Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ты хочешь сказать, что Альберт мог проявить нескромность? Рассказать о вашей… супружеской жизни?

— Возможно, как я делюсь с тобой, так Альберт… делится с Робином, — произносит она с сомнением.

Амелия делает резкий короткий вдох и на мгновение задумывается.

— Та речь, которую он произнес вчера вечером, об ундинах… ты предполагаешь, что он имел в виду?.. — высказывает она догадку.

— Ты должна лучше меня понимать, если он имел в виду именно это, — отвечает несчастная Эстер.

— Мне кажется, он просто хотел смутить нас! Какой мерзавец! — Амелия говорит, понизив голос, шокированная. — Что ж, это только подтверждает то, что я подозревала с самого начала, сестричка.

— А что ты подозревала?

— Что этот мистер Дюрран не тот, за кого себя выдает. Будь осторожной, моя дорогая. Не подпускай его близко и… постарайся вообще держаться подальше от всего, что связано с эльфами.

— Но как я могу держаться подальше от того, чем так увлечен мой муж? — спрашивает Эстер.

Амелия молчит несколько минут, видимо глубоко задумавшись.

— Должна признать, ситуация непростая. Мне кажется, лучше всего как можно меньше говорить об этом вне дома, стараться заронить в Альберте зерно скептицизма, если такое вообще возможно, и надеяться, что это дело скоро завершится. Приступ безумия, вызванный небывалой жарой, вот и все, — произносит она в конце концов.

— Скептицизма? Да Альберт уже пишет об этом статью! Они собираются обратиться в газеты, опубликовать фотографии… Наверняка это должно означать, что Робин честен. Что он не собирается никого обманывать. Иначе он не стал бы рисковать и выставлять себя на всеобщее обозрение.

— Но что ему терять, Этти? Он никому не известен, он жаждет признания… тогда как у Альберта серьезная репутация, он заметная фигура в обществе, давно служит Церкви… Он придает респектабельности всей затее, однако же если разразится скандал… — серьезно произносит Амелия.

— В таком случае Альберт пострадает гораздо больше, чем мистер Дюрран?

— Несомненно, дорогая.

— Но… что же мне делать? — восклицает Эстер, готовая расплакаться от страха.

Амелия берет ее за руки.

— Не смотри так испуганно! Скорее всего, эта затея вовсе ничем не кончится. Возможно, это даже хорошо, что они выставят фотографии на всеобщее обозрение. Если они произведут какое-то впечатление, то мистер Дюрран, наверное, отправится вместе с ними в турне. Вероятно, это ускорит его отъезд из вашего дома.

— Ты в самом деле так думаешь? — с надеждой спрашивает Эстер.

— Нужно надеяться и ждать, — говорит Амелия, и, хотя губы ее улыбаются, глаза серьезны.

На реке дети из Тэтчема плещутся в зеленой воде, прыгают с моста, испуская восторженные вопли, беспечно плавают от берега к берегу, где трава уже втоптана в грязь. Элли с Джоном наблюдают за ними с завистью и негодованием, прекрасно зная, что нет смысла даже подступать к матери с вопросом, можно ли и им тоже. Они только смотрят и хмуро жуют лакрицу, проводя черными языками по серым губам. Воздух у реки прохладнее — здесь тень от высоких каштанов, да и вода освежает. Обе сестры идут очень медленно, находят скамью, чтобы присесть. Уток на реке нет: их спугнули дети, устроившие здесь такую кутерьму.

— Как же мне не хочется, чтобы ты завтра возвращалась в город, Эми, — негромко признается Эстер.

— Мне тоже, дорогая. Но… так надо. Я должна многое сказать мужу.

— И что ты ему скажешь?

— То же самое, что говорила тебе. Что если он будет продолжать так себя вести, я не смогу его любить. Возможно, это не произведет на него впечатления. — Она печально пожимает плечами. — Возможно, произведет. Но что еще мне остается?

— Что остается любой женщине? — соглашается Эстер. Она думает о Кэт и улыбается. — Моя горничная Кэт как следует отчитала бы нас за подобные пораженческие настроения. Она даже побывала в тюрьме, отвоевывая для нас право голоса.

— И к чему все это? Какая нелепость. Они приносят больше вреда, чем пользы, эти глупые бунтарки.

— Именно, — бормочет Эстер. — Не найдется ли у тебя еще совета для меня? Это касается моего… супружеского ложа… — спрашивает она, и, хотя старается говорить непринужденным тоном, в словах слышится дрожь, отчего они кажутся хрупкими — вот-вот разобьются.

Амелия снова берет ее за руки.

— Только тот же самый. Если ты ляжешь поближе к нему, улыбнешься и попросишь его тебя обнять, то с твоей стороны дело сделано, дорогая. Если чего-то недостает, то недостаток здесь не твой, а Альберта. Поэтому я ничем не могу тебе помочь, ведь это не твоя вина, — говорит она.

— Да. Именно это я и боялась услышать.

— Значит, мистеру Дюррану пора покинуть нас? — говорит Эстер Альберту, лежа на прохладной простыне и откинув одеяло во внезапно наступившей темноте спальни, когда погасили все лампы.

Окно до сих пор открыто, чтобы веяло свежим воздухом, и по деревне разносится эхом голос лающей вдалеке собаки. Эстер переворачивается на бок, глядя в лицо Альберту, как делает обычно в постели, стараясь различить его черты в бледном свечении звездного ночного неба. Его глаза раскрыты и мягко поблескивают. Он не отвечает довольно долго, а когда начинает говорить, голос его сдавлен от тоски:

— Очень надеюсь, что нет. Возможно, только на время. Он хочет поехать с фотографиями в Лондон, в штаб-квартиру Общества. Но после… молюсь, чтобы он вернулся к нам. К элементалям в наших лугах.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся? — спрашивает она, уже прекрасно зная ответ.

— Конечно хочу. Он многому учит меня… Я чувствую, как мой разум раскрылся за те недели, что он провел со мной. Мир стал для меня совершенно другим.

— Да, он многому тебя… научил, — отзывается она.

— Не знаю, что буду делать, если он не вернется. Не знаю… как буду жить дальше, — шепчет Альберт рассеянно, как будто говоря с самим собой.

— Ну же, Берти, у тебя всегда есть я, какие бы гости ни приезжали и ни уезжали, — говорит она рассудительно, протягивая руку, чтобы утешительно погладить его по плечу. — Разве не так?

— Да, конечно, Этти, — отвечает Альберт, нисколько не утешенный.

— В конце концов, не вечно же ему жить у нас. Мы просто не можем позволить себе его содержать, — замечает она многозначительно.

— Разве ты не понимаешь, Этти? Это же все правда! Все, о чем он рассказывал нам со дня своего приезда. Но ты воспринимаешь некоторые его слова с долей иронии — нет-нет, не отрицай. Я слишком хорошо тебя знаю, дорогая Этти. Так вот, все это оказалось правдой. И теперь он сможет доказать это всему миру… ты же понимаешь, насколько это важно, Эстер? Как важно все, что случилось здесь этим летом?

— Да, — шепчет Эстер, ощущая, как подступают слезы, потому что в душе она вовсе не согласна.

Она не чувствует правды, не разделяет уверенности мужа. На фотографии она увидела красивую фигурку, тоненькую, босоногую танцовщицу на заливном лугу. Но как бы она ни старалась, она не видит феи. И не хочет, чтобы Робин Дюрран возвращался. Она хочет, чтобы вернулся Альберт, хочет, чтобы он снова принадлежал ей, если не телом, то душой. Она смотрит на него долго, но потом ее веки постепенно тяжелеют и закрываются, а его глаза остаются открытыми и блестят в свете звезд, который льется с небес.

В первый раз с тех пор, как она освоила велосипед, Кэт идет в Тэтчем пешком. Прожив несколько дней без Джорджа, она так хочет его увидеть, что это желание больше похоже на страх, от него дрожат кончики пальцев, а мысли бьются в висках, словно пойманные насекомые. Стоит вечер, лиловый и синий, почти ничего не видно, но луг полон жизни: шуршит тростник, трещат и щелкают крылья кузнечиков, сипло кричат вспугнутые водоплавающие птицы. От усталости у Кэт кружится голова. Она не спала днем, не спала ночью и предыдущим днем, она почти не ела, думая о Тэсс, Джордже и Робине Дюрране, думала так долго и напряженно, что они стали кружить перед ее внутренним взором, пока ей не сделалось дурно. Она танцевала на заливном лугу то ли неделю назад, то ли год, то ли десять лет. Время ведет себя странно. Миссис Белл застала ее, когда она стояла над стиральным корытом, опустив руки по локоть в воду, и терла нижнюю сорочку, хотя вода давным-давно остыла. Когда она выпрямилась, руки распухли и сморщились. Кэт шагает по бечевнику мерно, как часы, как метроном. Шаг-другой, левой-правой, и только поэтому она идет куда надо.

54
{"b":"213655","o":1}