– Единственный способ сделать это, – негромко пробормотала она, закрыв глаза, – это делать. – Выдернув блокнот из заднего кармана мешка, Кира нашла ближайшую антенну в южном секторе и начала записывать ее ориентиры.

Самая дальняя антенна, обнаруженная Кирой, находилась очень далеко на севере – как подозревала девушка, за пределами Манхэттена, в Бронксе. Она очень надеялась, что туда ей идти не придется – близость партиалов все еще заставляла ее нервничать, но, если надо, она поклялась сделать и это. Ставка, которую она могла выиграть, стоила любого риска.

Ближайшей антенной был огромный шпиль на вершине ее собственного небоскреба, но в здании кроме нее никого не обнаружилось. Вернее, ей казалось, что антенной никто не пользовался, но ведь небоскреб такой большой!

– Может быть, у меня мания преследования, – говорила она себе, залезая проверить антенну. Остановившись, поправила себя: – Может быть, у меня чрезмерная мания преследования. Умеренная чрезвычайно полезна для здоровья.

Антенна оказалось полностью отключенной от сети; Кира даже удивилась, насколько легче ей стало от этого открытия. Она продолжала изучать город, отмечая каждую новую найденную антенну и наблюдая, как опускающееся светило выхватывает одну солнечную батарею за другой: лукаво подмигивает, когда затухающий луч падает под нужным углом, и украдкой соскальзывает в сгущающуюся темноту. Ночью девушка спускалась на несколько этажей, находя закрытую от ветра комнату, и уютно закутывалась в спальный мешок. Так высоко в небе помещения были на удивление чистыми: ни принесенной ветром грязи, ни настырных побегов растений, ни грязных отпечатков лап – почти как дома, где ей и другим приходилось в поте лица поддерживать чистоту: в комнатах, в больнице, в школе. «Увижу ли я их снова?» – не в первый раз задумалась Кира.

На четвертый день у нее закончилась вода, и пришлось совершить длинное путешествие вниз, на улицу, чтобы поискать источник. Внимание девушки привлекла парковка в конце длинного квартала, там она нашла то, что искала: не просто лужу, а вход в метро, ступени которого ласково лизала темная масса воды. В старом мире на метро ездили, но после крушения его затопило, и теперь по туннелям текла подземная река, медленно, но все же не застаиваясь. Кира достала очиститель и накачала три литра в бутылки, не спуская настороженных глаз с обступившего ее города. Найдя продуктовый магазин, она хотела разжиться несколькими банками овощей, но остановилась, поморщившись, когда обнаружила, что одна из них вздулась и лопнула – консервам было уже больше одиннадцати лет, и срок хранения большинства давно истек. Если некоторые уже не «скрывали» своей испорченности, лучше не брать и остальные.

Со вдохом девушка поставила их обратно, размышляя, есть ли у нее время охотиться.

– Хотя бы силки, – объявила она и поставила несколько простеньких петель наверху лестницы. По множеству следов вокруг входа в метро Кира поняла, что местные канны и кролики приходили сюда на водопой. Поднявшись обратно на смотровую площадку, она поставила еще несколько силков на птиц и вернулась к работе. Через два вечера она ужинала гусем, пожаренным над бездымной походной печкой на вертеле, сделанном из старой проволочной вешалки. Лучший обед за последние недели.

Спустя пять дней и три похода за водой ей, наконец, улыбнулась удача – проблеск света в окне, крошечное красноватое пятнышко, выпрыгнувшее на секунду из темноты и снова растворившееся в ней. Сигнал? Или игра воображения? Кира выпрямилась, напряженно глядя на то место в бинокль. Прошла минута. Пять. Уже готовая сдаться, она увидела его снова: движение, огонь и захлопывающаяся дверь. Кто-то выпустил дым; возможно, пошаливала печка на кухне. Она поспешно бросилась запоминать приметы здания, пока ночь не сгустилась окончательно, и за полчаса видела подмигивание пламени еще три раза. Когда вышла луна, девушка пыталась разглядеть дым, но ничего не увидела: людям – или ветру – удавалось эффективно его развеивать.

Кира встала, по-прежнему глядя на дом, уже невидимый в темноте. Он был одним из тех, что она отметила как вероятную цель: крыша покрыта солнечными батареями, над ней такая большая антенна, что Кира подумала, это может быть настоящей радиостанцией. Если кто-то вновь запустил старое оборудование, он получил более мощное радио, чем те два, что она видела взорванными.

– Идти сейчас или подождать до утра? – Глядя в темноту, она осознала, что все еще не придумала никакого плана: что толку знать, где засели плохие парни, если, войдя к ним в дом, ты немедленно взлетишь на воздух? Можно попробовать захватить одного из них в плен, например, с помощью более крупной версии кроличьего силка, и допросить, или же попробовать проскользнуть в дом, когда мина окажется обезвреженной, – на что, как она предполагала, можно рассчитывать, только если загадочные подрывники сами находились внутри. Ни то, ни другое не выглядело надежным.

– Лучше всего, – прошептала она, пригибаясь в окне, – продолжать делать то, что я делаю сейчас: наблюдать и ждать, надеясь узнать что-нибудь еще. – Она вздохнула. – Пока это работало.

Но такое решение не снимало вопроса: идти ли сегодня ночью или ждать до утра? Разгуливать по городу в темноте опасно, но ее «адресат» уже не раз доказывал свою высочайшую осторожность: если они поняли, что выдали себя вспышкой света или струйкой дыма, то могут переместиться на новое место, выставив очередную ловушку, и Кира их потеряет. Случайно ли мигнуло пламя? До какой степени эта случайность их обеспокоит? Девушка никак не могла этого узнать, и это ужасно ее беспокоило. В подобных обстоятельствах подбираться медленно и обстоятельно было слишком рискованно: она уже потеряла пять дней, лучше идти сейчас, чем упустить с таким трудом найденную путеводную нить. Сборы, проверка автомата – и снова длинный путь вниз по темному нутру небоскреба.

Бродячие кошки шныряли по нижним этажам, высматривая добычу ярко сверкавшими глазами.

Кира слышала, как они пробегали вдоль стен, поджидали грызунов, как после терпеливого сидения в засаде настигали жертву, слышала шипение хищников и писк отчаянно борющейся добычи.

Перед тем, как выйти из здания, Кира внимательно осмотрела улицу, затем начала тихонько перебегать от машины к машине, стараясь до предела сократить время пребывания вне укрытия. Дом, где горел огонь, был милях в трех к северу, в тревожной близости от огромного леса бывшего Центрального парка. Весь город наводняли дикие животные, но парк обжили наиболее крупные. Кира двигалась так быстро, как только осмеливалась, не включая фонаря и полагаясь лишь на луну. В бледном свете тени становились глубже и страшнее, а земля казалась ровнее, чем была, отчего Кира спотыкалась всякий раз, когда пыталась ускориться. Парк она обогнула с запада, высматривая животных, но на открытой местности никого не было. Не слишком хорошая новость: пока рядом паслись олени, хищникам было на кого отвлечься. Одичавшие домашние кошки вряд ли были самыми опасными охотниками в городе.

Увидев боковым зрением движущуюся тень, Кира резко развернулась. Никого. Замерла, прислушиваясь… ага… вот оно. Низкое ворчанье, еле-еле слышное. Кто-то очень большой дышал неподалеку, довольно урча и сердито ворча одновременно. Кто-то, очень искусно прячущийся.

На Киру охотились.

Перед ней расстилалась широкая площадь: бетон потрескался и вздыбился, расступаясь перед куртинами высоких трав, черневших в ночи; в центре торжественно замерла статуя. По краям стояли машины с давно спустившими шинами. Кира медленно попятилась к стене, прикрывая спину, задержав дыхание и слушая. Охотник был рядом – она отчетливо слышала низкое гудение огромных легких, но не могла понять, откуда оно доносилось.

«В городе водятся пантеры, я видела их днем: пантер и львов, а однажды, клянусь, видела тигра. Сбежавшие из зоопарка или цирка, процветающие на таком обилии оленей и лошадей, наводнивших Центральный парк. Есть даже слоны – слышала их в прошлом году. Они и ими питаются?»