Я не выдержал первым:

– А кто?

– Наши Прародители, – гордо ответил гном.

– Кто, простите?

– Прародители, – пояснил гном. – Не бабушки и дедушки, как вы могли бы подумать, а те, кто когда-то давно создал наш мир и населил расами.

Ага, слышал я о такой теории. Дескать, много-много лет назад, мир наш был сотворен из ничего некими сверхмогущественными существами. Очевидно, им совсем нечего было делать, и тогда они слепили из того, что было целый мир, а потом от скуки создали людей, гномов, эльфов и прочих существ, причем по поводу порядка появления на свет каждая раса придерживается собственного мнения.

– Понятно, а почему людям Ган-Ли не достались?

– Наверное, потому что мы, гномы, были первыми! – Все ясно, и этот туда же.

Каждому охота сообщить, что первыми на свет вылупились именно его сородичи. Это же так льстит самолюбию! Хотя я придерживаюсь мнения, что первый блин всегда выходит комом, а значит, первыми могли быть только мы – люди.

Я едва удержал Лиринну, которой не терпелось изложить свою версию (догадываетесь какую?). Не стоило терять хорошего клиента из-за принадлежности к другой философской школе.

– Можно узнать о внешнем виде Ган-Ли? Какой он?

– Вы меня перебили, – заворчал гном, – и я не успел ничего толком рассказать. Ган-Ли – маленькая глиняная фигурка высотой сантиметров двадцать. Она изображает одного из Прародителей. У меня с собой рисунок.

Гном положил на стол карандашный набросок, и мы с эльфийкой впились в него глазами. Моим первым мнением было, что прародителям стоило больше обращать внимания на собственную внешность, а уж только потом стряпать миры и их обитателей. Очень уж на редкость отталкивающими существами казались те, кто нас создал. Внешне они были чем-то похожи на все основные расы нашего мира и в то же время не похожи ни на кого – туловище с двумя руками и ногами, однако конечности отличались своей непропорциональной длиной; голова в виде яйца (на язык так и просилось слово «яйцеголовые); уши, опущенные книзу, как у спаниелей, и глаза, такие печальные-печальные, как у больной коровы.

– Скажите, пожалуйста, я могу взять этот рисунок с собой? – спросил я.

– Да, у меня еще есть.

Я люблю искать то, о чем имею хоть какое-то представление. Желательно не только визуальное.

– Вы сказали, что ваша жизнь в опасности. Почему?

Гном сморщился. Мы подобрались к теме, которая была ему глубоко неприятна.

– Ган-Ли – своего рода полковое знамя. Что происходит у людей, если знамя полка пропадает или достается врагу?

– Полк расформировывается, командир полка попадает под трибунал, приговор которого всегда один – казнь.

– Так и у нас, гномов. Род, утративший Ган-Ли, свидетельство доверия Прародителей, становится изгоем, проклятым родом, с которым не захочет иметь дело ни один порядочный гном. Тот из хранителей, кто не уберег Ган-Ли, обязан кончить жизнь самоубийством, иначе его подвергнут пыткам, а потом казнят самой страшной казнью на свете. Он будет гнить заживо, молить о смерти, но его муки продлятся три дня и только потом неудачливого хранителя убьют.

– Вы рассказываете ужасные вещи. Это же дикость какая-то! – вспыхнула впечатлительная Лиринна.

– Я говорю правду. Поверьте, на гномий взгляд люди и эльфы тоже порой творят невообразимо дикие вещи! – Задетый за живое, гном ощетинился и приготовился дать отпор дальнейшим нападкам эльфийки.

– Давайте успокоимся, – предложил я. – Не будем вмешиваться во внутренние дела наших рас. Все мы – люди, гномы и эльфы – очень разные. В нас есть и хорошее и плохое.

– Только в ком-то плохого больше, чем хорошего, – не удержался и буркнул гном, косясь на Лиринну.

Интересно, как эльфы и гномы уживаются в одном Квартале? Эти двое знакомы только пять минут, но уже готовы вцепиться друг в друга.

Я поступил как рефери на боксерском ринге – развел разгоряченных противников по разным углам. Лиринна отправилась в банк обналичивать чек. (Зная, какие штуки она вытворяет, я не беспокоился о возможном ограблении. Если бы Лиринну все же рискнули ограбить – жалеть пришлось бы не ее, а налетчиков). Гном же выдавил из себя очередную скудную порцию информации.

Вот, что удалось из него выжать: в роду мастера Тага было трое хранителей, каждый имел право держать у себя статуэтку не более месяца, потом ее забирал другой хранитель и так далее, по кругу.

Вчера статуэтка пропала, через две недели за ней должен заявиться следующий по очереди гном, облеченный высоким доверием пялиться на Ган-Ли целый месяц. Время поджимало мастера Тага как тиски, и он решил обратиться за советом к давнему поверенному в делах – адвокату Марсену.

Почему не в полицию? Ответ на этот вопрос лежал на поверхности. Во-первых, копы редко когда держат язык за зубами, стоило бы Тагу к ним сунуться и скоро гномы всей столицы были бы в курсе неприятностей мастера Тага. Во-вторых, в полиции служат люди, а уж как они относятся к Другим – не мне вам рассказывать.

Адвокат узнал, что я отслужил свое и вновь вернулся к профессии частного детектива и вечным финансовым затруднениям, поэтому быстро нашел подходящее решение. Я скучал по деньгам, гном – по статуэтке. Мы были хорошей парой и нуждались друг в друге сильнее, чем полушария головного мозга. Отсюда и аттракцион невиданной щедрости, проявленный мастером Тагом. Он согласился на мои грабительские расценки, лишь бы я разыскал столь драгоценную его сердцу статуэтку Ган-Ли.

Мы не стали дожидаться эльфийки. Я оставил для нее на письменном столе клочок бумаги, на котором написал следующее: «Заплати за аренду, скоро вернусь, Гэбрил». Перед словом Гэбрил расплылась большая клякса. Она маскировала неосторожно написанное желание «целую». Впрочем, Лиринна девочка уже большая и вполне способна догадаться, чем я хотел заняться по возвращению.

Гном приехал на собственной карете. Богачи могут себе это позволить. На козлах сидел кучер, я не удивился тому, что он был человеком. Когда у тебя хорошая зарплата, какая разница кто наниматель: гном, человек или эльф?

Дирк хотел сунуться в кабину, но мастер Таг отправил его на запятки. Я думал, что гном собирается со мной поговорить без лишней пары ушей, но он всю дорогу молчал, словно набрал в рот воды и не хотел расплескать. Так и ехали: гном смотрел в свое окно, а я – в противоположное.

Жил мой наниматель в Туземном Квартале. Иного я и не ожидал. После неоднократных волнений и массовых беспорядков всех Других селили только на этом острове, отделенном от материка разводным мостом. Даже не верится, что год назад я был среди защитников моста, не пускавших озверевших молодчиков в Туземный Квартал. Вот был ли на мосту мастер Таг, что-то не припоминалось. Когда я спросил его об этом в упор, гном пробурчал неразборчиво:

– Меня в тот день не было в столице.

На этом разговор закончился.

Карета прикатила к особняку гнома. Он выглядел так, словно был высечен из скалы, как выяснилось позднее – я не ошибался. Вся прислуга у мастера Тага тоже оказалась набранной из людей. Я слышал, что гномы терпеть не могут служить, а теперь в этом убедился собственными глазами. Бородатые карлики предпочитают вкалывать до седьмого пота в мастерских и каменоломнях или биться стенка на стенку с врагами. Они принципиально не признают над собой хозяев, однако предпочитают оставаться лояльными к их монаршему величеству, нашему королю. Думаю, потому что считают это наименьшим из зол.

Внутри особняка было светло – работящие гномы пробуравили скалу, как черви яблоко, и проделали массу оконных отверстий и высоких (в первую очередь для гномов) коридоров, поэтому я успел пересчитать головой почти все притолоки.

– Где вы хранили вашу статуэтку? – спросил я Тага, пока он вел меня по одному из на редкость запутанных проходов.

Архитектор, строивший этот дом, должно быть, провел остаток дней в психушке.

– В самом надежном месте, – вздохнул гном. – Во всяком случае, до вчерашнего дня я именно так и думал.