– Виновный бродит на свободе, а ты думаешь только о новой должности, – сказал я.

– В деревне видели бродягу. Он мог уйти куда угодно, – сказал Эдгар.

– Сам знаешь, что все это пустая болтовня.

– Ты обвиняешь всех немцев за то, что сделал один какой-то придурок. У тебя помутился разум, ты ведешь себя как сумасшедший.

Голос Эдгара загремел у меня в ушах. Мне пришлось встать, я прошел к печке, добавил дров, погремел кочергой.

– Какая была бы польза, если бы Леонида обратилась в полицию? Розали бы это все равно не вернуло.

Эдгар зачерпнул половником кашу в тарелку сначала левой рукой, а затем правой. Слова стали пропадать в такт поднимающейся ко рту ложке, смешивались с хлюпаньем и неодобрением и вместе с комками каши падали на стол.

– Подумай сам, Леонида пришла бы в полицию и сказала, что какой-то немец сделал что-то с Розали. И что дальше? Немцы стали бы обходить стороной их дом, а денег и так не хватает. Наверняка стали бы обходить, раз жильцы дома распускают необоснованные слухи.

Проговорив это, Эдгар укоризненно поджал губы, морщины вокруг рта стали глубже.

– Посмотри на себя. И посмотри на меня, на Леониду, на маму, на всех наших знакомых. Жизнь продолжается, и ты тоже должен идти вперед. Сбрей хотя бы бороду.

Слова Эдгара звучали нагло. Он всегда вел себя нагло, возвращаясь после “деловых встреч”. Часто он задерживался во дворе, словно бы продолжая с кем-то разговаривать, возможно, с новыми знакомыми или с кем он там встречался в городе. Я сказал, что он должен выяснить, что случилось с Розали, что говорят люди. Кто-то должен был знать, в деревнях секреты долго не хранятся. Я ждал новостей, но Эдгар, возвращаясь с работы, лишь качал головой. В конце концов я перестал верить, что он пытается что-то узнать. Идти к Леониде и к матери я не мог, боялся, что подниму на них руку. Эдгар время от времени заходил к ним, и ему бы мать точно рассказала, но он не мог говорить с ней о таких тяжелых вещах, не спрашивал имен, не интересовался, какие солдаты к ним приходили, не делал ничего, как я его ни умолял.

– А что, если это был не немец? Что, если ты напрасно их обвиняешь?

– На что ты намекаешь?

– А что, если это кто-то из ее ухажеров…

Эдгар лежал на полу. Тарелка с кашей разлетелась вдребезги. Когда он открыл рот, его зубы были в крови. Я стоял над ним и дрожал. Эдгар пополз в сторону двери. Я догадался, что он направляется в конюшню. Опередил его. Эдгар не смотрел на меня, он всегда боялся драк. Я испугался, что снова ударю, ударю и на сей раз убью его. Я подошел к двери, откинул крючок и открыл дверь.

– Исчезни!

Эдгар выполз на крыльцо. Я закрыл дверь и ушел на задний двор. Стал сторожить конюшню. Эдгар взял велосипед. Он вывел его на дорогу, остановился – вероятно, догадался, что я смотрю ему вслед из тени куста.

– Про нее говорили всякое, – прокричал Эдгар.

Он побежал, даже не пытаясь запрыгнуть на велосипед, видно, удар был действительно сильным.

– Разве ты не помнишь, у нее была подруга на винокурне! Туда-то она и бегала каждый раз, когда улучала момент. А как думаешь, почему бегала? Там были ее ухажеры, как немцы, так и наши!

Я было двинулся следом, но напряг все свои мышцы, чтобы удержаться на месте. Сердце мое было полно черных мыслей, ночные кошмары были еще чернее. Я стал похож на попавшее под обстрел дерево, с поломанными сучьями, весь в трещинах и разломах, и мир вокруг меня был таким же. Розали, моя Розали покинула меня. Я больше никогда не услышу веселого щебета моей ясноглазой невесты, не пройдусь вместе с ней по краю поля, не буду строить планы на будущее. Эта утрата никак не умещалась в моей голове, хотя вся обложка записной книжки была испещрена крестами лесных братьев. Но братья – совсем другая история, все они погибли в сражениях.

После ухода Эдгара я тоже собрался в дорогу. Взял с собой аккуратно вырезанные кузеном штемпели, наверняка пригодятся. Мерина я незаметно оставил в конюшне Армов. Хотя он и был моим единственным другом все эти дни, я не мог взять его с собой в город. Остановился только по прибытии в Таллин, у ворот дома на улице Валге-Лаэва. Я не знал, получила ли уже Юдит известие о случившемся, и если да, то что именно ей сказали. С моего резинового плаща лилась вода, и в голове снова всплыл тот момент, когда Эдгар стоял на пороге, а собранные Розали калужницы катились по полу.

Когда похудевшая фигура Юдит показалась у двери, я шагнул вперед. Казалось, я с трудом узнаю ее. Она прыгала по ступенькам как легкая птичка, и в груди у меня что-то дрогнуло – теперь каждая легкокрылая девушка напоминала мне мою любимую.

– Роланд! Что ты здесь делаешь?

– Пойдем в дом.

Внутри говорить было ничуть не легче. Я набирался смелости, напоминая себе о том, что еще некоторое время назад я был человеком, который все потерял, теперь же я человек, у которого есть план: я хотел найти виновного и подарить покой Розали. Я знал, что этим не верну назад наших полей, не воскрешу убитого большевиками отца, но, по крайней мере, выбью почву из-под ног моего врага.

– Как ты приехал?

– Приехал как приехал.

– Как дорога?

– Хорошо.

– Что-то случилось? – спросила Юдит.

Я уставился на стену в коридоре. Вокруг плаща, брошенного мною на стул, образовалось большое мокрое кольцо. Слова были такими тяжелыми, что я никак не мог вытащить их наружу. Я сидел в кухне за столом. Об отце я расспрошу ее позже, прежде всего мне надо посвятить ее в свой план. На столе стояли банки с топленым жиром. Странно было сидеть вот так, с пустыми руками. Но говорить оказалось еще сложнее, была бы хоть ручка, чтобы крутить ее в пальцах, или упряжка, чтобы ее смазывать. Я чесал щетину на лице, ворошил стоящие торчком волосы, вел себя крайне неприлично за столом у светской дамы. Такие вот мысли крутились в голове, совсем неподходящие, лишь бы только не думать о самом главном деле.

Тишина становилась гнетущей, Юдит беспокойно сновала по кухне, и, хотя ей явно хотелось задать вопрос, она молчала. И молча стала переставлять аккуратно расставленные кухонные предметы, убрала банки с куриным мясом в ящик, потом сказала, что Леонида привезла их, когда приезжала на рынок, продала целый ящик немцам, они отправляли их домой своим семьям.

– На эти банки можно купить все, что угодно. За две банки я выручила две пары носков. И яичный порошок.

Я открыл рот, чтобы заставить ее замолчать. Но я не знал никого, кто подходил бы для моего задания лучше, чем Юдит. И я сжал зубы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.