— Что такое медовый месяц? — спросил Халдейн.

— Это период времени, когда только что вступившие в брак получают возможность получше узнать друг друга. Этот старый земной обычай мы возродили здесь, на Тартаре.

— Я думала, что у нас уже был медовый месяц, — сказала Хиликс, — но я обнаружила по разного рода… Смотрите, магазины еще открыты!

— Мы въезжаем в деловую часть города. Я приношу извинения за отсутствие у нас небоскребов, но мы в них не нуждаемся.

Всего несколько зданий имели высоту более трех этажей. Они стояли близко друг к другу, с ярко освещенными витринами, занимавшими первые этажи, и в их свете то здесь, то там можно было видеть пешеходов с множеством свертков, явно занимавшихся покупками. Глаза Халдейна ловили эту панораму света, убранство витрин, изобилие товаров в них, но его разум с какой-то чуть ли не нежностью одолевала мысль, что люди неторопливо прогуливаются по тротуарам без всякой цели. Это было прямой противоположностью Сан-Франциско, где на улицах не встретишь просто так гуляющего человека.

Харгуд повернул лошадь в узкую улицу, которая оказалась тупиком, окончившимся внутренним двором перед двухэтажным домом, который, как догадался Халдейн по множеству освещенных окон, был постоялым двором. В этот момент все пространство, до самого конца дорожки, расчищенной к нависшим над двором постройкам, внезапно осветилось появившейся в разрыве облаков луной, и заискрившийся снег придал всей картине средневековый вид.

— Похоже, проясняется, — сказал Харгуд, гоня лошадь по широкой дуге, чтобы подкатить сани к двери гостиницы.

Подошел выбежавший из двери мальчик лет пятнадцати и подхватил брошенные ему Харгудом вожжи.

— Привет, док, — сказал мальчик.

— Привет, Томми. Не почистишь ли, если тебе не трудно, мою лошадь? Я буду тебе очень признателен.

— Док, сегодня утром я выскоблил эту чертову скотину до костей.

— Хорошо, Томми, — сдержанно сказал Харгуд, — не надо чистить лошадь.

Когда мальчик повел коня через двор в конюшню, а они подошли к двери, Халдейн спросил:

— Отказ грума выполнить требование профессионала здесь в порядке вещей?

— Этого грума зовут Томми Фэрвезер. А профессионалов как класса у нас нет.

— Представляю, как перевернулся бы в могиле его дедушка, узнай он, что один из Фэрвезеров трудится на конюшне.

— Случись это, многие люди изумились бы, особенно в университете, потому что они и не подозревают, что он умер… А теперь, друзья, один последний ритуал. Кругом!

Они были уже в вестибюле гостиницы, который оказался пустым, и команда Харгуд а была именно командой. Халдейн остановился и повернулся кругом.

Он почувствовал, что рука Харгуда срывает с его парки нашивку, нашивку с классификационными литерами, о которой он позабыл. Отрывая ее, Харгуд говорил:

— Вот и конец вашей земной классификации. На Тартаре не пользуются династическими номерами. У нас в ходу обычные имена, на старинный манер. Хиликс — теперь Хиликс Халдейн. А вам необходимо имя.

— Дон Жуан, — предложила Хиликс.

Халдейн об именах и не думал. Он повернулся:

— Вы говорите, Фэрвезер II еще жив?

— Вне всякого сомнения. Ему всего сто восемьдесят лет.

— Сколько же лет длится ваша жизнь на этой планете?

— Кому сколько нравится. Существует способ задерживать разрушение клетчатки. На Земле он известен, но там не могут себе этого позволить. Здесь продление жизни едва ли не обязательно.

Харгуд помог Хиликс снять парку Халдейн сбросил свою и протянул ее доктору, который отнес одежду в гардероб, находившийся позади конторки отсутствующего коридорного.

— Уже почти два часа пополудни, поэтому Хильде, буфетчице, приходится работать по совместительству и коридорной.

Через открытые створки двери Халдейн мог видеть большой обеденный зал; в дальнем его конце в камине пылали большие поленья дров. Он обернулся к Хиликс:

— Ты слышала? Фэрвезер еще жив.

— О нет. Он умер… Приятный огонь, не правда ли?

Она казалась загипнотизированной пламенем камина, погруженной в красивую сказку.

— Харгуд сказал, что он жив!

— Он говорил о Фэрвезере II.

— Я тоже говорю о нем, Хиликс! Он — именно та кисть, которой они меня раскрашивали.

Не выходя, казалось, из своего транса, она произнесла:

— Конечно, дорогой. Но мы занимались исследованием Фэрвезера I. Я думала, ты говоришь о Фэрвезере I.

Возвратился Харгуд и повел их в обеденный зал. Справа от входа был бар, а слева лестница, ведущая на верхнюю галерею, которая простиралась по всей длине зала с одной его стороны. Мрак громадного помещения освещался стоявшими на каждом столе лампами, а в глубине зала, по соседству с камином, были свободная площадка и вторая буфетная стойка, которая не использовалась.

Харгуд завел их в бар.

— Хильда, — сказал Харгуд, — познакомьтесь с Доном и Хиликс Халдейнами, только что прибывшими новобрачными. Предоставьте им брачные покои.

— Добро пожаловать на Тартар, — сказала женщина, поворачиваясь к доске позади себя, чтобы снять ключ. Это была высокая, худая женщина со смертельно бледными щеками. Ее бедра не выходили за линию талии, а выражение взгляда, брошенного на Халдейна, было плотоядно-голодным. Хотя ее груди колыхались, словно двойные подбородки, а заплетенные в две косы волосы были с проседью, эти голодные глаза вызвали у Халдейна сверхъестественное эротическое ощущение. Он знал, что остался бы в баре, не будь здесь Хиликс.

Хильда, как бы нечаянно уронив, швырнула ему ключ, но это не выглядело оскорбительной дерзостью.

— Комната 204, прямо перед лестницей.

Она обратилась к Харгуду:

— На этот раз, док, вы привезли действительно славненький экземпляр мужика. Да еще и молодого.

Повернувшись к Хиликс, она сказала:

— Большинству изгнанников, которых мы здесь принимаем, по крайней мере за сорок. Ваш мужик, похоже, неутомим в этом деле. Он не больше среднего тартарианина, но довольно высок для землянина. И эти руки выглядят сильными. Если он утомит вас нынче ночью, сбросьте его ко мне вниз.

— Смешно сказать, — ее голос упал на целую октаву, когда она наклонилась к Хиликс по-бабьи посплетничать, — лучше всего это дело мне удавалось с маленькими робкими мужичками; посмотрев на них, вы никогда бы этого не сказали.

Снова обращаясь ко всем троим, она сказала:

— Что прикажете, друзья? Выпивка за счет заведения.

— Пиво для всех нас, — сказал Харгуд. — И не думайте, что она так щедра. Для изгнанников — все за счет заведения.

— Зачем лишать ветра мои паруса? Я хочу, чтобы они считали меня филантропкой.

— Я заказал пиво, — объяснил Харгуд, — потому что мне хочется, чтобы вы его попробовали. Здесь все самое вкусное.

Харгуд пустился в рассуждения о вкусе на этой планете, приписывая все особым качествам здешней почвы. Поскольку его внимание почти целиком сосредоточилось на Хиликс, глаза Халдейна блуждали по бару.

Близ него сидел тщедушный темноволосый мужчина, чуть ли не с восхищением потягивающий напиток и стреляя непрерывными очередями быстрых учтивых взглядов по отражению Хиликс в зеркале бара. В дальнем углу бара он увидел великана в матросских сапогах и морской форменной фуражке. Его рот был открыт, а рыжая борода вздыбилась от статического электричества, которое, как полагал Халдейн, генерировалось желанием. Такое предположение пришло Халдейну на ум при виде блеска глаз этого мужчины — более выразительных глаз ему видеть не приходилось. В одно и то же время они раздевали Хиликс и сочиняли уже тридцать шестую вариацию — Халдейн подсчитал — на одну-единственную тему.

Халдейн бесцеремонно обратился к Харгуду:

— Не сесть ли нам за стол?

— Одну минутку. — Он наклонился над стойкой бара и обратился к игравшему в гляделки херувимчику; — Халапов, как насчет организации обеда на восемь персон?

— Конечно, док, — ответил черноволосый мужчина, — когда они будут здесь?

— Сразу же следом за нами.

Они взяли свои стаканы и пошли через зал к столику. В обеденном зале было больше дюжины пар, и хотя мужчины были в компании женщин, вслед Хиликс раздавался низкий свист одобрения.