– Как вы думаете, подруги, кто из этой парочки платил другому за приятные ночи?

За столом раздался издевательский хохот. Щека Луции болезненно дернулась, и она сделала движение, чтобы вскочить с табурета, но ей на плечо легла сильная рука с по-детски обкусанными ногтями:

– Сидеть! Оставь это мне!

Ахилла неторопливо обернулась и обвела хохочущих девиц холодным немигающим взглядом исподлобья, в котором было нечто такое, отчего смех резко оборвался, и германки уткнулись в свои миски с бобовой похлебкой.

– Так-то лучше будет! – процедила скифянка, медленно возвращаясь к прерванной трапезе.

На губах Свами мелькнула чуть заметная улыбка, а Луция, потрясенная тем, что ее вчерашняя мучительница не только не сделала ей за целый день ни единого замечания, но даже выступила на ее стороне, очнулась от оцепенения и смущенно пробормотала слова благодарности.

– А, ерунда! – беспечно отмахнулась заступница, приходя в хорошее настроение. – Я давно собиралась кое с кем из них пообщаться, когда Нарцисса не будет поблизости, но только все случай не подворачивался. Ладно, пусть пока поживут. А ты давай ешь, сенаторша. Как же ты сможешь укокошить кого-то, если не будешь ноги таскать? Не знаю, насколько ты в курсе, но убийство требует довольно много сил. Так что лопай быстрее, пока нас по комнатам не развели.

То ли девушка действительно почувствовала голод, то ли доводы Ахиллы показались ей убедительными, но только Луция взялась, наконец, за ложку и даже проглотила немного варева, за качество которого вольноотпущенник-повар не раз бывал нещадно бит венаторами.

Не успела Луция положить ложку, как в столовую вошел Нарцисс и, остановившись у распахнутой двери, мрачно оглядел сидевших за столами венатрисс:

– Хватит обжираться! Быстро по комнатам, «курицы»!

Все дружно поднялись и потянулись на выход. В дверях Ахилла тронула Луцию за локоть:

– Главная заповедь: месть должна совершаться на холодную голову. Не спеши, пока не уляжется гнев.

Не оборачиваясь, та согласно кивнула головой, бросив взгляд туда, где белел крест с неподвижным темным пятном посередине и несли вахту два охранника.

Добравшись до комнаты, девушки, не сговариваясь, молча улеглись в свои койки, делая вид, что очень хотят спать, но никто не заснул. Все лежали в темноте, пытаясь уловить уличные шорохи, но в казарме царила непривычная тишина. Не было слышно взрывов громкого хохота из мужской части дома, не болтали за стеной германки, и даже вооруженные рабы, периодически обходившие галерею, не топали ногами, а бродили, словно бестелесные тени.

Прошел час, другой, третий… В комнате поселилась тишина, нарушаемая ровным посапыванием спящих людей.

Луция приподняла голову и, свесившись с края постели, попыталась разглядеть подруг в кромешной темноте. Те лежали неподвижно, только Корнелия что-то пробормотала во сне тонким голоском, да Ахилла поджала ноги, пытаясь согреться под тонким одеялом.

Девушка выждала еще немного, а потом, соблюдая максимальную осторожность, довольно ловко спустилась в проход между нарами – невероятный факт, принимая во внимание, что не далее, как сегодня утром, это действо закончилось шумным падением.

Нащупав в темноте знакомые ботинки, она прижала их к груди, тихо, шлепая босыми ногами, подкралась к двери и, соблюдая все меры предосторожности, выглянула в щелочку. Масляный светильник, повешенный напротив соседней спальни, слабо освещал их часть галереи, быстро теряя силу. Охраны поблизости не было видно. Кругом стояла тишина. Лучшего момента для выполнения плана просто не могло быть.

Но только Луция собралась шмыгнуть в спасительный мрак, как чья-то мозолистая рука зажала ей рот, а вторая, обвившись вокруг талии, с силой потянула назад. Отпустив дверь, которая тут же затворилась от прикосновения невидимки, девушка попятилась и услышала над ухом тихий шепот:

– Не вздумай заорать, сенаторша.

Она согласно кивнула и почувствовала, как разжались держащие ее руки. Сделав несколько судорожных вдохов, чтобы успокоить колотящееся от пережитого испуга сердце, беглянка растерянно прошептала:

– Да как ты…

– Тихо! – прошептала Ахилла, указывая на подруг. – Не разбуди никого. Ты куда собралась, дуреха?

– А тебе какое дело? – ощерилась Луция, чувствуя, как взмокли ладони и стало неуютно где-то в районе желудка.

– Мне – никакого! Но если тебя поймают, то достанется всем.

– Ну и иди, сдай меня Нарциссу! Тогда он вообще не будет в тебе души чаять!

– Знаешь, ты открываешь мне новые горизонты! – не удержалась от ухмылки скифянка. – Не могу понять: как такие тупые римляне умудрились завоевать весь мир? Ну вот скажи, куда ты одна поперлась? Ты даже полдороги не пройдешь, как тебя сцапают!

– Ну и пусть!

– И чего ты добьешься? Твой гладиатор будет и дальше болтаться на столбе, да еще ему, чтоб не скучно было, придется полюбоваться, как его возлюбленную запорют до смерти. Надо же такую чушь ляпнуть!

– Девочки, что у вас происходит? – донесся из темноты приглушенный голос Свами. – Вы что задумали?

– Ну вот, – обреченно пробормотала Ахилла, всплеснув руками, – с этими сенаторшами одни неприятности… Ничего страшного, просто наша красотка собралась в одиночестве спасать распятого дружка. Двор битком набит охраной, ее папаша не чает, как напакостить любимой дочке, а эта… сенаторша чувствует себя неуязвимой, словно богиня Диана. Слушай, Свами, что мне с ней делать? Отпустить на верную смерть? Сдать Нарциссу? Составить компанию?

– Последнее правильнее всего, – пискнула вдруг «спящая» Корнелия, садясь на кровати. – Девочки, давайте поможем Луции! Все равно нас скоро убьют, а так хоть будет что вспомнить перед смертью.

Все потрясенно уставились на едва видимую во мраке галлийку.

– Ларвы меня побери! – выдохнула Ахилла, приходя в себя от изумления. – От кого я это слышу! От трусишки, которая собственной тени боится! От плаксы, которая все утро прорыдала из-за распятого парня вместо нашей сенаторши!

– Так что будем делать? – поинтересовалась, спуская с постели ноги, Свами. – Луция, ты серьезно хочешь пойти к бедняге?

Патрицианка кивнула, и хотя в темноте, царившей в комнате, ее жест был не виден, все поняли ответ.

– Но зачем? Это очень опасно! Да и он, если боги были к нему милостивы, уже мертв.

– Я должна с ним попрощаться.

Раздавшийся в ответ смех гладиатриссы прозвучал бы издевательски, если бы не горькие нотки, диссонирующие с весельем.

– И из-за этого ты хочешь рискнуть своей жизнью? Может, еще и перекусить ему отнесешь?

– Ахилла, – укорила разошедшуюся подругу Свами, – не надо, пожалуйста. Ты не такая жестокая, как хочешь казаться.

– Я не злая, а просто реально оцениваю наши шансы. А вы добрые как… Ну ладно, – нехотя сдалась девушка, нетерпеливо постукивая ногой по полу, – если все настаивают…

– Да, – подтвердили хором Луция, Свами и Корнелия.

– …тогда нам всем придется участвовать в этой глупой затее, хотя не представляю, как проскользнуть мимо охраны. Жаль, что все мои деньги остались… в другом месте.

– Зачем они тебе? Караульные не согласятся на подкуп. Слишком велик риск.

– А мы не стали бы их подкупать. Вернее, попытались бы, но не так, как ты думаешь. Да ладно, все равно ни одной монеты нет, так что обсуждать нечего! Значит так: Корнелия, ты остаешься здесь. Сделай наши постели такими, будто мы спим, а не бродим там, где не положено…

– У меня есть немного денег, – тихо проговорила Луция, вспомнив несчастное лицо отцовского управляющего, не знающего, как предложить скромный мешочек с деньгами своей госпоже. – Двадцать сестерциев. Мне их один добрый человек подарил.

– И их не отобрали? – изумилась Ахилла. – Вот дураки! Тогда попробуем отвлечь охрану. Доставай свое серебро. Свами, забери у нашей сенаторши монеты и побряцай ими перед носом у охранников, но так, чтобы те не подняли тревогу, и, главное, сама не попадись.

– Хорошо, – согласилась нубийка, чувствуя, как вставшая на ее постель римлянка шарит у себя под матрацем. Немного терпения – и вот в ее руке оказался небольшой мешочек с деньгами.