Карлу было сложнее: у него было всего лишь около пяти лет, чтобы свыкнуться с манерами Пэтти Зифрен и сразиться с ней один на один в суровом бою. Однако в конце концов он нашел свой стиль, представляясь веселым, простодушным мальчишкой, и она любила его за это, особенно когда он притворялся, что флиртует с ней.

Джейк вспомнил свое детство с Пэтти – веселой молодой женщиной, которая была старше него на четырнадцать лет, и Нью-Йорк, где вокруг нее в свое время увивались молодые люди. «Все это было, – печально подумал он, – пока она не вышла замуж без любви за Сэмюэля Зифрена. Он не дал ей детей, и, лишившись счастья материнства, она напустила на себя суровый вид брюзги и ворчуньи, прикрывая тем самым свои истинные чувства».

– Это уже третья сигарета, которую ты выкуриваешь с тех пор, как пришла, Пэтти! – сказал Джейк с явной тревогой.

– Кто их считает? – легкомысленно отмахнулась она и тут же разразилась кашлем. Она все еще пыталась справиться с ним, когда вошел дворецкий и объявил, что обед подан.

Столовая в доме Джейка Ширмана имела не менее торжественный вид, чем гостиная. Она была украшена брюссельскими гобеленами и обставлена великолепной мебелью. Серебро и хрусталь сверкали в свете многочисленных бледно-голубых свечей, на которые Пэтти постоянно жаловалась, так как при них не видно, что ешь, но, с другой стороны, это было довольно выгодное освещение.

– Бог знает, Джейк, что мне еще нужно! – воскликнула она, садясь за стол напротив него.

Мэделин решила подождать до конца обеда, когда удалятся слуги, и только после этого достать письмо мистера Маркса. Ее все больше охватывало волнение, по мере того как приближался решительный момент. Когда Карл и отец перестали обсуждать свои дела, вечер принял приятный, непринужденный характер, но она знала, стоит только заговорить о матери, как снова возникнет напряжение. Мэделин уже была готова начать, когда Пэтти, взгляд которой блуждал вокруг стола, наблюдая за каждым со своей обычной проницательностью, повернулась сначала к Карлу, а затем к Мэделин.

– Что с вами происходит? – спросила она. – На кладбище в дождливое воскресенье и то меньше молчат.

Мэделин решила воспользоваться случаем и достала из сумочки письмо адвоката.

– Я получила письмо от мистера Маркса, папа! Вот оно. Мне очень хочется, чтобы тетя Пэтти тоже прочитала его. – Она протянула Джейку листок бумаги, на котором вверху было отчетливо напечатано черным убористым шрифтом название компании. – Почему ты написал мистеру Марксу, папа, ничего не сказав мне об этом? Я снова должна поехать в Англию через неделю, но прежде мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы.

Джейк бегло просмотрел письмо, и его добродушное настроение пропало при упоминании имени адвоката. Он молча протянул листок Пэтти. Прочитав, она посмотрела на брата тяжелым взглядом. Атмосфера в комнате внезапно наполнилась ожиданием и мучительным предчувствием, которое казалось почти осязаемым.

Первым заговорил Карл, и его голос был спокойным и убедительным:

– Послушайте, мне кажется, пора покончить с загадками, как вы считаете? Мэделин не может понять, что происходит, черт побери, и это ставит ее в затруднительное положение. Вскоре она должна явиться в суд и представить убедительные доказательства смерти ее матери. Может быть, лучше уберечь ее от всего этого и рассказать, что случилось с Камиллой?

Мэделин с благодарностью посмотрела на Карла. Его поддержка была очень нужна ей, особенно в этот момент.

– Я думаю, Карл прав, – сказала Пэтти, прежде чем Джейк успел ответить.

Джейк опустил глаза на свою кофейную чашечку, рассеянно помешивая черную жидкость маленькой золотой ложечкой.

– Я надеялся, что вся эта история закончится спокойно и без суеты, – сказал он. – Я хотел поговорить с мистером Марксом, если бы он приехал сюда.

– Но почему не со мной, папа? – взмолилась Мэделин. – Я хочу знать только одно: где и когда умерла моя мать, и вопрос будет закрыт.

– Ну давай же, Джейк! – настаивала Пэгги, как будто никак не могла дождаться, когда наконец эта история будет рассказана. – Для Мэделин будет еще хуже, если она услышит правду от кого-то другого.

Что-то холодное, колючее и болезненное внезапно охватило Мэделин, и она едва не вскрикнула, когда Джейк оперся локтями о стол и закрыл лицо ладонями. Было слышно только шипение оплывающей свечи да откуда-то издалека донесся вой полицейской сирены, который становился все громче и громче и вскоре снова затих.

Вот-вот должно что-то открыться, должен приподняться занавес таинственности, и Мэделин вся напряглась, понимая, что сейчас наконец произойдет то, чего она так долго ждала. «Ну, говори же… говори…» – мысленно кричала она, не в силах больше терпеть.

Невероятное напряжение жалило и обжигало мозг.

Джейк убрал руки от лица. Когда он взглянул на Мэделин, глаза его были полны невыразимой боли, но голос оставался ясным и твердым:

– Дело в том, Мэдди… что твоя мать жива.

– Моя мать жива? – повторила Мэделин, не веря своим ушам. – Что… что значит… жива?

Казалось, вырванная у Джейка правда, опустошив его душу, оставила кровоточащую рану.

– Жива? – удивленно произнес Карл.

– Она не умерла, как мы старались внушить тебе – вмешалась Пэтти. – Прости, Мэдди, но были некоторые обстоятельства, которые оправдывают нас. Твой отец и я решили, когда ты была маленькая, что будет лучше, если тебе скажут, что она умерла.

– Но почему?

Мэделин почувствовала, что комната начинает кружиться перед глазами. Она не могла поверить, что мать, которую всегда считала умершей, о чьей любви молила в детстве и чьи забота и поддержка были так необходимы ей в отрочестве и даже в зрелые годы… была жива. Кровь прилила к голове, и слезы ярости ослепили ее. Мэделин повернулась к Джейку, который сидел, молча глядя на нее.

– Как ты мог?! – в бешенстве воскликнула она. – Как ты посмел лишить меня матери? Меня не волнует, что она сделала тебе, – неистово продолжала Мэделин. – Мне безразлично, какой вред она причинила! Ты не имел права прятать ее от меня! – Ее крик перешел в рыдания, и, казалось, боль так скрутила ее, что она даже стала меньше в своем кресле. Карл бросился к ней и обнял ее.

– Ты ни в чем не должна винить своего отца, – услышала Мэделин голос Пэтти. – Он хотел, как лучше, и я поддерживала его.

– Это все из-за того, что она увлеклась черной магией? – спросила Мэделин. – Почему же тогда вы не увезли ее из Англии? Почему не отправили назад в Нью-Йорк? – Ее вопросы, сыпавшиеся один за другим, заставили Джейка и Пэгги взглянуть друг на друга и обменяться понимающими взглядами. Мэделин перехватила их, и холодная волна страха захлестнула ее.

– Неужели она… все еще занимается… колдовством? – с трудом выдавила Мэделин.

Пэтти отчаянно покачала головой, и пепел с ее сигареты упал маленьким серым холмиком на полированный стол.

– Нет-нет, она не занимается этим, Мэделин! Она не занимается… подобными вещами… с тех пор, когда… – Голос ее прервался, когда она уловила взгляд Джейка. Что-то в выражении его лица заставило ее замолчать.

– … когда ты была еще маленькой, – закончил Джейк за нее. – Пожалуйста, поверь, что я сделал это только ради тебя, милая. Ты хорошо знаешь, что я никогда ничего бы не сделал во вред тебе.

Мэделин знала, что отец говорит правду. Насколько она помнила, он всегда заботился о ней. Хотя банк отнимал у него очень много времени, Джейк каким-то образом ухитрялся, по крайней мере два раза в неделю, вовремя прийти домой, чтобы почитать ей на ночь какую-нибудь историю, как это делали отцы ее подружек, а в конце недели он всегда брал ее с собой за город, где они вместе проводили время.

И вот сейчас, сидя за обеденным столом и глядя на отца, Мэделин не сомневалась, что он никогда ничего не делал во вред ей, и все же…

– Так почему же, папа, ты не говорил мне, что моя мать жива?! – жалобно воскликнула она. – Я ведь так часто спрашивала тебя о ней! И если бы я не поехала к деду, то даже не знала бы, как она выглядит. Все эти годы ты держал меня в неведении, так же как и ты, тетя Пэтти, и я хочу знать почему!