову к плечу, так что самое худшее, что она могла сделать, это вцепиться зубами в его кожаную куртку.

— Да это не Глория Уоррен, а дикая кошка! Глория услыхала знакомый голос, и ее ярости как не бывало.

— Куэйд! Ох, Куэйд! — разрыдалась она, обнимая его за шею. — Пожалуйста, не отпускай меня.

Куэйд не нуждался в приглашении. С той минуты, как он сбежал из Кроссленда, он ни о чем другом и не думал, и теперь прижимал ее к себе и гладил по волосам и по спине, словно хотел убедиться, что она здесь, рядом, жива и здорова.

— Никогда, — прошептал Куэйд.

Он коснулся губами ее уст, и они прильнули друг к другу, счастливые, что опять вместе и самое страшное уже позади. Его жаркое тело согревало ее, и Глории показалось, что теперь она защищена от всех бедствий, которые могли и еще могут обрушиться на нее.

Куэйд стискивал ее в объятиях, словно хотел, чтоб она стала частью его, вновь и вновь радуясь ее спасению. Зарывшись лицом в ее волосы, он шептал и шептал ей, что любит ее и никогда больше не оставит.