Майкл испустил испуганный крик и крутанул бёдрами, направив замах в сторону, и удар прошёл мимо Никодимуса, даже его не задев. Майкл потерял равновесие и упал, тяжело перекатившись. Не вставая с земли, Никодимус сделал выпад своим длинным мечом в спину Майкла, погрузив острие в одно из его бедер. Майкл снова вскрикнул от боли и с трудом поднялся на ноги, прикрывая рану.

Никодимус поднялся следом, его темные глаза блестели, левая рука была плотно прижата к ребрам, куда его ударила градина, он с трудом двигался. Он повернулся, чтобы поймать в обзор и меня, и Майкла, явно испытывая проблемы с распределением веса. Он был ранен.

Но далеко не так ранен, чтобы это меня устраивало.

Я призвал к навершию посоха ещё одну градину, затем поднял его и прицелился.

Никодимус снова поднял Грааль, держа его между нами, будто заложника, и слегка улыбаясь:

— Осторожнее, Дрезден, — сказал он. — Неужели ты готов пойти на такие жертвы?

— Ага, — ответил я и снова прорычал: — “Forzare!” — послав в него очередной заряд льда.

Глаза Никодимуса расширились, но он сумел извернуться, чтобы заслонить собой Грааль, и градина ударила его в правую лопатку. Он издал ещё один задыхающийся крик — и тут его внезапно окутала тьма, и поток теней унёс его прочь.

— Майкл, — сказал я и поспешил к своему другу.

Глаза Майкла напряжённо метались вправо-влево, высматривая Никодимуса. Он повернулся так, чтобы я смог взглянуть на рану. Она была колотая — узкая, но глубокая. Кровь не хлестала по его джинсам ручьём, и я решил, что артерия не задета.

— Что произошло? — спросил я. — Он ушёл?

— Я... Я не уверен... — ответил мне Майкл. — До этого я не видел, чтобы у кого-либо получилось заставить его сбежать.

— Нужно его добить.

— Согласен, — ответил он мне. — Но как? Он только что улетел прочь.

— Дай мне минутку, — сказал я и почувствовал, что мои губы сами собой расплываются в ухмылке. — Как нога?

— Бывало и хуже, — напряжённо ответил он, затем  переместил вес, пробуя опереться на ногу, и зашипел... но раненая нога выдержала. — Обычная рана.

— Ага, — сказал я. — Это всего лишь царапина! Продолжаем, ты, педик!

Он заморгал и уставился на меня:

— Педик?

— Ох, — ответил я. — Так ты не фильм цитировал. Извини.

— Какой фильм?

— «Священный Грааль»?

— Всё ещё у Никодимуса.

— Проехали, — вздохнул я.

С другой стороны амфитеатра раздался грохот рушащихся камней, и, оглянувшись, я увидел, как падают несколько пар коринфских колонн под аккомпанемент яростного рёва Урсиэля.

— Так объясни мне, — сказал Майкл, — Грей на нашей стороне?

— Ага. Я нанял его ещё до того, как всё это началось.

— Но он убил мисс Вальмон!

— Нет, не убивал, — возразил я. — Он соврал Никодимусу. Она должна ждать нас где-то снаружи хранилища.

Майкл выглядел сконфуженным:

— Ох. Но всё равно его жизнь меня не заботит.

— Эй, мы же ещё живы!

— Да, правда, — согласился Майкл и глубоко вздохнул. — Раз уж он остался тебе верен, мы должны ему помочь.

В этот момент Урсиэль встал на дыбы. Грей, всё ещё находился в своём чудовищном обличье и всё ещё держался. Глаза самого дженоксвы представляли из себя одну кровавую рану, но глаза Урсиэля ярко пылали яростным зелёным огнём. Огромная похожая на медведя зверюга издала рёв, который наверняка ещё долго будет преследовать меня в кошмарах — если я проживу достаточно долго, чтобы их увидеть — и опрокинулась на ещё одну коринфскую колонну, пытаясь размазать по ней Грея. Они рухнули с очередным звучным грохотом и брызгами сверкающих драгоценных камней. Звук удара был... охренительно громким. Такой звук ассоциируется скорее со сносом зданий, а не с дракой.

Я сглотнул:

— Ага. Думаю, нам сл...

Я остановился на полуслове, почувствовав, как по коже пробежал такой мороз, словно молекулы вовсе прекратили своё движение.

Это ощущение было мне знакомо. Я уже испытывал его раньше, окружённый враждебными призраками, когда был почти что мёртв. Это было жуткое, совершенно отвратительное ощущение, и они излучали его, как человеческое тело излучает жар.

Впрочем, это не обязательно значило что-то серьезное в физическом мире. Призраки обычно не могут контактировать с материальными объектами, либо могут, но лишь специфическими и сильно ограниченными способами. Но мы не находились в физическом мире. Это была Небывальщина, Подземный мир, и здесь, внизу, духовные сущности были столь же реальны и смертоносны, как и физические враги — даже намного смертоноснее.

В сущности, учитывая, как много действительно жутких монстров сразили разнообразные древнегреческие герои, у Аида, возможно, действительно был очень, очень неприятный отряд стражи. Этот парень, возможно, и вправду был единственным человеком во вселенной, кто мог на полном серьёзе дать команду: "Выпускайте кракена". Но с чего бы им спешить к нам? Я имею в виду, что мужик пожелал мне удачи. Он, конечно, не вмешался, но...

Я поднял взгляд на движущиеся губы статуй и вздрогнул:

— О чёрт.

— Что? — спросил меня Майкл.

— Я думаю, что мы привели в действие какую-то автоматическую систему безопасности, — ответил я. — Думаю, в этот самый момент полчище опасных духов мчится к нам на всех парах.

— Значит нам нужно уходить.

— Я бы сказал, драпать. Забираем Грея и сматываемся.

Мы оба повернулись и двинулись к Грею — Майкл мог двигаться разве что быстрым шагом — но не успел я сделать и дюжину шагов, как позади меня раздался крик чистой ярости.

— Дрезден! — гневно взвыла Ласкиэль через рот Эшер. Я оглянулся и увидел, как её фигура с пылающими фиолетовыми глазами поднимается из маленького филиала ада, бушующего на стенде с одеждой. Она твёрдо встала на ноги и втянула в себя воздух — и огонь вокруг неё вдруг ослаб и заполыхал тем же отвратительным пурпурным оттенком, что и её глаза. Воздух наполнился запахом серы.

— Вот дерьмо, — выдохнул я.

А затем копье из чистого Адского Огня с рёвом понеслось прямо в меня.

Раздумывать было некогда. Я доверился инстинктам.

Я не мог оградить себя щитом от пламени, замешанном на адском огне, демонической версии огня Души. Адский огонь на несколько порядков увеличивает разрушительный потенциал магии. Когда тень Ласкиэль была внутри меня, я тоже им пользовался. Если бы у меня был мой старый браслет из щитов, я бы мог парировать большую его часть, но этого было недостаточно, чтобы добиться приемлемой температуры.

Не мог я и отразить его Зимой. Если бросить лёд навстречу пламени, они образуют пар, но адский огонь не остановится и продолжит своё движение. Тот же результат, только я буду приготовлен на пару, а не поджарен.

Раз или два в жизни мне удавалось достаточно быстро открыть перед собой Путь и переправить атакующее заклинание в Небывальщину или из неё, в какое-нибудь другое место в мире смертных. Но отсюда, из охраняемого хранилища, было бесполезно даже пытаться открывать Путь — для этого нужно было как минимум снова выйти за первые врата.

С огнём и так достаточно трудно иметь дело. Но если смешать его с адским огнём, его почти невозможно остановить.

Так что я даже и не пытался его остановить.

Вместо этого я его перенаправил.

Когда огненный снаряд понёсся на меня, я поднял посох правой рукой, завертел им назад и вперёд перед собой, выделывая восьмёрки, и с криком: «Ventas cyclis!» — пустил через него свою волю, сплетённую с огнём Души, навстречу адскому огню падшего ангела.

Воя и кружась, ветер вырвался из моего посоха и свернулся в тугой вихрь, когда его достиг адский огонь. Вспыхнула молния, грянул гром, и резко запахло озоном, когда две диаметрально противоположные силы встретились и вступили в бой. Вращающийся воздушный вихрь поймал фиолетовый огонь, отклонил его к высокому потолку пещеры и закачал гейзер сверхъестественного пламени из стороны в сторону.