– А ты, оказывается, упрямая, – проговорила она с некоторым уважением, удивленно покачав головой.

Не торопясь, бывшая гладиатрисса подошла к Луции, напряженно ждущей продолжения поединка, и остановилась от нее в двух шагах, задумчиво поглаживая подбородок – жест, перенятый когда-то у Камилла.

– Свами, что мне с ней делать? – поинтересовалась она, не отводя глаз от сошедшихся на переносице бровей своей противницы.

– Может, помиритесь?

– Это проще всего, но, боюсь, в таком случае девушка не поймет некоторые вещи, за что потом пострадает гораздо сильнее… Понимаешь, Луция, у нас здесь школа венаторов, а не дворец твоего папеньки, вот в чем беда…

С этими словами она сделала резкое движение кулаком снизу вверх, и Луция, охнув, отлетела к входу в комнату, сложившись пополам и схватившись руками за солнечное сплетение.

Пока она преодолевала это расстояние, дверь распахнулась, и на пороге появился Нарцисс, примчавшийся на визг и грохот падающей утвари. Не успел он сообразить, в чем дело, как на него налетел живой снаряд весом чуть больше двух талантов, и они вместе выкатились в галерею. Мгновенно сориентировавшись в происходящем, видавший виды тренер отпихнул новенькую, ловящую ртом воздух, словно рыба, выброшенная на песок, и ринулся в комнату, где уже стояла, вытянувшись по струнке у своих коек, остальная троица. Нарцисс хмуро оглядел лужу на полу, валяющуюся мебель и мокрую тунику Ахиллы…

– Что здесь происходит? Рыжая, это ты устроила драку?

– Ничего подобного, – почти пропела Ахилла, делая невиннейшие в мире глаза. – Вы немного ошиблись, тренер. Не было никакой драки. Просто я объясняла новенькой наши порядки, а она оказалась непонятливой.

– Это так, Свами?

Нубийка сверкнула голубоватыми белками черных как ночь глаз в сторону едва отдышавшейся Луции и после небольшой паузы кивнула головой.

– Ладно, в этот раз наказывать не буду. Только чтобы все здесь вылизали. Свинарник, понимаешь, развели.

С этими словами он отправился по своим делам, грозно зыркнув на приоткрывшиеся двери соседних комнат, к которым приникли остальные охотницы в ожидании зрелища. Щелки мгновенно захлопнулись, и он побрел дальше, проклиная на каждом шагу идею Федрины выставить на венацио всяких «куриц».

Когда затихло его хриплое бормотание, Ахилла со вздохом полезла под койку Корнелии за тряпкой, стараясь не касаться мокрого пола голыми коленями. Достав искомое, она распрямилась и, прикинув что-то в уме, обернулась, ища глазами свою недавнюю противницу.

– Эй, сенаторша, – позвала она присмиревшую Луцию, забившуюся в темный угол около входа, – вытри пол, а я схожу за чистой водой.

Подхватив с пола кувшин, она отправилась к ближайшему из четырех фонтанчиков, бивших по углам внутреннего дворика, а патрицианка безропотно взяла тряпку, перевернула таз и стала собирать в него разлившуюся воду, но так неумело, что все текло мимо, навевая мысли о сизифовом труде. Глядевшая на нее с материнским состраданием Свами в конце концов не выдержала и, забрав орудие труда, показала, как правильно с ним обращаться.

Что ж, придется сделать вид, что она смирилась и готова начать новую жизнь… Преодолевая собственную гордость, Луция криво улыбнулась нубийке и продолжила работу, прокручивая в голове всевозможные способы отмщения драчливой рабыне от элементарного ночного удушения до обвинения в организации государственного переворота в пользу ее отца.

Сосредоточившись на обдумывании коварных замыслов, она так старательно терла тряпкой дощатый пол, что наблюдавшая за ее трудами Ахилла одобрительно кивнула головой:

– Вот так-то лучше… сенаторша… В первую очередь, для тебя самой…

Где-то во дворе прозвучал звонкий удар в колокол, и поднявшаяся Свами поманила готовую снова сцепиться с Ахиллой Луцию.

– Это сигнал на вторую тренировку. Пойдем, нам нельзя опаздывать, если не хочешь оказаться в карцере.

Выйдя во дворик, они быстро построились в шеренгу, ожидая появления тренера. Луция с любопытством посматривала по сторонам, пытаясь рассмотреть подруг по несчастью. За прошедшее время Федрина прикупил еще несколько девушек, и теперь их команда разрослась до шестнадцати охотниц, попавших в «Звериную школу» по прихоти переменчивой Фортуны или воли бывших хозяев. Не прошло и пары минут, как из оружейной вышел Нарцисс в сопровождении раба, несущего такие же, как у остальных девушек, плетеный щит и деревянный рудис. Подойдя к строю, тренер поманил пальцем новенькую:

– Твое место вон там, в последнем ряду. Забирай оружие и топай туда. Будешь догонять остальных «куриц» в процессе занятий. Я не собираюсь с тобой возиться, показывая все, что остальные уже делают с завязанными глазами. Занять свои места!

Рассыпав строй, венатриссы кинулись к своим палусам. Луция тоже отошла к указанному Нарциссом столбу с деревянными отростками. Рядом с ней оказалась та самая блондиночка из их комнаты. Корнелия, кажется…

Улыбнувшись соседке, она стрельнула глазами в сторону тренера и, убедившись, что тот занят разговором с подошедшим Фламмом, зашептала:

– Не бойся, он не такой страшный, как кажется на первый взгляд. Тебе сейчас будет трудно, но, если понадобится, я тебе покажу, что и как надо делать. Нарцисс больше обращает внимание на тех, кто стоит впереди, – Ахиллу, Германику, Видану, а нас почти не замечает.

– А ну, хватит трепаться! – прервав разговор, рявкнул Нарцисс, опровергая слова Корнелии, будто он не видит, что делается в последнем ряду. – Все работают, а эти дохлятины болтовней занимаются! Не на рынке! Ну-ка, встали нормально. Эй ты, чего раскорячилась?

Луция поняла, что, скорее всего, не доживет даже до Сатурналий, потому что уже через пять минут у нее начали отваливаться руки. Но тренер словно не замечал, с каким мучением ей даются удары о палус, требуя от нее такой же отдачи, что и от остальных венатрисс.

– И – раз, и – раз, – командовал он, и Луция вновь и вновь выбрасывала вперед руку. «Сейчас я умру», – стиснув зубы, думала она, и смерть была ей желанна, как отдых легионеру после боя. Мысли о еде ушли куда-то в прошлое, хотелось только пить. А вокруг, как какие-то механизмы, двигались по команде призраки людей.

Первые несколько минут она еще поглядывала с любопытством на заполненный людьми двор, наблюдая, как упражняются с венабулами венаторы, прыгают с шестами в дальнем углу бестиарии, размахивают рудисами соседки. Но скоро ей стало не до них. Едкий пот заливал глаза, и она уже почти ничего не видела, кроме палуса, растворявшегося в каком-то радужном ореоле.

А над ухом все раздавалось: «И – раз, и – раз!»

Вечером Луции едва хватило сил забраться на свою койку и распластаться без сил. Болели все мускулы, даже такие, о существовании которых патрицианка не догадывалась до сегодняшнего дня. Свами попыталась уговорить ее пойти пообедать, но Луция даже не открыла глаз.

Соседки по комнате ушли, а она лежала на жестком ложе, не имеющем ничего общего с ее постелью там, дома, и не могла сосредоточиться ни на одной мысли кроме той, что не выдержит следующего дня. Она не приспособлена для такой жизни! Арена – удел рабов, а не господ!

Поглощенная переживаниями, Луция не заметила, как вернулись товарки, и лениво удивилась, почувствовав, что кто-то трогает ее за плечо. Через силу девушка скосила глаза и увидела участливое лицо нубийки:

– Мы принесли тебе немного еды. Вот, бери!

Она протянула ломоть пшеничного хлеба, на котором лежал кусочек рыбы, но Луция молча закрыла глаза.

– Пить, – тихо попросила она неизвестно кого.

– Сейчас дам.

Внизу раздался звук льющейся воды и приглушенные голоса спорящих девушек.

– Держи, сенаторша! – над краем постели появилось улыбающееся лицо Ахиллы, которая протягивала распластавшейся без сил римлянке чашу с водой.

Ненавистный голос немного вернул ее к жизни, и Луция со стоном повернулась на бок, лицом к говорившей.

– С чего такая доброта?

Ей хотелось сказать это едко, с презрением, а получился только жалкий шепот. Рыжая девица тряхнула головой и добродушно ухмыльнулась: