– Прости, я здесь, – прошептала она Бри.

Где-то через месяц мать простыла и уже не выздоровела. Борьба со смертью матери растянулась на неделю и Бри все спрашивала себя, что бы было, если бы она разрешила тогда ей полетать.

В конце концов она её потеряла. В первые месяцы и даже после того, как Челси взяла её с собой той осенью, чувство горя и одиночества не покидало её.

Бри хлебнула воды из фляжки, поглядывая на воду, и ждала.

На озере было несколько женщин, несущих свежую воду в город, и пара оголенных по пояс ребят, спасавшихся от жары. Мэгги и Несс – по крайней мере, Бри думала, что это были они – вышли из воды с грудой чистого белья.

Число людей на берегу медленно сокращалось. Мужчин и женщин, пришедших на день, будто смывало волной. Вероятно среди них был Лок.

Ближе к вечеру, когда Бри уже почти отчаялась и голод возрастал, возле коленей она увидела тень. Она взглянула вверх и почти закричала.

Изящно взмахивая крыльями, порхая, словно сам ветер, летела цапля. Сложив крылья по бокам, она устремилась к склону Креста. Птица спускалась вдоль ручья, пока он стал похож на не больше чем бледный листочек, развевающийся в безветрии.

Бри проклинала себя, что не была в это время там внизу, но она не особо доверяла Бешеной Мие. Птица остановилась возле притока и стала тихо пробираться в тени. Она выловила что-то из воды, возможно лягушку, а затем взлетела ввысь и исчезла из виду.

Все еще проклиная себя, она собрала все своё снаряжение и начала спускаться.

Начало темнеть, и Бри знала, что птица улетит, как только стемнеет окончательно. Поэтому нужно было, как можно быстрее спускаться.

Она спускалась по памяти. Где и за что ухватится, на что наступать – все это она знала наизусть. Она спрыгивала с камня на камень, скатывалась по склонам и протискивалась между уступами.

Добравшись до озера, она снова вспотела. Небо было пурпурно-синего оттенка. Она подкрадывалась также тихо, как если бы это была цапля.

Был на готове камень в рогатке, была уверенность в себе. Но она ничего не обнаружила. Бри была одна. Она обошла озеро, проверила высокие заросли, забралась на склон Креста. Птицы нигде не было.

– Чёрт. – Бри швырнула камень в воду. Брызнуло и вокруг него стали расходиться круги. Лягушка засмеялась над ней.

– Чёрт, чёрт, чёрт!

Она пнула скопление камыша и почувствовала, что мозоль на пятке лопнула. Боль была невыносимой.

Когда её пульс успокоился, Бри поискала в притоке камней для рогатки, чтобы заменить свои более слабые. Она нашла горсть отличных, гладких от воды камешков размером с ладонь, собрала их и направилась домой.

Завтра, говорила она себе, можно остаться на озере на весь день. Забраться на дерево и ждать ее появления. Может быть, она вернется к закату или к рассвету, если повезёт.

Когда она вернулась в деревню уже все ужинали. Горел костёр. Пока остальные еще ели, Бешеная Мия собирала выброшенных крабов и раковины, рассовывая их словно сокровище то туда, то сюда.

Кива схватила Бри за локоть и оттащила в сторону.

– Объясни, – потребовала она.

– Объяснить что?

Кива держала руки на груди и осматривала Бри с головы до ног. Как будто, она была птицей, которую можно ощипать и поджарить на костре.

– Ты отвечаешь за еду, Бри. С тех пор. как тебе исполнилось десять лет. Будь то рыба или устрицы, или моллюски, или крабы, или кролики, или лягушки, или птицы. Это всё не мои обязанности. Ты всегда уходишь ловить все это и приносишь много еды. Но я буду следить за тобой, если должна.

Единственное за чем следила Кива все это время, была вода. Свежая вода. Казалось, она только об этом и думает.

– Я один день не выполняла свои обязанности и ты сразу начинаешь преследовать меня? Следи за Бешеной Мией. У неё одной нет урожая.

Глупые вызовы дождя.

Кива подняла руку и наотмашь ударила Бри по щеке.

– Мальчик умирает из-за тебя, – проворчала Кива. – Моему терпению приходит конец. Снова твои поступки важнее блага всей деревни и ты плывешь за горизонт.

Бри с трудом не возразила. Никто не выжил заплывая за горизонт. Никто не отваживался заплывать дальше ловушек для крабов. Никогда. Сделать это, значит погибнуть, даже для тех, кто рыбачит на лодках.

Нет другой земли. Кругом только вода, волны и сильнейшие течения, потому что тела постоянно возвращаются: смываются на берег, разбиваются о скалы, распухают и синеют.

– Где-то должна быть еще земля, – как обычно поспорил Лок. – Где же еще все эти птицы летают?

– Хорошо, земля есть, – сказала бы Бри. – Но она далеко. Никто не может добраться до неё без крыльев.

Бри, повернулась спиной к Киве и пошагала домой. Она будет бороться за жизнь Хита. Она завтра же убьёт цаплю.

Бешеная Мия возьмёт кровь, а Бри пожарит птицу на костре. Хит будет жив. Кива получит свой обед. Одним выстрелом двух зайцев. Все просто.

Бри не спала этой ночью, слушая как разбиваются волны о берег и тяжелое дыхание Хита.

– Воробей заходила? – прошептала она Локу.

– Блин, Бри, – ахнул Лок. – Я не знал, что ты не спишь.

"Ты бы знал, если бы прислушался," – думала она, закатывая глаза в темноте.

– У него лихорадка, – сказал Лок спустя мгновение.

– И?

– И Воробей думает, что это пройдёт.

– Есть заражение?

– Она не сказала.

Бри вздохнула.

–Что ты думаешь об этом, Лок?

– Думаю это не хорошо. Я думаю . . . – Бри не видела его, но она слышала, что он сидел. Она представила, что его взгляд скользил от постели Хита к месту, где лежала Бри. – Выйдешь со мной?

Бри согласилась.

Под светом луны Лок казался встревоженным. Между бровями были видны морщины.

– Я не хочу будить их, – сказал он, указывая головой на дверь. Он опустился на землю и прислонился к хижине. Бри сделала то же самое. – С ним все будет в порядке, да? Должно быть в порядке. Это же Хит. Он болеет каждый месяц. Если он будет умирать, то только от потери крови. Он . . . он не думал, что умрёт раньше меня. Я не думал, что я переживу его.

Бри осмелилась взглянуть на Лока и заметила слезу у него на щеке. Она никогда не видела, как Лок плакал, и даже сейчас это кажется невероятным.

Как будто он был чужим. На секунду она призадумалась, рассказать ли ему о Бешеной Мие и цапле, но лишь взяла его за руки. Его пальцы были грубыми и мозолистыми, как её – рабочие руки – но его казались сильнее и крепче.